ЗАПРЕТНАЯ ЛЮБОВЬ ПОЛКОВНИКА ПУШКИНА

19 декабря исполнилось 111 лет со дня рождения Григория Пушкина, героя-фронтовика, правнука великого русского поэта

«Ах, королева, — игриво трещал Коровьев, — вопросы крови — самые сложные вопросы в мире! И если бы расспросить некоторых прабабушек и в особенности тех из них, что пользовались репутацией смиренниц, удивительнейшие тайны открылись бы, уважаемая Маргарита Николаевна».

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита».

ПОСЛЕДНИЙ ПРАВНУК

Как всё же мудра, изобретательна и предусмотрительна природа! Сколь много в её арсенале всевозможных ухищрений, и как щедра она на всякого рода сюрпризы! Когда, казалось бы, нет никакой надежды…

В октябре 1997-го ушёл из жизни Григорий Григорьевич Пушкин, последний правнук поэта. И вместе с ним оборвалась в России ветвь прямого родства с поэтом.

Генеалогия — весьма строгая учёная дама. Её законы незыблемы: родовая фамилия передается лишь по мужской линии. Прямых потомков поэта, законных носителей пушкинской фамилии, в нашем Отечестве более не осталось. Только в Бельгийском королевстве живет праправнук поэта Александр Александрович Пушкин. И тоже, увы, последний — наследников у него нет.

Природа, как известно, не терпит пустоты, — и новоявленные лже-Пушкины (ах, как магически звучит в России это имя!) щедро раздают интервью журналистам, собирают конференции. А настоящий потомок поэта тихо и несуетно жил до недавнего времени в подмосковном городке, неподалеку от родовых дедовских могил…

Григорий Пушкин, правнук поэта, у себя дома. Фотография автора, 1996 год

Григорий Григорьевич по своей природе был неразговорчив. Предстояло пройти особого рода испытания, чтобы, заслужив доверие, получить заветный пропуск в мир его воспоминаний.

А мне хотелось, и как можно скорее, расспросить правнука поэта о детстве, родителях, и особенно о не-обычной романтической истории их любви.

Григорий Григорьевич никакого романтизма в отношениях своего отца и матери не видел.

— Ну да, отец любил мать, а она вышла за его полкового товарища Катыбаева. Однолюб был — она рожала, а отец ждал, — говорил он, посмеиваясь, — Правда, ждать пришлось не очень долго. Катыбаев оказался ну очень веселым человеком, в карты и на бегах проиграл всё приданое жены. И мать с ним разошлась.

— И всё-таки, — продолжала настаивать я, — взять женщину с тремя чужими детьми — это более чем поступок! Как же надо было любить её, да и кто сейчас способен на такое!

— То, что отец благоговел перед матерью, с этим я не спорю. Но взял-то он её с двумя пасынками…

— Как же так, — горячилась я, — везде, во всех книгах о потомках поэта написано — с тремя: Фёдором, Николаем и Александром Катыбаевыми!

— Мало ли что написано, — невозмутимо отвечал Григорий Григорьевич, — двое Катыбаевых, это верно, у них и лица вытянутые, худые, а Сашка был наш, Пушкин. В пушкинскую породу. Вот посмотри на снимок, где четверо моих братьев рядком сидят в одинаковых «матросках». Александр более всех лицом на отца походил. Да и когда возмужал — и ростом, и статью — весь в него вышел. Такой же крепкий, коренастый. Но отец не делал различий, кто из нас пятерых Катыбаев, а кто Пушкин. Всех как родных сыновей воспитывал.

Задумался, помолчал. И вновь, словно точку в споре поставил, упрямо повторил: «Сашка был наш, пушкинской крови!»

Давний тот разговор не забылся, остался в памяти. Да и, честно говоря, не предала я ему тогда столь большого значения. Эх, расспросить бы мне его подробнее… Да некого. Нет Григория Григорьевича на белом свете. Так и не исполнилась его давнишняя мечта — дожить до двухсотлетнего юбилея своего великого прадеда. Он умер осенью, любимой пушкинской порой, в преддверии заветного дня лицея…

И не его ли, незнаемого правнука, пытался представить лицеист Александр Пушкин? В шестнадцать-то лет!

Не весь я предан тленью;

С моей, быть может, тенью

Полунощной порой

Сын Феба молодой,

Мой правнук просвещенный,

Беседовать придет…

Братья Катыбаевы-Пушкины (слева направо): Фёдор и Николай Катыбаевы, Александр и Сергей Пушкины. 1910-е годы

Так сложилось, что в день кончины правнука поэта я обычно приезжаю на улицу маршала Тухачевского, в дом, где он прожил последние годы: вместе со Светланой Александровной, его приёмной дочерью, вспоминаем былые дни…

Григорий Пушкин в чём-то повторил судьбу своего отца — взял в жены женщину с двумя детьми, Марию Ивановну, Машу, вдову погибшего друга-сослуживца, инспектора уголовного розыска Александра Ростина.

