Окончание.
Начало в N№N№ 10-16
Зажмурилась, желая переместиться в бабушкину квартиру. Ничего не вышло. Ириска кричала, — звук растворялся в пустоте. Она пыталась уловить запах, — не было ни намёка на таковой. Мир воспоминаний и фантазий закрылся навсегда. Или Ириска отделилась от него, выбрав жизнь и борьбу за своё место в ней? Но раньше стоило только захотеть, сильно захотеть, поверить, и всё получалось. Почему же теперь не так?
Ириска сидела на отсутствующей выдуманной земле в мире, которого не было, и думала. Время текло, бежало, застывало и шло вновь. Ириска потеряла ощущение времени. Может быть, она сама исчезла вместе с Миром? Но она же думает, дышит, помнит. Помнит… Ириску озарило, и на неуловимый миг всё вокруг осветилось этой догадкой, будто вспышкой: весь этот Мир она помнит, он не исчез, он теперь навсегда с ней. Внутри. В сердце, в душе, в мыслях. Она в любой момент сможет заглянуть сюда. Для этого не нужно искать волшебное дерево или другой путь.
И Ириска улыбнулась. Она не стала кричать, а прошептала:
— Бабушка, я тебя помню. Я повзрослела. И многое поняла. Ты была права, всему своё время. Я люблю тебя.
Ириска почувствовала тепло. Мягкую ладонь на своей щеке. И лёгкий запах мыла. Это длилось совсем недолго, а может, и вовсе почудилось девочке, но придало ей сил.
Надо выбираться отсюда. Ириска зажмурилась. Но тёмная пустота вокруг была такая же, как при закрытых веках. Выйти не получилось. Она застряла здесь, в Мире, который теперь не существовал отдельно, а поселился лишь в её памяти и сердце.
Ириска старалась дышать ровно, чтобы найти хоть какое-нибудь решение. Но мысли мельтешили, путались. Снова подступал страх.
И вдруг тишину разорвал звук, услышать который девочка ожидала меньше всего. В кармане зазвонил телефон. На экране высветилось «Паша». Как? Снова чудо.
Ириска дрожащей рукой поднесла телефон к уху:
— Алло.
— Ириска, ты где? — слышно было плохо, но ей всё равно стало хорошо от этого голоса.
— Здесь.
— Давай руку.
— Куда? Я ничего не вижу.
— Просто дай мне руку.
Ириска зажмурилась и протянула раскрытую ладонь в пустоту.
Ни один из них не смог бы объяснить, как они поймали руки друг друга. Но когда оба оказались под раздвоенной ольхой, это казалось неважным. Они смотрели друг на друга нежно и взволнованно, не скрывая чувств.
— Ты жива. Ну и напугала же меня.
— Это я испугалась. Прости. Я трусиха, сбежала вместо того, чтобы помочь тебе.
— Я же сам крикнул тебе: «Беги». Ты всё правильно сделала. Эти отморозки — вот настоящие трусы. И они получили по заслугам.
Ириска встала как вкопанная:
— Так ты убил одного из них?
У Пашки округлились глаза.
— Нет, что ты. Просто проколол ему шину.
И задумчиво добавил:
— Ты очень добрая.
— Да нет, просто я боюсь, что тебе за это может достаться, — смутилась Ириска.
— Ничего не будет. Они подняли крик, а из дома около этого места выглянул мужик и пригрозил им, — Пашка усмехнулся. — А ещё дал подзатыльник пацану, который, оказывается, всё снимал на камеру.
Они давно стояли возле калитки Ирискиного дома, но всё не могли расстаться. И было необязательно что-либо говорить вслух. Чуть не потеряв друг друга, ребята сроднились ещё сильней.
Утром Ириска проснулась от стука в дверь. Это был не Пашка. Он стучал по-другому, негромко, но настойчиво. Да и зачем ему стучать? Ириска обещала позвонить, хорошенько отоспавшись.
