Продолжение

Начало в N№ 38

Ввалившись в дом, набросился на еду. Какое же это удовольствие — есть, когда голоден! Потом развалился в кресле и вспоминал то, что прочёл у Дима. Старик обнаружил, что есть другие причины, приведшие человечество к борьбе за выживание на нашей Земле, помимо излучения Кеплера. И эти причины совет мудрейших запретил обнародовать. От бессилия и тревог мой сосед и попал в дом старости раньше времени. Но я почти что молод, а теперь ещё весел и хитёр, и главное — у меня появилась цель. Я действительно хочу полететь на Землю. Если там есть люди, я смогу узнать что-то, что поможет человечеству больше регулярной баночки моей генной жидкости.

И в ту минуту, когда я всё для себя определил, портал включился на входящий вызов. Максим Ус и другие мудрейшие ждали моего решения о поездке.

— Я хочу посетить Землю, — просто сказал я, поскольку был уверен, что они знают, что я обещал Диму. Всё, сказанное вслух, может быть передано им моментально. — Землю-один в Солнечной системе.

Мудрейшие отключили звук, минуту о чём-то поговорили между собой, потом Максим Ус ответил:

— Мик, я не буду спрашивать о причинах столь странного решения. Мы выполним, что обещали. Ты полетишь на Землю. Но, как известно, Земля — планета нежилая. Воздух её отравлен, суша представляет собой груды мусора. Поэтому возможна лишь обзорная экскурсия на флаере. Полёт на Землю долгий, даже с учётом использования всех межсистемных гиперпереходов займёт по неделе туда и обратно. Тебе предоставят комфортабельный лайнер, так что отдохнуть ты успеешь на борту. Там есть всё необходимое, включая штат обслуживающего персонала.

— Спасибо. Слава мудрейшим! — голос звучал достаточно взволнованно, ведь я подспудно сомневался, разрешат ли реализовать эту затею. Но Максим Ус удовлетворённо кивнул, видимо, решив, что меня просто сильно растрогала забота мудрейших.

Мне дали ещё немного инструкций относительно режима в перелёте, велели перед вылетом посетить врача, назвали адрес космодрома. Завтра полечу.

Весь вечер слонялся по дому. Собирать вещи не было нужды, ведь лайнер укомплектован всем необходимым под завязку, я в этом не сомневался. Смотреть передачи и слушать музыку не хотелось, упражнять мышцы на тренажёре тоже. Решил запустить робота-уборщика и попытаться уснуть под его монотонное тихое гудение.

Вытащил робота из шкафа, выставил программу, включил. Ничего не произошло. Я отключил его, повторил процедуру заново, выбрав другую программу. Робот зашипел, напустил под себя лужу воды и затих. Надо было вызывать ремонтников, но мне совершенно не хотелось видеть кого бы то ни было сейчас у себя дома. Воду надо было как-то убрать. Я побрёл в душ, взял с пола впитывающие коврики и принялся за дело. Когда собрал и отжал лужу, стал протирать вокруг. Постепенно, сам не заметив как, вымыл полы в кухне, в комнате, в душевой. Я устал, но это была такая приятная усталость! Почему мы не занимаемся уборкой сами? Ведь это дарит радость.

Помылся, сделал себе чаю, придумав рецепт на ходу и смешав травы вручную, без помощи кухонных агрегатов. Определённо, я чувствовал себя новым человеком. Мне было легко, радостно. И я ждал будущего. Белеющая кожа, прожитые годы теперь нисколько не волновали меня.

На борт лайнера «Кеплер-семьдесят семь» я ступил полный надежд и ожиданий. «Семьдесят седьмой» был меньше других космических кораблей, хотя всё равно огромен. Если состыковать все дома нашего посёлка друг с другом, получится махина примерно размером с этот «маленький» лайнер. Он использовался для полётов небольших привилегированных групп инженеров, учёных или мудрейших. Я видел его раньше снаружи, во время образовательной экскурсии по космодрому. Внутрь нас не водили. И теперь я понял, почему. Там было слишком необычно. Необычно роскошно. Красивая мебель, посуда, безделушки, назначения которых я не знал, картины на стенах. Кроме отсека управления, совмещенного с огромным обзорным экраном, было несколько кают и комнат отдыха. Каюты были оформлены по-разному, но все со вкусом, оригинально. Я выбрал себе попроще, с привычной обстановкой. Внутренняя гравитация позволяла чувствовать себя внутри уверенно, никаких космических ощущений. Двери на корабле были старого образца, открывающиеся вручную и не сливающиеся в единое целое со стеной. Я уже и отвык от таких, что-то похожее было у нас в доме детства.

В комнатах отдыха стояли мягкие пуфы, диваны, висели информационные порталы. Были и распечатанные материалы о разных аспектах человеческой жизни. Меня удивило, что нет спортивного зала. После я обнаружил несколько тренажёров в одной из комнат отдыха. Среди кожаных диванов и утончённых стеклянных столиков они смотрелись чуждо. Видимо, их установили накануне специально для меня. Неужели те, кто летал на «Семьдесят седьмом» раньше, не тренировались? Ведь это обязательно для всех взрослых людей. По крайней мере, так нам говорили.

Обстановка меня расслабила. Я вставал и ложился по расписанию, днём немного тренировался, смотрел передачи, слушал музыку, бездельничал. Андроиды из обслуги были незаметны и ненавязчивы. Я приятно проводил время и стал забывать о возбуждённом состоянии и решимости, с которой отправился в это путешествие.

Мою настороженность вернуло случайное происшествие. Робот-уборщик, справившись со своей обычной работой, заезжал в кладовку. А я проходил мимо по коридору и заглянул в эту маленькую комнатку с зарядными устройствами для уборщиков, моющими средствами и прочей неинтересной чепухой. В дальней стене была ещё одна дверь. Я проскользнул за роботом, прикрыл за собой дверь кладовки и распахнул новый вход. Всего лишь стенной шкаф. На полках уложены запечатанные пакеты с бельем, средствами гигиены. Ничего интересного. Уже собирался прикрыть дверь, как заметил в углу чёрную сумку. Взял её, вышел и аккуратно проскользнул в свою каюту.

В сумке оказалось много инструкций к разным моделям роботов, в основном андроидов, и странный предмет, от которого инструкции не было. Разобраться с ним, однако, не составило труда. С небольшого, размером с ладонь, корпуса снимались капсулы для ушей, передняя панель сдвигалась и открывалось примитивное проигрывающее устройство. В музее техники я видел подобное. Кажется, оно называлось цифровой плеер. Остаток полёта к Земле прошёл насыщенно: днём я соблюдал режим напоказ андроидам, а ночью, закрывшись в каюте, слушал музыку. Помимо привычных композиций, входящих в обиход всех землян через порталы и стереосистемы, была здесь и необычная музыка. Не электронные переливы, не звуки природы, не ритмичные ноты для тренировок. Нет, это были песни. Я прочёл это слово в бегущей строке меню. От них мне становилось не по себе. Хотелось то смеяться, то плакать. Я будто вспоминал что-то забытое давным-давно. Одна песня меня особенно поразила, всколыхнула целое море чувств. После неё я отложил плеер и больше не слушал его. А слова врезались мне в память, наверное, навсегда:

Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе,

Земля в иллюминаторе видна…

Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери, грустим мы о Земле — она одна. (Фрагмент песни «Земля в иллюминаторе» группы «Земляне»).

Что значит «сын», «матерь», почему трава в песне зелёная, было непонятно. Но слова ощущались как правдивые, искренние и важные. О своей Земле, Земле-два, я не грустил. Конечно, вспоминал дом, потому что привык к нему, работу, потому что раньше она давала мне цель и смысл существования, и Лару. Я любил её, когда она ещё была человеком.

На седьмой день полёта андроид пригласил меня к обзорному экрану. «Кеплер-семьдесят семь» двигался теперь со скоростью, позволяющей увидеть что-то помимо мельтешения звёзд и бесконечной черноты. Мы вошли в Солнечную систему и снижали темп, а на экране проступали чужие планеты, и кипело чужое солнце, и где-то ждала Земля. Андроид рассказывал мне о системе. Я слушал и смотрел в экран, напрягая глаза, сам не зная, что именно хочу увидеть.

Когда наш лайнер вышел на земную орбиту, я прильнул вплотную к экрану. Меня тянуло к этой чужой планете. Хотя почему чужой? Это ведь колыбель человечества.

Оторвать взгляд от Земли заставило только приглашение робота занять место во флаере для экскурсии.

«Какая она красивая», — думал я. Земля завораживала и тянула к себе. Мной овладели тоска и радость одновременно. На высоте в тысячу метров флаер прекратил снижение и полетел над поверхностью. Андроид задавал маршрут и комментировал то, что представало взору. Мы летели над руинами городов. Странно, почему камни не заросли за всё это время хоть чахлой растительностью? Значит, действительно масштабы экологической катастрофы были ужасны. За городами стелились пустыни. Водоёмов нигде не было видно. Я ощутил разочарование. Хотелось изменить то, что я вижу. Но я мог только создать другую видимость. Не задумываясь, я включил заставку обзорного экрана. Кнопка была знакома, даже на наших мобилях точно такие же: ты можешь лететь сквозь пустыню, а видеть вокруг знакомый парк.

Я не знал, что в флаере нет набора обзоров. Эта кнопка просто отключила одну-единственную заставку, и экран показал реальность. Мы летели над широкой синей рекой, вокруг были зелёные, да-да, именно зелёные поля.

«Ах»», — выдохнул я.

В следующую секунду робот, сопровождавший меня, включил прежние лживые картинки и зачитал автоматическое предупреждение: «Гражданин Мик Лонли, ситуация чрезвычайного характера. Флаер возвращается на борт лайнера «Кеплер-семьдесят семь».

Я лихорадочно соображал, а может, и не думал вовсе в тот момент.

«Эс дэ вэ эм двести, сто ка вэ ша, два два пять тэ эм дэ», — как в бреду бормотал я.

На «сто ка вэ ша» андроид отключился. Кто бы мог подумать, что голосовые коды отключения основных моделей роботов, которые я бубнил сам себе в каюте с найденных в сумке инструкций просто для того, чтобы быстрее уснуть, сослужат мне такую службу.

Я летел один и вновь смотрел на Землю. Встречались и руины, и каменистые местности, но зелени и воды было много, очень много. Решил спуститься на поверхность. Благо, вся наша техника очень проста в управлении. Выбрал место у небольшой речушки, аккуратно опустил флаер и замер, наблюдая за жизнью вокруг. На «мёртвой отравленной планете» росли деревья-великаны, гораздо выше человеческого роста. Они стояли на том берегу речушки. Мимо экрана несколько раз пролетело какое-то существо, в воду с берега то и дело прыгали мелкие создания, которых было не разглядеть из флаера.

В тот день я уснул, совершенно измотанный, но довольный, сидя в кресле и глядя на земной пейзаж.

Утро встретило меня зверским аппетитом. На флаере не было, да и быть не могло никаких съестных припасов, хотя на всякий случай я обшарил все углы. Решение выйти наружу далось мне нелегко, и только жажда, заглушившая голод, заставила открыть проём и выглянуть из своего кокона. «Отравленный» воздух опьянил меня. Он был сладок и свеж, я дышал и не мог надышаться. Кажется, можно насытиться только воздухом Земли.

Медленно ступая по зелёной траве, дошёл до воды и напился вдоволь. В траве промелькнула ящерка, совсем такая же, как на Земле-два. А над водой носились маленькие создания, подобные нашим электронным насекомым, запускаемым в парках над клумбами с сухоцветами, только, я могу поклясться, они были живыми!

И тут меня окликнули:

— Эй, урод!

У флаера стояло шесть странных двуногих существ. Они были замотаны в тряпки, с маленьких голов свисали как будто нитки. В руках держали что-то, отдалённо напоминающее спортивные снаряды в соревнованиях на меткость стрельбы. Выглядели они отвратительно и страшно. А кожа… кожа была практически белой у всех четверых!

— Слышишь, ты, выродок! Стой где стоишь. На этот раз хрен тебе достанется хоть один человек.

Они говорили на общечеловеческом языке. Но не могу сказать, что был рад слышать родную речь в таких обстоятельствах. Я молчал. Четверо из группы стали приближаться, направляя на меня стрелковые снаряды. Двое других остались у флаера.

Продолжение

в следующем номере

Екатерина
БЕЛОУСОВА