Светлана всю свою жизнь, с четырехлетнего возраста, прожила в одном доме с правнуком поэта. С отцом, — как она его всегда называла, — который, по-своему, её любил — не ласкал, но и не наказывал. Случалось, даже защищал от материнского гнева. С ним было легко и надежно — никогда, ни при каких обстоятельствах не терял он твердости духа и природной веселости. И с бабушкой Юлей, Юлией Николаевной, сохранившей и в свои девяносто ясность ума и стройность фигуры, прожила Светлана под одной крышей не один год…

И однажды, припомнив давний тот разговор, не удержалась, спросила — слышала ли она что-либо о сводном брате отца, Александре Катыбаеве?

— То, что он Пушкин? Слышала и не раз. Но не от бабы Юли. Та никому ничего не рассказывала, и тайну свою унесла в могилу. Да и в семье о том не принято было говорить. А сам Саша погиб на фронте, в Великую Отечественную.

ЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК В ЦАРСКОСЕЛЬСКОМ ИНТЕРЬЕРЕ

Что ж, молчание Юлии Пушкиной вполне объяснимо. Вряд ли она желала афишировать рождение своего ребёнка вне брачных уз. Как бы пострадала её безупречная репутация в обществе и семье! И можно ли было допустить подобное для дворянки, бывшей воспитанницы Екатерининского женского института? К слову сказать, попечителем института был не кто иной, как старший сын поэта генерал Александр Александрович Пушкин, в будущем — свёкор Юлии.

В пору своей юности Юлечка Бартенева считалась одной из самых завидных московских невест. Очаровательная барышня, дочь известного и весьма состоятельного юриста (Николай Арсеньевич Бартенев возглавлял московскую таможню), она получила в приданое десять тысяч золотыми. Отошла к Юле и та часть наследства, что прежде предназначалась её сестре Соне, скончавшейся в восемнадцатилетнем возрасте.

Первый супруг Юлии Александр Катыбаев, служивший в том же гвардейском полку, что и его товарищ Григорий Пушкин, славился своими чудачествами. Бравировал своей внешней схожестью с государем Николаем II, стараясь подражать тому во всём, — даже  усы и бородку отпустил «под императора». Любил погарцевать на боевом коне в парад-ном офицерском мундире по аллеям Царского Села, наводя священный трепет на обывателей. За что однажды и был посажен на гауптвахту.

Помимо этой причуды, скоро открылась и другая, не столь безобидная. Катыбаев оказался весьма азартным игроком: за несколько лет в карты спустил все бартеневские капиталы.

Как заметил некогда Александр Сергеевич, страсть к карточной игре — одна из самых сильных. «Игра несчастливая родит задор» — вывел поэт гениальную формулу картежного азарта. И сам Пушкин, как известно, не избежал цепких объятий сей пагубной страсти.

Александром Катыбаевым она завладела всецело — месяцами он мог пропадать где-то за карточным столом. И, возвращаясь домой, после очередного проигрыша слёзно умолял жену простить его в «самый последний» раз.

Юлия Николаевна гневалась, плакала и… скучала.

В одну из таких долгих отлучек мужа и стал навещать Юлечку, свою прежнюю любовь, друг семьи капитан лейб-гвардии Второго стрелкового батальона Григорий Пушкин. В небольшом Царскосельском гарнизоне, где бурный любовный роман проходил на глазах сослуживцев, отношения Юлии Катыбаевой и Григория Пушкина секретом не стали. Можно только представить, как злословили по этому поводу первые полковые дамы, как «перемывали косточки» влюблённой паре. Ведь в семье Катыбаевых уже подрастали двое сыновей: четырёхлетний Фёдор и двухлетний Николай.

В Царском Селе жила и родная сестра Григория Ольга Александровна, ведавшая «Школой образцовых нянь». Имя её упоминается в переписке двух сестёр Пушкиных: в январе 1909-го Вера спрашивает Анну: «Как Оля с Катыбаевой?» Что кроется в этом вопросе — ссорилась ли Ольга Павлова с будущей невесткой, ладила ли с ней? Одно бесспорно — о «царскосельском романе» Гриши в семье знали.

Вскоре любовь принесла и свои заметные земные плоды — Юлия Николаевна оказалась в интересном положении. Ждали появления на свет младенца и два соперника, два гвардейца: Григорий Пушкин и Александр Катыбаев. Первый — с восторгом и нетерпением, второй — со страхом и отчаянием…

Лариса ЧЕРКАШИНА

Продолжение следует

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *