ДЕПЕША НА САЛАЗКАХ

Окончание. Начало в № 18

Радость освобождения

Из воспоминаний Николая Пушкина:

— 21 августа Голышкино освободили наши войска. Деревня сохранилась полностью, все 98 домов. Сгорел лишь один сарай. Настроение царило приподнятое. Верилось, наши продолжат наступать и дальше. Но скоро случилась беда. 26 августа с противоположной стороны Волги немцы начали расстрел нашей деревни. Осталось 12 домов, в том числе наш. А 28 августа враг расстрелял и эти дома. Много погибло жителей, но мы спаслись. Перешли в Мосягино, за три километра от Голышкина, стали жить в сушилке сгоревшего овина. Отец попытался разыскать районное начальство, чтобы решить вопрос об эвакуации семьи. Но это ему не удалось. Питались кое-как. Я убегал иногда к солдатской полевой кухне. Ее повар подкармливал меня и других местных мальчишек. Родители с наступлением сумерек уходили на голышкинские огороды, чтобы выкопать картошку или кое-какие овощи. Там, в блиндаже, лежал больной дед Иван, за которым ухаживала его жена, а также их беременная сноха, оставшаяся с двухлетней дочерью.

Во второй половине сентября ко мне подошел солдат-почтальон и спросил, как пройти в Голышкино. Объяснил, что должен доставить письмо Ивану Самуйловичу Пушкину. «Я его внук. Можете оставить письмо мне», — сказал я. Брат Костя, проживавший в Рождествено, спрашивал в письме, правда ли, что нашему отцу оторвало ногу и он умер. Брат также интересовался судьбой матери, других родственников. Я тут же написал ответ, рассказав о нашей жизни и сообщив, что ногу оторвало не отцу, а двоюродному дяде Илье Александровичу Дроздову.

Перед уходом почтальон оставил два десятка солдатских «треугольников», на которых значился ленинградский адрес его семьи (Ленинград находился в блокаде) и адрес его полевой почты. Почтальон попросил меня отправить их, что я и сделал. Сам того не думая, этот человек сыграл важную роль в воссоединении нашего семейства. Оказалось, что Константин встретил в Калинине дядю Федора Ивановича, брата отца, моего крестного. Он был начальником комитета заготовок по Калининской области (позже эта должность стала называться уполномоченный министерства заготовок). Федор Иванович связался каким-то образом с заместителем командира 274-й стрелковой дивизии, располагавшейся рядом с Мосягиным, и переправил ему письмо Константина. Из дивизии письмо попало в Мосягино. После моего ответа Константину родня по «цепочке» узнала о судьбе членов нашего семейства. Вскоре дедушка Иван умер. Похоронили его в Голышкине, на огороде родного дома. В 1956 году прах Ивана Самуйловича был перевезен на старое Смоленское кладбище в Ржеве.

Помню, над позициями наших войск к северо-востоку от Ржева зависла огромная «рама» — так назывался немецкий разведывательный самолет «Дорнье». В этот момент откуда-то справа ударила залпом наша «Катюша». Возможно, она была замаскирована в сохранившейся до наших дней березовой роще. Спустя всего несколько секунд «рама» превратилась в рваное черное облако. Возможно, это был единственный случай на войне, когда немецкий самолет сбили реактивным снарядом с земли.

Жить в сушилке овина из-за заморозков стало невозможно. К тому же, согласно приказу Главкома, гражданское население подлежало эвакуации за тридцать километров от передовой. На солдатских фурах мы добрались до Плешков, остановившись у знакомых. Отец пошел договориться о нашем дальнейшем передвижении, а я вижу в окно: едет легковая автомашина, а в ней, вроде бы, сидит Федор Иванович. Потом выяснится, что я не ошибся. В обкоме партии дяде дали машину, чтобы он вывез из Мосягина свою мать (мою бабушку) и сноху. Забегая вперед, скажу, что в 1944 году дядю перевели в Калугу, где он работал, как и в Калинине, уполминзагом… После ночлега удалось остановить «студебеккер», который доставил нас в Бороздино. В Бороздине у отца тоже были знакомые. Здесь произошла другая неожиданная встреча. Открывается дверь, и я вижу почтальона, что принес в Мосягино письмо от Константина. «Николай, ты?» — сделал он удивленные глаза. «Я. А вы как сюда попали?». «Дивизию нашу отвели сюда на отдых перед наступлением»… Я рассказал ему, что ответа из Ленинграда не пришло, и он погрустнел. Настроение почтальону подняли мои родители: накрыли в его честь стол.

Поскольку зашла речь о моей родне, уместно вспомнить о моих братьях. Василий, 1920 года рождения, окончил в Ново-Узинске Саратовской области летную школу и получил направление в Барнаул для зачисления в формирующуюся Польскую армию. Часть ее контингента составляли русские. С 1943 года брат находился на действующем фронте, доставляя на легкомоторных самолетах приказы командования. Победу он встретил в Берлине. После демобилизации поступил в институт экономики министерства заготовок. Работал в «Заготльне» в Твери. Константин, 1922 года рождения, с должности директора Рождественской средней школы Оршинского района в 1941 году был призван в действующую армию. Воевал недолго, его «комиссовали» по состоянию здоровья. Константин Павлович стал первым директором школы-интерната в Эммаусе, а завершил свою деятельность директором средней школы в Васильевском Мхе.

Но вернусь в осень 1942 года. У Бороздино мы остановились у тети Поли Базановой, добрейшей души человека. Отец пошел в райвоенкомат. Райвоенком Василий Миронов вызвал старшего сортировщика Михаила Петровича Соколова. Тот был с предвоенных лет хорошо знаком с отцом и предложил ему заведовать складами «Заготльна» на набережной Волги. Через месяц мы переехали из Бороздина в Коньково, откуда отцу, матери и мне было ближе ходить на склад, где мы, все трое, стали работать. Только через два года я начал учиться в седьмом классе Старицкой средней школы. Пришла мирная жизнь, и стало всем нам намного легче…

На ниве медицины

В 1948 году выпускник Старицкой средней школы Николай Пушкин поступил в Смоленский государственный мединститут. Окончил его с отличием в 1954 году. Ко времени получения диплома уже год, как был женат — избранницей стала девушка, с которой сидел за одной партой в школе. Поскольку диплом у Пушкина был с отличием, он имел право выбора места работы. Далеко отрываться от родных мест не хотелось. Выбор пал на поселок Емельяново.

— Начал там работать хирургом, но вскоре меня вызывает первый секретарь райкома Николай Яковлевич Кербунов: «Доктор Штефанек уехал к себе в Чехословакию, есть предложение назначить на его место вас». Так я стал главным врачом Емельяновской больницы. Медперсонал не был укомплектован, приходилось полагаться в основном на старшую операционную сестру Екатерину Леонидовну Мелих. Раньше она работала в эвакогоспитале и могла спокойно заменить врача, провести хирургическую операцию. Мне же приходилось быть в одном лице хирургом, терапевтом, гинекологом, то есть, быть настоящим земским врачом, к которому можно обратиться за помощью в любое время суток и по разным вопросам. В 1954-м у нас родился сын Николай. Сейчас заведует рентгенкабинетом в Старице.

В 1962-м Николая Павловича назначили главным врачом Старицкой районной больницы. Как раз в ту пору были ликвидированы райздравотделы, и в подчинении Пушкина оказалось 7 участковых больниц и 29 фельдшерских участков.

В Старице он трудился до 1979 года, после чего получил назначение заведующим поликлиникой второй (позже ее переименовали в пятую) областной больницы, оставаясь практикующим, на полставки, хирургом.

Николай Павлович официально состоял в рядах ветеранов партизанского движения и бывших подпольщиков Тверской области. Отыскались свидетельства того, что в годы оккупации юный Коля Пушкин находился в составе Осугского истребительного отряда, ходил на разведку немецких позиций. В конце 2015 года Н.П. Пушкин скончался. Похоронен в Старице.

Валерий Кириллов

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *