Продолжение. Начало в №№ 43, 44

СЕЛИЖАРОВСКИЙ ТРАКТ

Бричка катит меж густых зарослей, и вот подъезжает к погосту Спас-Митьково на Волге, земля вокруг принадлежит церкви этого погоста. Солидный каменный Преображенский храм построен в 1787 году. Находятся в нём холодный главный престол Преображения Господня и два тёплых придела — Святого Николая Чудотворца и Покрова Пресвятой Богородицы. К этой церкви приписано в конце XX века огромное число прихожан десятков соседних деревень: свыше четырех с половиной тысяч (660 дворов). Приходы делят два священника; кроме них, в церкви служат дьякон и два псаломщика. Среди прихожан десяток дворян из имений, мимо которых мы только что проехали: Кромлино, Лызлово, Пронино. Большинства деревенек нет даже на карте 1885 года, числятся в них по 2-3 двора. А названия неординарные: Олюшино, Коликовщино, Куры.

Историки объясняют мелкость селений обилием в наших краях текущих вод, у которых возникали населённые пункты (можно было не тесниться). Преобладало здесь мелкопоместное дворянство, имевшее по 10-15 душ, а то и менее в своей деревеньке. И, конечно, сказались скудность земли, высокая смертность крестьян.

В 1885 году в Спас-Митькове 15 десятин пущено под пашню, рядом пасется стадо в 15 коров. На сорока десятинах усадебной земли находятся пять жилых и 19 нежилых построек (по-видимому, включая церковные), а живут всего семь человек. С хозяйством помогают крестьяне с соседней деревни Митьково, особенность которой отмечают статистики прошлого века: хорошее, состоятельное селение, много земли, никогда не бывает передела полей. Крестьяне здесь являлись государственными и не потеряли в своих земельных наделах после реформы 1861 года, как помещичьи. Число жителей за четверть века после реформы выросло со 120 человек до 280. Сорок шесть митьковцев грамотны, учатся в 1885 году четырнадцать детей (пока в деревне это редкость).

На 42 крестьянских двора приходится 70 лошадей, 130 голов крупного рогатого скота, 70 овец, 25 свиней (только пять семей безлошадники). Несколько домоходцев арендуют дополнительную землю. В деревне развит портняжий промысел; отходят местные жители и в Ржев трепать лен — деньги не лишние.

И снова кресты у могил. Погост Кокош (на одноимённой речушке, впадающей в Волгу), с каменным Троицким храмом, 1784 года открытия. Здесь три престола. Холодный — Святой Троицы, тёплые приделы — Знамения Божией Матери, Пророка Илии и святого князя Александра Невского. Сорок пять десятин земли принадлежат этому храму и заняты пашней, постройками и кладбищем.

Среди приписанных к приходу деревенек выделяется Бахмутово, среди усадеб — имения Обручевых, Давыдовых.

Последним принадлежит сельцо Зерново на Волге. Судя по статическим описаниям (а по ним и приходится получать представление о многом в нашем путешествии), живут здесь три семейства старинного рода Давыдовых, на каждое приходится около ста десятин земли.

По-видимому, родственником их является морской инженер А.П. Давыдов (1826-1904), уроженец поместья Муравьёво, немного выше по Волге. Известны приборы для прицельной стрельбы, для автоматической стрельбы корабельной артиллерии этого морского изобретателя.

В родне у ржевских Давыдовых возможен и самый известный в России представитель этой фамилии — поэт и партизан 1812 года. Существует легенда, по которой встречались в поместье Ермоловых три прославленных героя тех времен: Алексей Ермолов, Александр Сеславин и Денис Давыдов. Так ли, пока не уточнено; но жили они невдалеке (Москва и Ржевщина), поводов помянуть славные деньки было много. Да и знакомцев своих, до 1825 года, к примеру:

— Иных уже нет, а те далече…

Дорога вливается в деревенскую улицу, и бричка подкатывает к зданию первой почтовой станции на Селижаровском тракте. Деревня Бахмутово. Здесь стоит остановиться на ночлег: леса, глубокие овраги, вдоль которых любопытно ехать солнечным днём, в вечернее время могут стать и опасными. (Знаменитый Щупинский овраг в районе ермоловского имения скрывал лихую шайку даже в 20-е годы следующего века; легенды об этом сохранятся ещё долго).

Остановимся в Бахмутово и вспомним, что в 1856 году здесь побывал драматург Александр Островский, что и отметил в своем дневнике.

Деревня в 29 дворов и 200 жителей не так давно была помещичьей. Рядом с ней земля лишь восьми наделов, до остальной надо добираться 10 верст. Много земли, пашни или покосов приобретено крестьянами за последние годы; десятки семей ещё и арендуют участки. В этих краях почти не сеют лён, а среди отходников многие идут на заготовку леса. Десятая часть жителей грамотна или учится.

Бахмутово расположилось далеко от Волги; речушка с ласковым названием Крутелек, наверное, не всегда надёжна, и деревня имеет девять колодцев.

Останавливаются путники здесь часто, ждут замены лошадей, если едут не на своих. К их услугам по тракту два кабака, две мелочные лавки, три кузницы.

А утром, позавтракав чем послал и бог и хозяйка, тронемся в сторону имения Клепенино, славного именами, с ним связанными.