Она на цыпочках подошла к дверям. Замок-защёлка сдвинут, с внутренней стороны это было хорошо видно. Дверь держалась только на щеколде, которую Ириска закрывала на ночь.
— Эй, открывай! Я знаю, что ты там! — это был голос двойника.
Значит, копия не исчезла вместе с Миром воспоминаний. И теперь ломится в дверь, желая взять послед-нюю крепость.
Ириска открыла.
Двойник стояла на пороге с пакетами в руках и глядела недовольно. Не дожидаясь приглашения, она вошла в дом, поставила пакеты на пол. Ириска пошла в комнату и села на кровать.
— К тебе не достучишься. А между тем, нечего рассиживаться, — сказала она Ириске, — вечером приедут родители, так что подумай, куда пойдёшь.
Ириска почувствовала подступающую злость.
— Это ты думай, куда тебе идти. Твой мир исчез. И здесь тебе делать нечего.
Ира-два пропустила её слова мимо ушей. Её взгляд упал на подоконник. Ириска посмотрела туда же. В банке стоял букет полевых цветов.
— О! — сказала двойник, и Ириске послышалась неуверенность в её голосе. — Уют сама себе создаёшь?
На этот раз не ответила Ириска. Она смотрела на цветы, и ей было хорошо, потому что Пашка — кто же ещё — принёс их, и он рядом, и будет рядом всегда. Ириска улыбалась.
— Мда… — задумчиво произнесла Ира. — Ладно, подруга, собирайся и сваливай по-хорошему. Иначе я вызову полицию. И родителей. А когда начнут разбираться, кто из нас настоящая, уж я постараюсь, чтобы тебя записали сумасшедшей самозванкой.
Вот как!
— И что, тебе не жаль маму? — спросила Ириска.
Ира заколебалась. Но ответила:
— Это ты привыкла всех жалеть. А я приложила усилия, чтобы поставить себя. И меня уважают, меня любят! И так будет продолжаться дальше.
И вдруг двойник сорвалась на крик:
— Убирайся! Уходи!
Ириска сказала как можно мягче:
— Успокойся. Я никуда не уйду. Мне и тебя жаль. Ты права, я слишком мягкая по характеру. Но это моя жизнь, и тебе придётся исчезнуть. Есть люди, которые знают и любят меня, даже сейчас. Тебе не удалось прогнать меня из жизни.
— Да кто? — спросила Ира недоверчиво. — Могу поспорить, если ты наденешь сейчас моё платье, а я… в чём ты тут ходила? Если я нацеплю вот этот костюм, и ты подкрасишь волосы синим, нас никто не отличит.
— Ты ошибаешься.
— Ха-ха-ха! — рассмеялась двойник. — Ну давай проверим. Кто там тебя любит? Ты нашла тут друзей?
Ириска молча набрала номер Пашки.
— Алло. Двойник здесь. Нет, не надо. Выходи на дорогу. И мы выйдем через пять минут. Узнай меня, пожалуйста!
Ириска нажала отбой.
— Я своё слово держу. Давай сюда свою одежду.
Ириска чувствовала себя скованно в коротком лёгком платье. Ира же держалась уверенно. Через пять минут две девчонки с одинаковыми синими косичками на короткой стрижке вышли за калитку.
Пашка Клюквин ждал. Он одинаково внимательно посмотрел сначала на улыбающуюся девочку в костюме зайца, потом на растерянную девчонку в платье. На его лице ничего не отразилось. От этого первая перестала улыбаться, а вторая, наоборот, немного приободрилась.
— Сейчас я назову твоё имя, — сказал Пашка, обращаясь сразу к обеим. — Это будет сигнал «старт». Которая из вас первая добежит до меня, та настоящая. Всё понятно?
Девочки переглянулись и кивнули.
Пашка ещё раз посмотрел в два одинаковых лица.
— Ирина! — громко сказал он.
«Заяц» рванул с места и через пару секунд подпрыгивал рядом с Пашкой, выкрикивая что-то победное.
