Вышла в свет третья книга стихов талантливой поэтессы (поэта! — как не преминет поправить она — и будет права) Любови Колесник (Соломоновой). Называется «Радио Мордор». Это всего лишь третья книга в ее авторской судьбе за немалый срок, почти два десятка лет. За тот же срок один уважаемый местный поэт издал почти два десятка книг… но не будем сравнивать несравнимое. В случае Любови каждая книга — это не просто очередной плод поэтического досуга, но новая эпоха в биографии души, новый уровень поэтического мастерства.

Перед тем как перейти к главной теме, хочу сказать несколько слов о первых книгах Любы, вышедших еще под девической фамилией. Итак: «Яблоко небес». Маленькая, всего в один печатный лист, изданная в 1998 году в Твери редакцией журнала «Русская провинция» как приз за победу в проводившемся журналом поэтическом конкурсе. Немного подростковая, угловатая, но брызжущая незаурядными эмоциями и образами: «Я выкормыш отчаянного бога, / играющего Яблоком Небес» — «Поцелуй меня в горло, / уставшее дико кричать» — «Очарование ломаных линий, / классика танца босой хромоножки» — «Где моя кровь на траве, / где моя кошка у ног»…

«Она еще очень молода, — писал тогда о Любиных стихах председатель жюри конкурса поэт Олег Шестинский, — думаю, что ее будущий путь будет зависеть от осознания не только взрывчатости своего внутреннего мира, но и от проникновения в тот мир, который ее окружает». Добавлю: не только от проникновения, но и от деятельного соучастия в продолжающемся от века творении. Еще один интересный отзыв принадлежит Михаилу Петрову, редактору упомянутого журнала: «Первая книжка смахивала скорее не на яблоко, а на молоденького ежика. Его еще можно было погладить, но в ладонь то и дело вонзались жесткие иголки, которые говорили о самобытном и жестком характере молодого автора».

Вторая книга под коротким и четким названием «27» вышла в издательстве «Русская провинция» в 2004 году. Шесть лет в юности, тем более для поэта — целая эпоха. Что изменилось? Многое. Начну с авторского комментария к названию: «Лет в 15 хочешь, чтоб мир тебя обожал, / в 25 молишь, чтоб он от тебя отстал. / В 27 — Гамаюном с пятого этажа…»

Не пугайтесь: Люба жива и здорова. Это Ника Турбина сорвалась с пятого этажа — наверно, потому, что потерялась в этой чересчур сложной жизни. А Люба, словно по совету Олега Шестинского, все это время активно осваивала внешний мир — то потрясенно удивляясь его красоте, то брезгливо отворачиваясь от его убогости. И, главное, постоянно исследуя: а как это вообще сочетается? Приведу несколько коротких цитат: «Падший ангел бродит сумрачный» — «Змей тебя в сердце ужалил, архангел» — «Не пытайся быть как я» — «Весна! О как ты ненавистна» — «Мне столько душ не исцелить» — «Больше не хочу с тобой целоваться» … Но что цитаты, если каждое (ну, почти каждое) стихотворение Любы — это маленький осколок вечности? Их надо просто читать и читать. Сочувствую тем, кто не имеет такой возможности.

Конечно, не все ее понимают — и не только, скажем, члены провинциального литературного объединения, но и некоторые дипломированные и остепененные критики. В адрес одного из них, позволившего себе под видом критики явно не парламентские обороты, она написала вот эти строчки: «Сколько я себя помню — / столько я без покоя, / столько бумага правит / вывернутой судьбою. / Что ты во мне увидишь, / сколько ты прочитаешь? / Сдохни, проклятый критик, / ты ничего не знаешь!» Ой, что тут было! Но оставлю этот казус будущим биографам.

…Итак, третья книга. Большая. Серьезная. Очень серьезная. И головокружительная, как вираж над пропастью. О чем она? Конечно, о любви. Как говорится, избитая тема. Кто еще не писал о любви? Да все писали. Вот только на таком уровне, как у Любови, удается написать немногим. Очень немногим… Может быть, одному из тысячи. Может быть, одному из ста тысяч. Да и не любовь (хотя бы и Любовь!) это вовсе, а электрическая дуга в миллион вольт между двумя полюсами, один из которых — Жизнь, а другой — Смерть. Или, может быть, один — Мужское начало, другой — Женское. Очень высокое и очень опасное напряжение. «Человеческое, слишком человеческое…» Я даже цитировать боюсь. Вдруг кто-нибудь обожжется? Но все-таки процитирую одно маленькое стихотворение — то самое, в котором немного спадает напряжение и появляется надежда:

«Мне не дышится поутру, / будто я захлебнулся днем. / — Доктор, что теперь? Я умру? / — Не волнуйтесь, мы все умрем. / Вот, держите: сюда, в карман — / бурый желудь, и пусть лежит. / И не надо сходить с ума. / Все умрут. / Так давайте жить». Право комментария на этот раз предоставляю Бетховену: «Жизнь есть трагедия. Ура!» Браво, Людвиг. Лучше не скажешь.

Еще одно замечание. За исключением некоторых отступлений и ответвлений, неплохо работающих на усиление глубины и стереоскопичности книги, она построена на диалоге — перекличке — истории взаимной страсти и взаимного отторжения двух главных персонажей, с которыми Люба щедро поделилась своим высоким талантом. В результате получился сквозной сюжет, постоянно подогревающий читательский интерес. Подчеркиваю: речь идет о квалифицированном, продвинутом читателе. Рядовому любителю стишков эта книга, извиняюсь, не по зубам.

Георгий Степанченко,

член СП РФ,

лауреат премии «Традиция»