ОБРУЧЕВЫ

Свернув с Селижаровского (Осташковского) тракта, не доезжая деревни Бахмутово, в не столь давние времена путник попадал в сельцо Клепенино, небогатое поместье, каких много было разбросано в округе. За несколько лет до великой крестьянской реформы имение приобрел отставной генерал Александр Афанасьевич Обручев. В семье — жена и трое детей: Афанасий, Владимир, Мария.

Александр Афанасьевич Обручев

Эмилия Францевна

Род Обручевых, как и многие дворянские фамилии, известен по военной линии. В прошлом имелись генералы, в том числе инженерный, строивший церковь Динабург (позже — Двинск). Не на придворных караулах вышел в чин и Александр Афанасьевич. Послужной список перечисляет края, куда забрасывала его служба государю и Отечеству. Поминается и подавление мятежа в Царстве Польском в 1830 году. Здесь встретил он дочь профессора Тымского Эмилию; и, наверное, было общее во взглядах семьи польской интеллигенции, сочувствующей повстанцам, и русского полковника Александра Обручева, что согласились родичи с такой судьбой своей дочери.

(Известно, что незадолго до Варшавы привлекался наш герой к суду по делу о волнениях в Литовском саперном батальоне, которым он командовал. После событий декабря 1825 года суровым могло быть наказание — бог миловал).

Эмилия Францевна дальше прижилась в России, в Клепенино, откуда отправлялись в большой мир её дети и внуки. Незаурядные потомки — трое из них удостоились страниц монографий и энциклопедий; связанные с ними люди и события навсегда во-шли в историю России.

Сын Владимир, естественно, как и предки, пошедший по военной линии, окончил кадетский корпус и Академию генерального штаба (1858 год). И почти сразу отставка, «из идейных соображений». В те годы он сотрудничает в знаменитом «Современнике», вместе с Чернышевским, Добролюбовым, Некрасовым. Страна (во всяком случае, столица) напоминает бурлящий котел. Поражение в Крымской войне накладывается на крестьянскую проблему, волнение в Финляндии, вновь в Польше. Лозунги всё более радикальны, хочется не реформ, а перелома. По делу о прокламации «Великорус», мятежной и антиправительственной, бывший поручик генерального штаба Владимир Обручев арестован. В связи с упорством (никого не выдал) из Петропавловской крепости попал на каторжные работы с дальнейшим вечным поселением в Сибири. Перед тем — гражданская казнь дворянина Обручева на петербургской площади: срываются погоны и мундир, над головой ломают шпагу. А люди вокруг кричат «Поджигатель!» (в столице в то время вспыхивают странные пожары, в которых винят сторонников решительных перемен). После двенадцати сибирских лет Обручеву разрешили вернуться на родину. Скорее всего, помог двоюродный брат, Николай Обручев, который участвует в те годы со знаменитым военным министром Дмитрием Милютиным в проведении серьезных реформ в армии, а после гибели императора Александра II назначен начальником Главного штаба. Он сумел восстановить брата Владимира на службе в морском ведомстве. В 48 лет обычно готовятся к отставке. Но Владимир Обручев служит ещё двадцать два года и становится генерал-майором(!).

Его старший брат Афанасий Александрович честно тянул военную лямку, участвовал в войне, названной Крымской, но на Кавказском фронте был ранен при взятии турецкой крепости Карс.

Судьбу свою семейную офицер нашёл в родовом гнезде Клепенино. Полина Карловна Гертнер, дочь лютеранского пастора из Ревеля, служила гувернанткой у младшей дочери хозяев имения. Скромная девушка, сирота, знавшая языки и музыку, сама зарабатывала свой хлеб. Будучи в отпуске, Афанасий Обручев влюбился в новую жительницу своего дома. Поженились, трое детей родились в имении под Ржевом (об одном из них, Владимире, разговор особый). Затем — постоянное кочевье строевого офицера, служба в Вильно, неизлечимая болезнь…

Мария Обручева, вошла в историю под двумя фамилиями: Бокова и Сеченова. Она вырвалась в Петербург, чтобы получить высшее образование (среди первых женщин в России). Такое не было принято даже в высших кругах — ходить на занятия с мужчинами. Необходимо разрешение отца, и, конечно, его нет. Тогда сделан решительный шаг — фиктивный брак с доктором Петром Боковым. Теперь для учёбы требуется согласие мужа; оно дано, и Маша Бокова учится в Медицинско-хирургической академии Петербурга. Не раз приезжает в Клепенино с мужем, а потом и с учителем своим физиологом Иваном Сеченовым. Как складывались отношения незаурядных людей, как стала Мария Александровна женой учёного, как получила она диплом врача по глазным болезням, описано на страницах книг, журналов (см. «Ржевские новости», 1996, № 6). Для ценителей местной истории интересно, что часто приезжала она на Ржевщину к матери, а после её смерти получила Клепенино своё владение. И крошечная точка на карте уезда оказалась связанной с человеком, вошедшим в историю мировой науки, имя которого присвоено институтам, труды передаются почти полтора столетия. Сам Иван Михайлович Сеченов не раз бывал на родине жены, и в конце 80-х прожил в Клепенино целый год.

Продолжение следует

(Публикация подготовлена по архивам «РН» 1997 г.)