А мальчик пошёл к стоящей на месте.
— Ириска, — прошептал он, — молодец, что сообразила.
— Я просто растерялась, — улыбнулась Ириска.
У неё была совсем не такая улыбка, как у двойника, подумал Пашка.
А «заяц» вдруг подскочил к ним и закричал:
— Ну и что?! Всё равно я никуда не уйду! Меня любят. Мне все верят. У меня куча друзей в школе.
Крик девочки срывался на плач. И тогда Ириска подошла и обняла её. Двойник плакала у неё на плече, а Ириска вдруг поняла, что копия несчастна, и оригинал мог бы стать таким же. Ириске было искренне жаль Иру, которая просто очень хотела, чтобы её любили, восхищались ею. Она хотела жить и быть счастливой. Как и сама Ириска.
Двойник стал исчезать, бледнеть. Испуганные глаза просили Ириску остановить это, но она не могла.
— Ты пропадёшь отсюда, и в тот Мир уже не вернёшься, его нет. Но я знаю место, где ты можешь жить всегда, — прошептала она на ухо двойнику.
И копия пропала. Все её слёзы, радости и переживания последних дней оказались у Ириски. В сердце? В памяти? Девочка впустила двойника в свою жизнь и оставила её там, — в качестве воспоминания.
Пашка стоял потрясённый.
Ириска засмеялась. Пашка вопросительно поднял бровь.
— Тебя нелегко удивить. И когда мне это удаётся, я радуюсь, — пояснила девочка.
Ребята вошли в дом. Ириска включила чайник и принялась разбирать пакеты. Тут была картошка, лук, упаковка мясного фарша, хлеб, чай, конфеты.
— Пашка, хочешь печёной картошки, как вчера?
— Не откажусь.
— Тогда дуй за Ленкой.
— А она-то тут при чём? — удивился Пашка. — Мы и сами справимся.
— Она меня научит делать котлеты, — серьёзно ответила Ириска.
Девочка не могла дождаться вечера. С помощью друзей она пожарила котлеты, запекла картошку. Пашке позвонила мама, и оба Клюквиных ушли домой. Потом пошёл мелкий дождик, и Ириска протопила печь. Девочка сидела как на иголках, а в тепле расслабилась и задремала. Родители вошли тихо, и Ириска сквозь сон слышала их разговор.
— Уютно-то как, тепло, — говорила мама. — Молодец Иришка.
— О! И котлеты нажарила. Смотри, мать, — крикнул отец.
— Тише! Она спит.
Ириска вскочила и бросилась к родителям. Она обняла и расцеловала маму, повисла на папе.
— Я так соскучилась! — сказала она.
Родители переглянулись.
— Я сейчас открою важную вещь. Всё, что я говорила за последнюю неделю, — неправда. Наверняка я вас обижала, вела себя странно и глупо. Забудьте это, пожалуйста. Это была не я.
Родители помолчали.
— А я так и знала, — наконец сказала мама. — Ты сама на себя непохожа была. Точно подменили. Рада, что ты вернулась, — и она обняла Ириску.
— Переходный возраст, — глубокомысленно изрёк папа, держа котлету на вилке.
— Ой, — вдруг сказала Ириска, — а можно я кое-кого в гости приглашу? Вы ешьте пока, вот тут ещё картошка. А я сейчас, тут недалеко. Я к Клюквиным.
Ириска убежала.
Земля на поселковой грунтовке была мягкая, ноги пружинили, неся Ириску. Коленки не болели и никогда больше не заболят, девочка была уверена в этом. Всё получилось! Она жива, она влюблена. Родители рядом. Всё будет по-прежнему. Нет, по-новому, даже лучше, чем раньше! Все воспоминания, чудеса и приключения навсегда останутся с ней. Ириска бежала и чувствовала, что немножечко, самую малость, взлетает и парит над дорогой.
Екатерина
БЕЛОУСОВА