Василий Бровкин отрыл фирму не так давно — шел восьмой год его успешного существования на рынке. Весь персонал состоял из трех семей, знакомых еще со школы.

В это Рождество было что отметить, и Василий уговорил коллег, раздав подросших детей бабушкам, отправиться в его недостроенный коттедж рядом со Ржевом.

— Каминный зал есть, — с воодушевлением говорил Вася, — напитки привезем с собой. Шашлык в камине, ночевать в спальниках, помните, как тогда, на Селигере?

Помнили все, особенно романтичный Костян, которого традиционно ставили костровым.

— Там от поворота на ваше Мухлынино ж не проехать, — бурчал он, — последние сто метров по пояс в снегу, машины оставить, рюкзаки на себе…

— Прекрасных дам на руки! — галантно воскликнул Вовчик.

— Ага, — уточнила Маруся, — дам на руки, ага.

— Так Костяну повезло же, ты смотри, какой величины счастье себе отхватил, — рассмеялся Вовчик, приобнимая Марусю за широкие плечи.

И все же — поехали.

— Главное — корпоративный дух! — вещал Вася, подгоняя груженый доверху снедью внедорожник к краю расчищенной трактором колеи… и упирая его в первозданную целину. — Главное — всем вместе! Эх-х, не вовремя тут пурга была, позавчера вон как намело… Лет десять такой не было…

— Ты еще лет десять коттедж строй, будет тебе корпоративный дух, — выговорила его супруга, рачительная Светка. — Зазвал ребят в мороз в руину…

— Зато без детей и с огоньком!

— Про огонек ни слова, нам пожара еще не хватало…

По целине ломились по очереди — впереди целеустремленный Вася, который, как кабан, торил путь, дальше Маруся, как наиболее тяжелая артиллерия, потом Костян с Вовчиком и Алинка со Светкой. Огромные рюкзаки булькали, перевешивали, снега радовали взор первозданной белизной.

После тридцати минут разжигания камина и попыток дам устроить уютный стол со скатертью и свечами при минус двадцати пяти энтузиазма убавилось, но корпоративный дух только возрос.

— Костян! Вали за елочкой! Какое Рождество без елочки?..

— Бери такую, где две рядом тесно растут, — подала голос экологически настроенная Алинка. — Чтоб вторая выросла большая и зеленая…

— … и ее через пятьдесят лет увезли бы на Красную площадь!

Костян взял топор и беззвучно скрылся в сверкающем бриллиантами пространстве зимнего леса.

Он шел и думал, что как же здорово, что все они вместе — из одной школы, и спустя столько лет собрались делать одно дело. И что подросшие детки там, в городе при бабушках, а они тут — и очень скоро девчонки наварят глинтвейна, и годы, все двадцать, а то и двадцать пять после школы, словно пропадут пропадом, а озорные дискотеки 80-х — останутся.

А вот подходящая елочка — одна повыше и пожиже, а вторая маленькая, плотная, красивая…

Костян подошел, думая о том, что ребята там, наверное, уже поставили первую порцию шашлыков в камин на решетках, и, расчехляя недурственный «Фирскарс», замахнулся…

Да так и замер.

Так как найденное оказалось не елочкой.

Первой мыслью Костяна было бежать, второй — фотографировать и срочно постить ВКонтакт, третьей — звонить Васе. В итоге Костик замер в нелепой позе, зажимая в одной руке топор, в другой — смартфон…

Сугроб в стороне от невероятной «елочки» тяжело вздохнул. Вздохнул, как уставший и потерявший всякую надежду человек…

Только очень большой!

— Нет ли у тебя пищи, воин? — спросил сугроб. — Лютым ветром меня сбило, и я ослаб… замерзаю… замерзаю.

Костик пугливо спрятал топор за спину.

— П-пищи? — телефон щелкал как будто сам собой. — П-покажись весь, а…

Снег пришел в движение — и вот очертилась голова, спина, крылья, придавленные к земле сугробами, длинный хвост… и на хвосте — веер зеленых чешуй. Будто елочка.

— Дракон… — прошептал Костик. — Дракон, а!

— Я летел, — романтично выговорило чудовище, — и ледяной ветер подхватил меня, подхватил, понес, бросил сюда…

— Ну знамо дело! — крикнул Костик. — Знамо… у нас тут такие ветра! А сколько фрицев в войну померзло!

— П-покорми меня, — простонал дракон. — П-помоги выбраться… Р-разреши согреться у огня! И я отблагодарю тебя…

— Вот, — Костик, будучи мужичком тощим и вечно голодным, всегда носил с собой шоколадный батончик. — Будешь?

Дракон полыхнул бархатной алой пастью — и раздвоенный язык слизнул угощение вместе с фольгой.

— Б-буду… ещ-ще!

— Ребята, ребята, идите по моему следу, я тут, в лесу! — уже вопил в трубку Костик. — Несите весь шоколад какой есть, и водки, водки побольше, тут… человек… замерзает!

…Дракона из снега тащили лебедкой. Лебедка, даже две, нашлась в Васином недострое.

— Эх ты, чудовище, фаркопа у тебя нету, — сетовал Вася.

Дамы споро кидали в громадную пасть шоколадки и шустро вливали водку, виски и даже шампанское.

Смеркалось; подкрепившись, Альгваринпаэллир (так представился дракон) начал помогать своим спасателям крыльями, лапами, и вот уже понемногу полз к Васиному празднично освещенному коттеджу самостоятельно, подбадриваемый азартными криками ржевских мужиков.

Дракон оказался не таким уж большим, каким привиделся было в заснеженном лесу. Тонкая длинная шея, изумрудно-зеленая чешуя с пышным навершием на хвосте, складчатые тонкие крылья…

Пашка, как тут же сократили мудреное имя мужички, затащился в каминный зал и лег кольцом, истомленно уронив голову на передние лапы… как кот.

— Где я, Великий Сотворитель? Что за… бедный дворец…

— Мухлынино, Мухлынино, Ржев, Тверская область, — заголосили дамы; Светка хозяйственно колупала чешуину — вдруг отпадет, останется сувенир.

— Бедный дворец! — надулся Вася. — Уж какой есть…

— Мухлынино, что это? — упавшим тоном выговорил Альгваринпаэллир.

— Россия, — гордо произнес Вовчик, и в доказательство щелкнул пультом телевизора — хорошего, хоть и не плазмы, на половину стены. Там в очередной раз айсбергом тонула в океане и получала миллион алых роз Алла Борисовна.

— Россия, — дракон закрыл лапами морду. — Мухлынино. Ржев. Угораздило же меня…

Однако по его плечам уже побежали сочные золотистые искры, и от всего длинного чешуйчатого тела заметно повеяло жаром. Дракон приходил в себя.

— А вы живородящие или из яиц? А вас много? А где вы обитаете? А можно вас сфотографировать? А записать на диктофон вашу речь?.. — Алинка не могла оторваться от огромной драконьей морды. — А…

Звездное небо раскинулось куполом. Заснеженный поселок молчал, только где-то совсем отдаленно выли то ли собаки, то ли волки. Дракон поднял голову на гибкой шее.

— Обитаем в мирах, где много теплее, дева. И… мне пора. Вы покормили меня и отогрели… помогли преодолеть белые злые чары. Водка. Виски. Шоколад. Спасибо.

Вася сноровисто распахнул окно, порадовавшись мельком, что на ставни или решетки денег в его бедном дворце пока не хватило… Дракон мелькнул стремительной зеленой стрелой — в воздухе над коттеджем развернулись просторные резные крылья — и исчез в морозной темноте.

Шестеро человек, сотрудники фирмы «Колесник и К», растерянно стояли в центре зала.

Камин почти погас. Спирт-ное кончилось еще в лесу. Вся пища и напитки ушли в ненасытное утробище дракона. Недостроенный коттедж смотрелся особенно сиро и убого.

Только петард осталось вдоволь.

— Ну чего, — выговорил Вася, чувствительно задетый зеленой рептилией за хозяйско-имущественную жилку, — это ты, Костян, удачно за елочкой сходил. Чего теперь, запарим макарошек кипяточком, сварим чифирь со сладкой смертью и песни под гитару? Вспоминать молодость — так полным ходом?..

— Зато это было чудо, — твердо сказала Маруся и поставила в пустую бутылку из-под шампанского небольшую еловую веточку, прихваченную в лесу. — Чудо, ребята. Понимаете?

— Пошли что ли палить петардами, — буркнул Вован, — скоро уж полночь.

В этот момент…

В этот момент недостроенный коттедж в Мухлынино словно вздрогнул снизу доверху.

Вася уставился на змей проводки, которые разом поползли по стенам: пол покрылся жилками греющей электрики и затем великолепнейшими керамогранитными плитами, камин вспыхнул ярко и оделся бесценными изразцами, с потолка свесились хрустальные люстры, а стол, накрытый девчатами одноразовой пластиковой скатертью и уставленный пластиковой посудой, разом преобразился в дубовое великолепие, сервированное серебром и бокалами тончайшей работы…

Диванчик, накрытый старыми пледами, засверкал парчой и вырос в три раза, окна засияли подлинными витражами и украсились роскошными портьерами.

Марусина елочка в бутылке начала расти и через несколько минут достигла потолка; пушистая лесная красавица обвесилась тем, что, видимо, дракон счел украшениями — диадемами и браслетами, цепочками и серьгами… все это сияло и сверкало в свете великолепных светильников и люстр.

Стол тем временем заполнила снедь — тушеная, жареная и вареная, черная икра налилась из ниоткуда в икорницы размером с тазик, а разнообразные бутылки на все ржевские вкусы выстроились длинным рядом.

С неба донёсся вроде бы смех — не злорадный, а самый настоящий, искренний. Раздался хлопок, по коттеджу пронесся сквозняк, и все стихло, только Луна, яркая и великолепная, заглядывала в окошко.

— С Рождеством вас, дорогие мои, — проговорил с экрана телевизора характерный дамский хриплый голос.

Маруся опомнилась и быстро рассовала бокалы оторопевшим коллегам. По-мужски скрутила пробку шампанского, разлила…

Вася судорожно глотнул первым и хрипло проговорил:

— Я должен посмотреть на это снаружи. Я должен. Ребята…

— На следующее Рождество сюда — всей фирмой и с детьми, — хмыкнул Вован. — Правда, девочки?

Правда?

 

Наталия НЕСТЕРОВА