— Илья Ефимович, Ваш голос знает каждый взрослый житель России, даже если не помнит, откуда именно, но узнаёт. А сотни жителей и гостей Ржева слышат Вас, посещая VR-павильоны. Когда человек смотрит через специальные очки на то, каким был наш город, и буквально погружается в эту воссозданную реальность, именно Ваш голос рассказывает об истории старинного Ржева, о страшных временах оккупации… Вам, человеку, который недавно отметил 85-летие, не чужды ли такие технические новинки, как виртуальная реальность? Вы пробовали сами надеть VR-очки и посмотреть, что получилось?

— Знаете, я долго этому сопротивлялся. Да, я озвучил то, о чём Вы говорите, но почти не запомнил эту работу в череде других заказов. А когда попробовал надеть очки и посмотрел «Ржев. Из настоящего в прошлое» — был в шоке от того, насколько это убедительно! Мне даже показалось, что это читал не я: слышу свой голос и как будто со стороны констатирую, что всё правильно прочитал. Полное попадание. Если я сам себе говорю, что я хорошо прочитал, значит — получилось. А я к себе придирчив.

Но тексты, какими их помню я, и готовый продукт отличаются кардинально! Не ожидал, что испытаю такие эмоции. Если о приятном можно сказать «я шокирован», то да, я шокирован. Никогда не представлял, что виртуальное может быть настолько реальным, честно. Полное ощущение, что я там побывал, и эффекты оживления, такие, как летящие птицы, меня потрясли.

— Сейчас, в современном мире, в интернете мы чаще слышим синтетические голоса, которые при необходимости нам «подчитывают» написанный текст. Безжизненные интонации ни в какое сравнение не идут с живой профессиональной озвучкой! И, надеюсь, профессия диктора продолжит быть. Как Вы, учась на инженера, в неё попали? Когда осознали, что в Вашем голосе есть что-то особенное?

— В старших классах школы, когда участвовал в самодеятельности, а потом в институте, где была профессиональная радиоредакция с хорошим звучанием, я с этой работой соприкоснулся и понял, что мой голос хорош для профессии. Мой руководитель, профессиональный журналист из «Всесоюзного радио», однажды сказал: да ладно дурака валять, давай к нам работать, только не диктором, а репортёром. И я с огромным ящиком аппаратуры делал репортажи, играл в театре, институт с трудом окончил. А отработав положенные по распределению три года, пошёл на конкурс по объявлению в дикторы «Всесоюзного радио»…

Посмотрел на пафосных соперников и отчетливо понял: не попаду! Три тура, очень серьёзные комиссии, но когда подошёл Левитан и сказал: «Молодой человек, я посмотрел Ваши документы, у Вас хорошая зарплата, у нас будете получать вчетверо меньше, а у Вас же семья!» — тогда я понял: возьмут! И ответил, что что-нибудь придумаем. А дальше началась учёба, ведь голос у меня тогда звучал как труба, и пришлось его «глушить» — такая громкость на радио была не нужна, только на Красной площади. И да, на меньшем звуке гибкость и выразительность чтения гораздо выше, чем на полном.

— Вы читали на Красной площади? Во время парадов?

— Нет, я только звучал оттуда лозунгами в магнитофонной записи, а допуска туда у меня никогда не было. Видимо, моя биография не очень нравилась соответствующим органам.

— Илья Ефимович, есть ли секреты в профессии, которые позволяют донести слова так, как надо? Может быть, особенное построение фразы, повышение или понижение тона или что-то ещё?

— Отвечу, как отвечал Левитан. Когда нужно было писать что-то значимое, он говорил: я представляю себя на трибуне на Красной площади, как будто она вся заполнена людьми, у первых могу разглядеть лица, дальше — просто сплошная светлая полоса, а ещё дальше, на Варварке, Ильинке стоят толпы, которых я не вижу, но мой голос должен долететь и до них! Отсюда и появлялась широта и мощь звучания… Спасибо Юрию Борисовичу за такую школу. В мае этого года на телеканале «Звезда» будет посвященная ему программа, где участвовали и мы с Анной Шатиловой.

— Расскажите что-то из своей работы с Левитаном.

— В то время было очень много заявок от воинских частей, городов и посёлков, которые не вошли в сводки Совинформбюро, но хотели иметь свою историю, озвученную именно так. У Левитана не хватало времени, а я хорошо его имитировал, и он об этом знал. Сам попросил меня помочь, и я долго этим занимался, но напрочь от этой работы отказался после его смерти, нарушив свой запрет только однажды, тогда голос Левитана в сводке Совинформбюро потребовался для спектакля Шиловского во МХАТе. И ещё один эпизод, после которого Юрий Борисович со мной долго не хотел разговаривать: когда умер Брежнев, не ему, а мне поручили читать некролог!

Я читал: «От Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, от Совета министров СССР, с глубоким прискорбием…» -техника была отработана. Но послушав запись, руководитель Гостелерадио Лапин позвонил (невиданное дело!) и сказал, что нужно добавить больше скорби. Потом от коллеги по пути домой услышал: «Ефимыч, а ты чего так рыдал-то?» Пришлось объяснить.

— Я тогда была во втором классе школы и запомнила лишь всеобщее состояние огромной потери, растерянность взрослых и то, что нас, детей, попросили отрезать белые воротнички у школьной формы. А что говорили по радио, не помню.

— Спустя много лет я искал эту запись в архивах и не нашёл, а лет через 20 обнаружил в интернете и, переслушав, понял: Лапин был прав. Нужно было не «откатать некролог как положено» и говорить не как о первом лице в государстве, а о человеке не просто выдающемся, а родном, с которым многие прошли всю войну, которого уважали за его реальные дела.

— А какие ещё знаковые сообщения Вы помните?

— Самыми ответственными были партийно-правительственные материалы. Ошибки никакие не прощались! Например, меня отстранили от эфира и чуть не уволили, когда я делал обзор газеты «Правда» и в одном из многочисленных повторов произнес «национальная» вместо «интернациональная».

А если говорить о личном, для меня таким материалом стало сообщение о смерти Юрия Гагарина. Нас в момент, когда мы получили подборку текстов для прочтения, на смене было трое. Один мой старший коллега, посерел лицом, другой принялся спокойно расставлять на бумаге ударения… А мне просто захотелось плакать. И тогда Владимир Балашов прочёл этот текст, и не знаю, как, но это короткое сообщение стоило многих передач. Всем стало понятно: то, что первый космонавт погиб, большая утрата, но теперь Гагарин — это на века, это Человек Земли.

— Сегодня такой ответственности нет, профессия стала другой.

— Сейчас профессия диктора вообще в тарифном справочнике отсутствует, есть только ведущие, но многие из них выполняют чисто дикторскую функцию. Но выполняют её не так, как выполняли мы.

Ко мне ходила брать уроки ведущая «Радио России», она рассказывала, что сегодня в профессии всё совсем по-другому, нет былого контроля и нет детального руководства. Хорошо, если коллеги скажут, понравилось или нет, а начальство включится только если ты что-то напутал. А я вспоминаю наши худсоветы, где мы должны были подтверждать уровень своего мастерства постоянно!

Сейчас на телевидении уровень чтения выше, чем на радио, а раньше было наоборот… Я радио стараюсь даже и не включать, не принимаю нашу примитивную оголтелую пропаганду. Когда говорят как о большом достижении, что минимальная пенсия повышена до 16 тысяч рублей, хочется отматериться. Телевизор смотрю, но очень избирательно, далеко не все каналы.

— А приходилось ли Вам давать в эфир сообщения, которые Вы бы читать не хотели?

— Когда пришёл к власти ГКЧП, постановление об этом надо было кому-то озвучивать. Если вы помните эти времена, был 1991 год, развал страны, путч, никто не понимал, что делается и что будет, даже газеты нам в студию не приносили. Я в семь утра выходил к киоску, а в девять уже по этим публикациям рассказывал радиослушателям, что происходит в стране. И через годы на передаче «Эхо Москвы» Ксения Ларина меня упрекнула, что, мол, Вы давали материалы ГКЧП в эфир, а мыто — нет! Я говорю: а Вы вообще понимаете, что такое диктор? Это не автор, его функция — читать чужие материалы. Я мог их не читать, только предварительно написав «Прошу уволить меня по собственному желанию». И спросил, слышала ли она сама, как я читал? Она: нет. А вот тогда, отвечаю, не имеете права об этом говорить. Тогда никто не понимал происходящего — красные у власти или белые. Поэтому я и читал абсолютно без интонаций!

— А потом?

— С развалом страны «Всесоюзное радио», где я работал с 1967 года, закрыли. И новое «Радио России» не взяло ни одного нашего диктора в штат: мы были «олицетворением проклятого коммунизма». Мы всем коллективом перешли на коммерческое «Радио-1», на содержание которого государство денег не давало (нам их давал то Кобзон, то ещё кто-то). Потом и оно прекратило существование, и я какое-то время работал на никому не известном радио «Красный мост», и это, пожалуй, было интереснее, чем вся моя предыдущая деятельность. Это была армяно-грузино-азерайджанская станция на русском языке — для тех представителей этих национальностей, которые жили в России. И у неё была огромная культурно-политическая роль, ведь шла война в Нагорном Карабахе, а у нас за столом ведущих в эфире воюющие народы встречались. «У нас работают армяне, грузины, азербайджанцы и один русский, и тот еврей», — сказал однажды один из них. Радиостанция закрылась из-за прекращения финансирования, и для меня стало огромной потерей исчезновение записи моей трёхчасовой передачи «Беседы с Вахтангом Кикабидзе». Его подарок храню до сих пор, а вот самого разговора не сохранилось.

— Илья Ефимович, для Ржева большая честь, что к одному из наших проектов причастен такой человек, как Вы. Сегодня в Ржеве готовятся к открытию музей поисковика и ещё один, третий VR-павильон. Приоткроем тайну: там будет рассказано о пути героя, который погиб здесь в Великую Отечественную, Павла Юхневича. И снова в этой реконструкции мы все услышим Вас. Поэтому, до новых встреч, Илья Ефимович, спасибо Вам за беседу!

Светлана АРТЕМЬЕВА, Арина РАДЧЕНКО

В Ржевском муниципальном округе прошло совещание, посвящённое подготовке и проведению сельскохозяйственных работ в 2025 году

Предвижу скепсис читателей после прочтения этого материала: «Опять нахваливаете чиновников, которые только и умеют, что пиариться
и позировать на камеру. Пишете, что всё хорошо, а когда в городе будут
чистая вода, дороги без выбоин и качественные услуги ЖКХ?»