Наконец-то закончился рабочий день, точная копия дня сурка, с той лишь разницей, что все было гораздо хуже. Это уже не просто день, не просто неделя или месяц, это бесконечность, неизмеримое пространство, бескрайняя вселенная офисного работника. Безысходный сценарий жизни, написанный каким-то глупым писакой, у которого отсутствует фантазия и художественный вымысел. Никто не знает, почему этот самый писака стал настолько популярен и моден, что почти каждый современный человек взял его идиотский опус за модель своей жизни. Теперь уже ничего не поделаешь, по этому самому сценарию живут миллионы людей, все жалуются, устают, плачут, сходят с ума, но продолжают жить. Кино должно продолжаться… А люди — всего лишь люди, ничтожные, идентичные песчинки… слоняющиеся по огромной вселенной.

Каждый день, каждый вдох. И не меняется ничего. И даже скрипучий стул с кривой ножкой уже не первый год остается верным товарищем тебе и твоей ноющей к концу рабочего дня пояснице.

Ты даже не успеваешь заметить, как нестерпимая бумажная возня медленно, невыносимо медленно стекла горячей смолой со стола на пол, расплавила тот самый стол и теперь принялась за остатки твоего разума.

Плывут стены, плывет потолок, и вязкий пол, как прилипшая к подошве жвачка, не имеет четких форм и очертаний. Ты больше не можешь ничего, кроме как рефлекторно вздернуть голову вверх, выдохнув из легких тяжелый, глухой, долгий звук, в других обстоятельствах, возможно, он бы стал криком, но не сейчас, сейчас это лишь глухой и очень долгий звук. Всего лишь звук… В космосе совсем не слышно звуков…

Сесть на стул, вдохнуть, задрать голову вверх, при этом, неистово закатив глаза, вопрошать к потолку: «Когда же все это закончится?» — «Господи, за что мне все это?» — «Почему все так?»

И ты, как самый обычный человек, запрокидываешь голову вверх и закатываешь глаза…

***

Перед фразой внутреннего голоса: «Когда же все это закончится?» кто-то ставит запятую.

Нелепая осечка, и ты вдруг видишь звёзды, яркие-яркие звёзды. Слишком яркие, и ты моргаешь глазами, померещилось, всего лишь электрические лампочки. По-другому быть и не могло. Звёзд не осталось даже в городе, они все спрятались где-то вверху дождливого осиротевшего к концу лета неба, а чтобы увидеть звёзды на потолке этой холодной коморки, которую кто-то в приступе шизофрении обозвал офисом продаж. Как пить дать задремала, три месяца без единого выходного. Вот и приснились звёзды, а им давно не до людей, они слишком высоко, а люди низко, да не просто низко, а ещё ниже, мы уже давно на дне действительности. И нет места на том самом дне ни звёздам, ни небу, ни мечтам.

Встаешь со стула, ноги онемели. Кидаешь в сумку недописанные бумаги, допишешь ночью, ночь длинная. Ночью можно смыть нарисованное лицо, убрать волосы в хвост и вместо проклятых туфель надеть теплые вязаные носки. Подогнуть под себя одну ногу, налить кофе и спокойно работать. Ночью можно быть самим собой.

Но кто ты?

Ни одно живое существо не сможет ответить на него, если задумается, а если навскидку — Некрасова Ольга, 32 года, высшее образование, менеджер, съемная квартира, неудавшаяся личная жизнь, похороненные мечты, сны, о которых никому не расскажешь.

Плановая система на работе официально отсутствует, но каждый сотрудник несет на себе крест бумажного бога. Хочешь работать в тепле и при официальной зарплате, закидывай его себе на горб, символизируй страдания всех клерков и не забывай улыбаться. Успеть все за рабочее время не представляется возможным, перспектива взять выходной выльется в завал, а мечта уйти в отпуск является утопической.

Рабочий день закончился в 18.00, сейчас уже 19.30, скоро уйдет последний трамвай, а идти на другой конец города по такой погоде пешком не очень-то приятно.

Телефонный звонок.

Черт бы побрал этих клиентов. Цель всех клиентов во всем мире — звонить тебе, звонить тебе и днем, и ночью, звонить, когда ты спишь, ешь, идешь на свидание, выходишь замуж, плачешь на похоронах. Они звонят всегда. Из всех тайных организаций во всем мире самой ужасной во всех смыслах этого слова является организация с условным названием «КЛИЕНТ» или «орден потребителей», который внушил всему человечеству, что клиент всегда прав, а потому может звонить тебе, когда посчитает нужным, а нужно всегда. «Посижу-ка я в туалете. О, как скучно, позвоню менеджеру». «Я забыл уточнить стоимость, позвоню менеджеру». «Не могу уснуть, позвоню менеджеру». «Как уже час ночи? Извините, конечно, но мне тут сказали, что можно…» и так до бесконечности и абсурдности. Ну, вот и сейчас у какого-то клиента, видимо, «подох хомячок», и ему срочно, очень срочно нужно позвонить менеджеру. А вдруг это начальник отдела звонит? От гневных мыслей её отвлек здравый рассудок. Ай, ладно:

— Добрый вечер, менеджер Ольга, слушаю вас.

— …

Тишина на другом конце провода вначале не была пугающей, она была, скорее, неожиданной и непривычной.

Редко, конечно, звонки срываются, но все-таки такое бывает…

— Алло, здравствуйте, менеджер Ольга, слушаю вас.

Молчание, и ни шума, ни помех, как будто это вовсе не телефон, а его имитация, игрушка, по которой звонят маленькие дети. Ольга потянулась к шнуру стационарного телефона — на месте, все включено, все работает.

— Я не слышу вас, я вам перезвоню, — вежливо сказала она.

Отключилась.

Кнопка определения номера.

Номер не определен…

— Черт подери,  — она снова выругалась, давая волю праведному гневу, либо клиент, как говорится, «ушел», либо начальник не дозвонился.

Пора идти домой, хватит на сегодня. Хватит. Потерла глаза. Нахмурила лоб. Моргнула лампочка. Прям, как в фильмах ужасов, сплошные клише, такого не бывает. А что, если на лестнице меня уже поджидает невообразимое нечто — будучи духом троюродной бабки моего пятиюродного деда, которая отдала богу душу раньше положенного и теперь зла на весь мир?

Рассмеялась. Бред сумасшедшего, хорошо, никто её сейчас не видит, смех без причины в этом мире, как вы знаете, по заслугам никто не оценит.

Звонок. Вернулась, не возвращаясь за скрипучий стул, сняла трубку.

— Слушаю! — одно короткое, резкое слово.

«Если начальник, мне конец, несоблюдение регламента, — подумала она про себя. — Все, хватит». Бросила трубку. Села.

От приподнятого минуту назад настроения не осталось и следа. Её раздражал этот проклятый телефон, звонки, тишина и её жизнь, в частности последнее, конечно, раздражало её больше всего, и она даже иногда себе в этом признавалась.

«Что это было? — она иногда разговаривала вслух, — ошиблись номером? Не прошел звонок? Абонент внезапно умер? Все может быть. Нервы мои ни к черту. Опять чертыхаюсь. Устала. А это тоже неважно, в офисе уже никого. Все неважно. Кроме того, что ноги снова превращаются в свечки и начинают таять. Нет сил идти домой, нет никаких сил. Посижу ещё немного».

***

Снова звёзды. Опять закрыла глаза или нет? Может быть, они сейчас распахнуты как никогда широко и смотрят, как только могут смотреть. Звёзды. Смешно, но они совсем не похожи на огромные мертвые планеты из энциклопедий, таких звёзд не показывают в научных передачах, да что уж там, даже самые идиотские фантастические фильмы никогда не смогут выплюнуть из чрева кинематографа такой красоты.

Шаг, ещё один, гигантский прыжок навстречу крохотным бледно-голубым фонарикам. Удивительно, насколько они маленькие. Каждая из них может поместиться у тебя в ладони. А вот ещё звёзды, и они ещё меньше, и в ладони твоей уже не одна звёзда, а целая горсть, как песчинки, только холоднее и ярче.

Они такие же, как на небе. И если бы ты сейчас села в машину и умчалась из города, куда глаза глядят, свернула с дороги и вышла в поле, то, подняв голову вверх, ты бы увидела такие же звёзды, они светили бы тебе и подмигивали. А ты стоишь вдали от всего, только ты и они. И нет других людей, и города сгорели, и остался от них не пепел, а сверкающая пыль, ночь, звёзды и потерявшийся в своём разуме человек. Но этому не суждено было стать чудом, ибо между твоей рукой и звёздами — бескрайнее небо, и ты бы никогда не смогла прикоснуться к ним.

Но сейчас небо исчезло, оно осталось где-то в другом мире, чтобы не мешать тебе прикасаться к прекрасным огонькам. Звёзды горят, а вокруг них ничего, темнота, бездна, небытие.

И чудо сбылось, не просто придя к тебе и сказав: «Привет, как долго ты меня ждала», оно окутало тебя пушистым коконом. Кокон рвётся, и вот ты уже сама становишься чудом.

Тянешься к бледно-голубым крохотным фонарикам, их так много, что невольно наступаешь на них. А они пружинят и подбрасывают тебя вверх, как в том давно забытом сне, когда ты прыгала по медузам. И ты вспоминаешь все свои забытые сны. Слезы текут по твоему лицу голубыми ручейками, но им некуда падать и, скатившись по щеке, они превращаются в звёзды. Вокруг нет зеркал, но ты знаешь, что лицо твое, глаза и волосы стали такого же цвета, как звёзды, холодное голубое сияние струится у тебя внутри, и на смену слезам приходит смех, а вместе с ним рождается огромный поток, как волшебный океан, из одного из твоих снов. Но в нем нет воды, когда-то тебе снилось, что он состоит из блестящих песчинок, а теперь это уже не сон. Или все-таки сон. Не думай. И не вздумай закрывать глаза, не потеряй волшебство этого момента.

***

Звёздный океан закружил сумасшедшим водоворотом, возможно, она больше не была человеком, а стала такой же маленькой волшебной бледно-голубой песчинкой. Одна среди миллиардов таких же, как она, чудес, и казалось, что не будет ничего прекраснее и волшебнее этого момента.

Касание к плечу не было похоже на касание звёзд, оно не было прохладным, оно было слишком теплым, как если бы самые кончики пламени всех свечей мира объединились в одно. Обернулась. Перед ней стоял кто-то, так похожий на нее, только лучше, теплее, чудеснее. Мужчина это или женщина, быль или небыль, звезда или человек, это не имело никакого значения, оно обнимало её за плечи и отдавало всё своё тепло.

— Я так долго искал тебя. Ты только молчи, пожалуйста, у нас мало времени. Много тысяч лет я веду тебя к себе по снам, но ты всегда их забываешь. Ни медузы, ни драконы, ни золотые цветы, никто не смог тебя ко мне принести, а звёзды смогли, как же я раньше не додумался, что среди себе подобных ты, наконец-то, сможешь все вспомнить. Но ты всё снова забудешь, и в этот раз навсегда, ибо ища тебя среди миров, я поклялся, что если хотя бы один раз взгляну в твои глаза, то отпущу навеки. Мои клятвы нерушимы, как и всё нерушимое, и если я не буду верен своему слову, осыплются горы, высохнут океаны и черепаха собьётся с пути.

— Какая черепаха? — как это по-женски, ляпнуть какую-то чушь, она не выдержала, и поток чувств вылился в самый идиотский вопрос из всех возможных.

— Какая черепаха? — он определённо улыбался, хотя у него и не было лица, лишь теплое невыносимо родное сияние. — Та самая, на которой стоят слоны. Ты всегда любила голубого слона, а я белого, а тот, что слева от них, был золотого цвета. Ты почему-то всегда не любила этот цвет.

Попыталась ещё что-то сказать. Не смогла.

— Знаешь, это смешно, но я так отчаялся, что даже звонил тебе туда, где ты сейчас живешь. Да вот только поговорить не смог, я ведь не умею разговаривать словами, только чувствами. Ты только не моргай и не дыши; кто знает, быть может, в том месте, где ты сейчас, дыхание имеет силу безумного ветра, и он сдует все волшебство, в которое ты попала, уснув на работе в своем стуле со скрипучей ножкой.

Работе… Стуле… Всего лишь сон. Рука дернулась, глубокий вздох, но никакого ветра не было, лишь голубое сияние перестало быть голубым. Свет стал невыносимо ярким. Электрические лампочки не могут светить ласково, они страшные и жужжащие, а оттого такие жестокие, их желто-золотистым светом можно пытать. А, быть может, они всегда мечтали быть звёздами, но их мечты так и остались мечтами.

Я не помню, что мне снилось, как жаль. Всегда забываешь именно те сны, в которых был так счастлив. А она не сомневалась, в своем уже забытом сне она была непередаваемо счастлива.

Раздался телефонный звонок.

Ну, уж нет, мой рабочий день закончен, хватило на сегодня мороки, завтра вызову специалиста по ремонту телефонов.

Встаешь со стула, берешь сумку и ключи, нужно успеть на последний трамвай. Щелкнул замок, затворились окна, а под стулом голубая светящаяся пыль превратилась в пепел.

Кристина ИВАНОВА