— Владимир Иванович, сочетание «военная контрразведка» для многих из нас звучит интригующе: это что-то крайне секретное, связанное с делами государственной важности. Порой даже родные не знают, чем занимался, где служил их близкий человек. С какого возраста Вы узнали, осознали: мой отец — капитан легендарной контрразведки «Смерш»?

— В младшем школьном возрасте, когда с Днём Победы, с Днём госбезопасности его поздравляли ветераны контрразведки, местное, областное руководство КГБ. Конечно, глубокое осознание того, чем занимался Иван Арсеньевич, приходило с годами, но в том, что отец для меня — пример честности, справедливости, доброты, серьёзного, ответственного подхода к делу, я понял ещё в раннем детстве.

В ночь на 1 мая 1945 года он получил тяжёлое ранение. У него отняли левую ногу. Я видел, как по утрам широкими ремнями пристегивал он к поясу деревянный протез, а вечером, придя с работы, снимал его, вытирал с него и культи кровь. С палочкой, а не на костылях, отец ходил на работу, и даже на рыбалку!

Духом войны я пропитан с детства. Мы жили в Ржеве. В начале 1950-х годов город ещё был в руинах, от зданий — остовы, на земле — стреляные гильзы, патроны, осколки снарядов. Мальчишкам всё это было очень интересно.

— Люди, прошедшие войну, о том, что пережили, почти не рассказывают, а если и говорят, то немногое…

— Отец специально о войне не рассказывал. Зачастую его рассказы соотносились с тем, что случалось со мной и братом. Так, однажды мы, мальчишки, устроили воздушный бой на велосипедах. Идя в лобовое — «на таран», я крепко ударился грудью. Несколько дней ходил, держась за ушибленное место. Он увидел и говорит: долго будет болеть. «Почему?» — спрашиваю. «А я в Варшаве на мотоцикле столкнулся со «Студебекером» (прим. ред. — марка американского автомобиля), грудью серьёзно ударился, болела долго, даже при виде «Студебекера» спустя годы. Память тела, как мне сказал тогда доктор».

А у меня, у подростка, тут же ещё один вопрос: как ты в Варшаве оказался? Отец рассказал: в 1944 году прошёл полугодовые курсы усовершенствования оперативного состава при первой московской школе ГУКР контрразведки «Смерш», направили в Польшу. В августе 1944 года советские войска как раз перешли границу, и началось освобождение Польши от немецкой оккупации. Польский национальный комитет освобождения обратился к советскому правительству с просьбой в создании их органов общественной безопасности Польши. И Главное управление контрразведки «Смерш» НКО СССР направило в Польшу оперативную группу контрразведчиков в составе пяти человек, он был в их числе. Группа инструкторов должна была выявить агентурную сеть, оставленную в Варшаве немцами и обучить сотрудников создаваемых ПКНО органов общественной безопасности. Были им своего рода учителями, только сроки обучения у инструкторов укороченные.

Помню, как мы с братом, посмотрев фильм «Тарзан» американского производства, лазали по стенам разрушенных войной зданий, представляя, что «летаем» по лианам, как иностранный герой. Лазаем и срываемся, получаем ушибы. Отец узнал и провёл с нами разъяснительную беседу по правилам трёх точек опоры: или обе руки и нога, или обе ноги и рука обязательно должны быть закреплены. До войны он служил в Ашхабаде в Туркестанской горнострелковой дивизии. Отец был прекрасным альпинистом. Навыки пригодились в боях на Кавказе с немецкой дивизией «Эдельвейс», за что и был награжден Орденом «Красного Знамени». А служить в контрразведке ему предложили после срочной службы.

— Слушать такие рассказы и не записывать, не фиксировать сказанное — было бы неосмотрительно. Когда рука потянулась к перу, Владимир Иванович?

— Запоминал с детства, ничего не фиксировал, дневник не вёл. Яркими эпизодами отложились рассказы родного человека в моей не засоренной иными событиями памяти. Вспоминать отца, часы общения с ним — легко, это время и сейчас всплывает картинками.

Писать книгу я не собирался. Но в последние годы появляется всё больше и больше фильмов о разведке, непосредственно о военной контрразведке «Смерш», и в этих кинолентах — полное несоответствие с тем, что рассказывал о контрразведчиках отец. Личности, которые преподносит экран телевизора, искажают советскую действительность, подлинность геройских поступков контрразведчиков, дискредитируют образ тех, благодаря кому спасены тысячи жизней, предотвращены теракты, раскрыты преступные замыслы коварного врага. Я возмутился отрицательными штампами о контрразведчиках в кинолентах, в произведениях, мой протест переродился в творческий порыв — написание книги «Варшавские ночи».

Я знал отца как доброго, честного, скромного, преданного долгу и чести офицера и человека. Все эпизоды, которые слышал на протяжении многих лет, не вписывались в то, что транслировали с экранов. Недалёкие контрразведчики, бесчеловечные поступки. Я читал уголовные дела. Кто был обижен на чекистов? Воры, трусы, предатели. Главное для сотрудника органов безопасности — не только хорошо стрелять, быть физически сильным, выносливым, а уметь продумывать развитие ситуации, анализировать, быть психологически устойчивым. Взрывной характер здесь недопустим.

— Могу предположить, что распространение фильмов, где чекисты представлены нелюдями, имели неявную цель — подрыв авторитета Сталина. Ведь «Смерш» подчинялся напрямую Верховному главнокомандующему.

— Вполне возможно.

Писать книгу начал три года назад. Писал ручкой, на компьютере работать с мыслями, картинками — сложно, там текст неживой, плоско получается. «Перевести в цифру» мой сложный почерк помог Владимир Сорокин. Печатание пришлось как раз на эпидемию ковида, пересылал Володе фото исписанных страниц в мессенджере.

— Серьёзный труд проделан Вами, Владимиром. Сотрудники ФСБ книгу читали, свои пожелания оставили?

— Читали. Понравилось. Несколько моментов подверглись цензуре. С тем, что рекомендовали убрать, согласен.

— В целом изложили, что хотели?

— Кое-что упустил, где-то можно было дополнить, и я уже написал вторую книгу, продолжение.

— Отлично. «Варшавские ночи» прочла за вечер. Читается легко, изложение документальных фактов через художественное слово удалось.

— Спасибо, Оля.

— При подготовке книги факты, рассказанные отцом, наверняка сверяли?

— Да. Из нескольких источников, в том числе использовал сайт «Память народа». Если писать книгу, пересказывая наградной лист Ивана Арсеньевича Жирнова, она бы не получилась. Я знаю внутренний мир отца, был знаком с его товарищами, и мне кажется, получилось повествование о выдающихся людях, которые были рядом с отцом в то или иное время.

Работая в межрайонной прокуратуре, встречал ветеранов, прошедших школу «Смерш» — честные, скромные, высокопрофессиональные люди. В Ржевской прокуратуре стажировался у замечательного человека, старшего следователя Николая Васильевича Стрельцова.

О своей службе отец рассказывал на протяжении многих лет. Однажды я заметил, как он реагирует на комаров. Спросил, почему такая реакция. Оказывается, капитан Жирнов заболел малярией, когда был по заданию в Туркмении.

Выясняя обстоятельства гибели контрразведчика Петрова, он обнаружил на границе с Афганистаном канал, по которому в СССР переправляли наркотики и засылали агентов иностранных разведок.

А как-то передачу «Клуб кинопутешественников» об Иране вместе смотрели, отец то и дело важные реплики вставляет. Откуда так хорошо знаешь Иран? «Мы туда входили в августе 1941 года». Уточняю: «Мы же с немцами воевали?» Да, отвечает, а в Иране у нас совместно с англичанами была операция «Согласие». Там до войны плотно обосновалась немцы и создали агентурную сеть.

— Изложенные Вами факты описаны в 10-ти ёмких содержательных главах «Варшавских ночей». «Последняя ночь» — рассказ капитана Жирнова о ликвидации в ночь на 1 мая 1945 года вражеской диверсионной группы. Тогда Иван Арсеньевич и получил серьёзное ранение в ногу.

— Отец опытным путем заприметил: значительные события часто происходят в первый или последний день месяца. В ту ночь он счёл необходимым выехать к своим курсантам-полякам, с тем, чтобы подсказать план действий после оценки обстановки на месте. Задачу группа выполнила, диверсанты сдались. А пулемётчик, их прикрывавший, до того, как отец его обезвредил, успел выпустить в него несколько трассирующих пуль. Все попали в ногу. Полтора года он лежал в московском госпитале, за это время окончил финансовые курсы. После выписки 20 лет проработал управляющим ржевского отделения Госбанка СССР. Когда получил ранение, ему был 31 год.

— Сила духа, воли, крепкий армейский, боевой характер у советского человека!
Владимир Иванович, за время нашей беседы мы не поговорили о Вас…

— Отец для меня — пример. Надо говорить, писать, снимать фильмы, ставить спектакли о таких, как он, его товарищи, о тех, кто сейчас защищает нас с вами. О людях долга, чести. На могиле писателя Владимира Богомолова написаны строки эпиграфа к его реалистичному, талантливо написанному роману «Момент истины», по его мотивам поставлен фильм «В августе сорок четвёртого»:  «Немногим, которым обязаны слишком многие». Издав книгу, рассказав о людях, которые выиграли войну, на которых держалась Отчизна, я исполнил свой сыновний долг.

— Рада знакомству. Спасибо за встречу. Ждем выхода в свет второй книги.

Беседовала Ольга ЖДАНОВА

Два экземпляра книги В. Жирнова «Варшавские ночи» есть в библиотеке имени Островского.

Ржев сотрудничает уже с несколькими высшими учебными заведениями, недавно подписано ещё одно соглашение. Что даёт это партнёрство?

Одним из вопросов, заданных журналистами главе Ржевского МО Роману Крылову на минувшей неделе в ходе круглого стола, стали частые перебои с электроснабжением. В среду, когда проходило совещание, на регион ещё не обрушился циклон с мокрым снегом и обледенением, который ещё больше обнажил положение дел в электросетевом хозяйстве. Но уже тогда было понятно, что проблема есть.

— Будет ли открыто в ближайшее время новое сосудистое отделение в Ржеве, для которого был закуплен дорогой ангиограф? Не получится ли так, что оборудование устареет или выйдет из строя в ожидании использования?