В 1949 году Главное военно-научное управление Генерального штаба Советской Армии, готовившее секретный «Стратегический очерк Великой Отечественной войны», разослало письма офицерам и генералам, занимавшим в начале войны командные должности в приграничных округах, с просьбой предоставить воспоминания о боевых действиях летом 1941 года. Время к откровенности не располагало, и абсолютное большинство адресатов от ответа на запрос уклонилось. Уже после смерти Сталина адресатам были направлены неоднократные напоминания, и ответы пошли. В результате материалы только к концу 50-х годов были собраны, но так и не были опубликованы. Год назад свидетельства из сборника были рассекречены и изданы.

И генерал, и рядовой…

Вот, например, воспоминания генерал-майора П. Афанасьева, в начале войны — заместителя начальника инженерных войск Прибалтийского особого военного округа: «…С наступлением темноты, как только прекратились налёты авиации, часть 34-й Армии растерялась. Артиллерия, имевшая конную тягу, большое количество материальной части побросала, так как лошади в большинстве были побиты…

Вследствие чего, 11 сентября 1941 года, при приезде Мехлиса, был расстрелян во внесудебном порядке перед строем личного состава штаба Армии за невыполнение приказа командования фронта и непринятие мер для спасения материальной части начальник артиллерии генерал-майор В.С. Гончаренко. Расстреливать Гончаренко было приказано начальнику инженерных войск Армии полковнику Дугареву. Дугарев и Гончаренко были друзьями, поэтому данный факт произвёл на него сильное впечатление, и после этого Дугарев стал просто пьяницей…». Шёл июль 1941-го…

Лев Захарович Мехлис (13.01.1889 — 13.02.1953), военно-политическое звание «армейский комиссар первого ранга», что соответствовало воинскому званию «генерал армии». 21 июня 1941 года назначен начальником Главного политического управления Красной Армии и заместителем наркома Обороны СССР. Человек редкой личной храбрости, но удивительного невежества в профессиональных военных вопросах и патологической жестокости. На участке фронта, где он появлялся, людей гнали в неподготовленные атаки, неизменно заканчивавшиеся катастрофой. В результате Мехлиса на фронт посылать перестали, но число жертв его не подсчитано даже приблизительно.

Да один ли он такой был? Из перечня лиц высшего командноначальствующего состава, расстрелянных в 1941 году: Ф.К. Арженухин — генерал-лейтенант авиации, П.С. Володин — генерал-майор авиации, Н.Д. Гольцев — генерал-майор, В.С. Гончаров — генерал-майор, А.Т. Григорьев — генерал-майор… Всего тридцать человек. Все впоследствии реабилитированы. По подсчётам действительного государственного советника юстиции третьего класса Вячеслава Звягинцева, только за первый военный год были подвергнуты арестам 107 человек — один маршал (Герой Советского Союза Григорий Кулик), 72 генерала, 6 адмиралов. Остальные — командиры дивизий и высший политсостав. Из них 45 человек приговорены к расстрелу, в том числе, 34 генерала, 10 человек умерли в заключении. Этот список далеко не полный.

По данным исследователя А. Печёнкина, в период Великой Отечественной войны погибли и умерли от различных причин 458 генералов и адмиралов. Репрессиям подверглись свыше 90 генералов и адмиралов. Из них 54 человека погибли (48 расстреляли, 6 скончались в тюремных застенках), что составило почти 12 процентов общих потерь советского генералитета за весь период войны.

Дожить до расстрела

Это — генералы! А что говорить об офицерах, сержантах, рядовых?

В послевоенные десятилетия обо всём этом не упоминалось и вслух не говорилось. А говорилось о том, что законы военного времени способствовали созданию наиболее благоприятных условий для разгрома немецко-фашистских захватчиков. Они обеспечивали единство действий армии и народа, слияние фронта и тыла в единый боевой лагерь…

И вот в 8-м номере журнала «Государство и право» за 1965 год генерал-полковник юстиции А. Муранов опубликовал статью «Деятельность органов военной юстиции в годы Великой Отечественной войны», в которой впервые были опубликованы статистические данные, очень серьёзно меняющие наши представления о том, как мы воевали и как победили.

За годы войны военными трибуналами было осуждено 2 миллиона 529 тысяч 663 человека. Из них смертный приговор вынесен 284 344 раза. Расстреляно 157 тысяч 593 человека. Примерно пятнадцать дивизий!

И это без учёта работы судов общей юрисдикции, Особого совещания при НКВД (Народный комиссариат внутренних дел СССР) и внесудебных расстрелов органами «Смерш» (сокращение от «Смерть шпионам!» — название ряда независимых друг от друга контрразведывательных организаций в СССР в годы Великой Отечественной войны).

Ещё нужно учесть последствия знаменитого приказа Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 года N№ 270: «… Командиров и политработников, во время боя сдающихся врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи, нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных… Обязать каждого военнослужащего, независимо от его служебного положения, потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и, если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу попадут в плен, — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи…».

Почти полмиллиона контр-революционеров было обезврежено на фронте, подумать только! В том числе те, кто сказал в кругу товарищей: «Всё-таки «мессер» — хороший у фрицев самолёт, мать его так!». В том числе те, кто поделился «сорокой на хвосте принесённой» новостью из соседнего батальона… Те, кто подобрал немецкую листовку и сунул в карман для самокрутки… Всё это считалось «изменой Родине».

Дошло до того, что в ноябре 1942 года начальник Главного управления военных трибуналов Народного комиссариата юстиции и Главный военный прокурор Красной Армии были вынуждены издать совместную директиву «О необоснованном возбуждении дел и осуждении военнослужащих по Статье 58-10, часть 2 Уголовного кодекса при обнаружении фашистских листовок, когда не обнаружено злонамеренности лиц, у которых обнаружены листовки».

А если сотруднику «Смерш» захотелось обнаружить именно «злонамеренность»?

В сентябре 1942 года особый отдел 56-й Армии арестовал 24-летнего офицера Елизара Мелетинского, обвинённого в шпионаже. Он знал немецкий язык, служил в разведывательной роте. И погубили его найденные в полевой сумке русско-немецкий разговорник и книга лютеранских псалмов. Офицер забрал их у пленного. Это послужило основанием военному трибуналу приговорить будущего всемирно признанного лингвиста к десяти годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере — «за антисоветскую агитацию с целью разложения Красной Армии». В приговоре было уточнено, что еврей Мелетинский «восхвалял фашистский строй и Гитлера»!

В своих послевоенных воспоминаниях Е. Мелетинский напишет, что среди других вместе с ним арестованных и ложно обвинённых в государственной измене оказались два совсем юных неграмотных парня, призванных из соседней деревни. Их приговорили к смертной казни и расстреляли.

Уже упомянутый генерал А. Муранов отмечал, что «наибольшее число неправомерных приговоров во время Великой Отечественной войны было вынесено по делам о контрреволюционной пропаганде и агитации». Эти дела были особенно просты для расследования и сильно способствовали карьерному росту следователей.

А как у них?

А теперь посмотрим статистику применения смертной казни на фронтах Второй мировой войны нашими союзниками по Антигитлеровской коалиции.

Британские военные трибуналы приговорили к смерти 40 своих военнослужащих, французские — 102, американские — 146 военнослужащих.

Неужели действительно наша Красная Армия оказалась самой недисциплинированной и ненадёжной? У нас, напомню, набралось на пятнадцать дивизий — мародёров, дезертиров, самострелов, изменников, террористов, контрреволюционеров, паникёров, трусов… Не оскорбительно ли звучит по отношению к Армии-победительнице? Но, может быть, это просто такая наша национальная традиция — бить своих так, чтобы чужие боялись? К сожалению, нет сводной цифры репрессированных по царской армии времён Первой мировой войны. Но с 1905 по 1917 годы в России было повешено и расстреляно 3087 человек.

Остаётся только для полноты картины обратиться и к статистике вермахта. За пять лет войны, с 1 сентября 1939 по 1 сентября 1944 года, по приговорам германских военных трибуналов казнено 7810 человек.

Подготовил Валерий Стоянов

(В статье использованы публикации из «Новой газеты»)

Продолжение следует