КРУГИ КОММУНАЛЬНОГО АДА (Рассказ)

Который день подряд хорошо было Петру Дмитриевичу. Солнце заглядывало в окно кабинета, не стесняясь хозяина. Аромат арабики туманом оседал на столах и кресле, свисал с картин и наград. Нега, тягучая, как весенний мед, разлилась по рукам и ногам Петра Дмитриевича, в таком состоянии не то что в «поля» выходить, телефонную трубку брать неохота… Секретарь Леночка циркулеобразными ножками уверенно цокала по паркету, коготочком указывала место, куда необходимо поставить подпись шефу, после чего, уже более грациозно, улетала за входную дверь. Дверь эта не была простой, как и сам хозяин кабинета, она отделяла не просто помещения от помещений, людей «в чине» от граждан с челобитной, она оберегала своего хозяина от другого мира. Ну, или другой мир от Петра Дмитриевича.

Совсем недавно, а может, и давно, Пётр Соловьев был простым сантехником. Безалаберным бракоделом в грязных штанах, не читающим и малообразованным. Петька-кран, так его называли в замызганной конторе ЖЭКа. Кран — прозвище, присвоенное не за род деятельности, а по ассоциации — «сливать». Ну не умел Петюня хранить чужие секреты, сливал всех и вся, всем и всё, кто где на карман от жильцов получил, кто сколько муфт положил в сумку, словом, невозможно стало работать. В бригаде его не любили и, воспользовавшись принципом «против лома нет приема, окромя другого лома», слили Петра в водоканал.

Как говорится, чтобы сделать шаг вперед, нужно получить пинок сзади. Пинок от бывших коллег из ЖЭКа привел Петьку-крана в объятия удачи… Собою хорош, коренаст, блондин с голубыми глазами приглянулся Петруша главному бухгалтеру Татьяне Ивановне. Главбух не для себя счастье искала, а для дочки-нелюдимки. Глупая голова, молодая кровь — мечтания тёщи сделали свое дело. Свадьба состоялась пышная.

Как небезосновательно казалось Татьяне Ивановне, не к лицу её дочурке муж в звании сантехника. Сколотила тёща для зятя карьерную лестницу, высоченную, пролёты огромные, а ступенек всего три.

Так, к сорока годам, изрядно пополнев, потеряв часть шевелюры, оказался Петька-кран Петром Дмитриевичем, муфты, чопики, шланги сменились на ручки чернильные и печать круглую. ПТУ-образование чудесным образом превратилось аж в красный дипломом известного вуза.

С одной стороны, замечательно всё: должность — отличная, жена — ничего, ребёнок, тёща любимая. Но работа… Работа адская, целый же божий день ходят люди, и то крыша у них течет, то канализация стоит, комары летают, крысы бегают, собаки кусаются, штукатурка сыплется и сыплется на бедную голову Петра Дмитриевича со всех подъездов города. А что он может сделать? Все так живут. На первых порах говорил жалобщикам — мол, всё будет, скоро, потерпите, и даже вроде бы как сочувствовал жильцам подконтрольных домов, пытался бригадам задания раздавать на ремонт… А потом решил: бесполезно. Все же так живут. Ну и пусть живут дальше. И он будет. У него, что уж говорить, тяжелая работа, ох, тяжелая, а зарплата хорошая, тут уж не пожалуешься. «С другой стороны, — подумал Петр Дмитриевич, — что ж тут, убиться, на этом рабочем столе? Уши опухнут по телефону разговаривать, сердце лопнет за всех переживать. Между прочим, смерть от сердечных заболеваний на первом месте стоит у мужчин!», — и закрыл дверь в свой кабинет.

С этого момента мир чужих проблем не существовал более для Петра Соловьева. Все жалобы — на бумаге, ответы на них готовили отделы, а подписывал, не читая, шеф. Вот это другое дело! На работу — как на праздник, кофе, Ленка… А что на улице в его сторону люди плюются — так дураки, что ж с них взять?

Вечно намеревался так жить и трудиться наш герой, но сквозь дверь пришла за ним та самая, с косой. Испугался Пётр, бокал с виски из рук выронил, в спешке нагнулся за ним, да не тут-то было, где-то в складках живота, а может, и груди, раздался выстрел, и всё, всё.

Сверху смотрел на себя, скрюченного, секретаршу визжащую, скорую, а потом чья-то рука подхватила за шиворот и утянула в никуда.

Когда очнулся, понял, что не дома, и не на работе, и больше не начальник. Дверь дубовая перед носом, стены белые, кто-то вызвал. Зашел, сел. По левую руку стоял прокурор и конвой — черти, самые настоящие черти! По правую руку — адвокат, весь в белом. А по центру свет, просто свет, тёплый и манящий, даже чуть не встал, чтобы подойти и обнять — одернули. Свет молчал, а прокурор начал зачитывать текст. И сколько он его ни читал, бумаг в пачке меньше не становилось, много часов заседали, что тут скажешь, нагрешил Петр Дмитриевич, малодушничал, людей обижал, в еде не сдержан, да и вообще… Постановили: в ад отправить душу Петра Соловьева, но в ад не простой, а коммунальный, глаз за глаз, что называется.

Подхватили под пухлые ручки душу Петруни да понесли до пункта назначения. Место прибытия оказалось небольшим посёлком, над которым грозно висели тучи и беспрестанно лил дождь, вода с неба сменялась снегом, и так круглогодично.

— Здравствуйти! — беззубым ртом прокричала новая соседка Петра Дмитриевича. Она, конечно, была не новая, а очень даже старая, в разноцветной широкой юбке, пестром платке и бородавкой на лбу.

Черти подтащили свежепредставленного к, как показалось, заброшенному бараку и, счастливо улыбаясь, испарились.

Барак снаружи казался просто старым домом и не сильно испугал Соловьёва. Но едва тот переступил порог подъезда, начались «чудеса»: такого и в фильмах ужаса не увидишь. По полу лилась вода, причем, откуда и куда, было непонятно, лапша из проводки болталась по всему подъезду, кромешная тьма, и лишь изредка короткие всполохи замкнувшего кабеля освещали трудную дорогу домой для Петра Дмитриевича. Ключ сломался прямо в личине, но дверь в квартиру открылась сама. Огромное количество комнат. «Коммуналка», — подумал Петр. Кругом наставлены тазы, в которые с потолка капает черная жижа, нужно смотреть в оба, доски под ногами то и дело проваливаются. Нужная комната нашлась сама собой. Обстановочка не понравилась, только кровать, шкаф и люстра. Но уставший с дороги сразу провалился в сон.

Снилось Петру, будто дома он… — это все, что успело присниться. На нос потекла вода, сначала маленькими каплями, потом струйкой, а потом хлынула как из ведра.

— Мама! — вскочил Петр Дмитриевич, не понимая, что происходит, поскользнулся на мокром полу, всей массой грохнулся и, сломав три доски, очутился в подвале. В кромешной темноте, хватаясь за все предметы сразу, продолжая кричать, нашел брешь в полу и снова очутился в комнате. С потолка лило, как из шланга, люстра дымилась и посверкивала металлическими искорками. На шее что-то защекотало, и на плече и на ноге… подпрыгивая, как в кадрили, Петя скидывал на пол полчища тараканов, осевших на его белом пухлом теле. От влаги комнатные обои вдруг стали сворачиваться волной и накрывать Соловьева лист за листом. С криком: «Ааа!!!» — Петр Дмитриевич бежал наружу, думая, что там его спасение. Преодолев реку в подъезде, прыгнул на улицу и угодил в котлован с кипятком.

— Ааа!!! — разнеслось по всему адскому поселку. Рядом с ним бултыхалось еще человек двадцать, в том числе и соседка. Едва руки нащупали корень от старого тополя, ухватился за него и дёрнул так, что вовремя не спиленное дерево всей своей массой обрушилось на котлован с болтающимися в нём душами бывших коммунальщиков.

Душа бессмертна, слава богу.

Так, поцарапались немного, зато смогли выбраться.

Мокрый, грязный, наш герой прислонился к бараку в надежде на то, что его мученья кончились, но не тут-то было!

Свора собак, увидев новенького, с громким лаем и остервенением бросилась на Петрушу. Пока бежал от них — ободрали все штаны, и если б не открытый трансформаторный щит…

«Ааа!!!»

— Как будто других букв нет! — смеялись обыватели коммунального ада, наблюдая за яркой вспышкой на секунду озарившей поселок, — всё «Ааа!!» да «Ааа!!!».

Светало, дождь превратился в снег. Пётр брёл в полном одиночестве по посёлку домой. Дождь в комнате прекратился, нужно было умыться и постирать рубашку. От брюк ничего не осталось.

Ванная комната порадовала плесенью на стенах — ну да это ерунда по сравнению со всем остальным. Встал под душ, намылил голову, и вдруг почувствовал, что вода становится холодной, очень холодной, ледяной. Стиснув зубы так, что те заскрипели, начал откручивать буксу крана, она легко сорвалась, и из душа с напором пожарного брандспойта хлынула ледяная вода. Мыло смылось, конечно. В чём мать родила, побежал искать кран на стояке, и нашёл — правда, тот давно не работал.

Счастье бывает и в аду. Ровно в 9.00 воду отключили, наш герой справился с ремонтом крана.

Не хотелось Петру Дмитриевичу сдаваться, решил он местный ЖЭК поискать и пожаловаться.

Лужи тем временем превратились в лёд, и поскользнувшись, наш герой мигом съехал с длиннющей горки прямо в гору отходов. Как же противно было шефу! Выражался он очень нецензурно, отплевывая картофельную шкурку, потом наконец встал на обе ноги и увидел заветную табличку спасительной конторы. Но сколько ни шёл он к ней, столько и не мог подойти, мусор всё не кончался.

В кромешной тьме, вернувшись ни с чем, измученный и уставший присел Пётр Дмитриевич на скамейку рядом с домом, закурил.

— Как же жить-то здесь? — всё, что думалось душе коммунальщика.

Будто подслушав его мысли, невесть откуда материализовалась бабка с бородавкой.

— Как и все живут! — ответила соседская душа.

 

Юлия ГОРШЕНИНА

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *