— Юрий Петрович, Вы в Ржеве не в первый раз. Последние годы фестиваль «Играй, баян!» проходит при Вашем непосредственном участии.

— На шести фестивалях я был членом жюри, председателем являюсь во второй раз.

— Каким Вы видите наш город?

— Мое доброе впечатление о Ржеве сложилось благодаря прекрасным людям, с которыми я здесь познакомился. Я посещал памятные места, был в краеведческом музее, в музее Великой Отечественной войны. Особое впечатление на меня произвела диорама.

— С годами уровень исполнительского мастерства ребят, занимающихся музыкой, как-то меняется?

— Талантливые ребята, звездочки — были, есть и будут. И в нынешнем, как и в прошлые годы, на сцене есть сильные исполнители. Родителям и педагогам важно не погасить сердца подающих надежды. Считаю лишним чрезмерное участие детей в коммерческих и шоу-проектах. Этим можно глубоко и серьезно ранить уязвимую детскую психику. Работа с детьми — тонкий, вдумчивый труд. А современная образовательная система заставляет педагога все больше заниматься бумажными отчетами, нежели посвящать время воспитаннику.

В каждом регионе своя школа. Школы Москвы и Санкт-Петербурга отличаются от других. Чтобы хорошо научиться играть на инструменте, этого надо в первую очередь хотеть. Но желания мало. Рядом должны быть педагоги, которые знают, как научить грамотно. Человек, играющий на инструменте, несет то, что он думает, но, к сожалению, таких мало. Поэтому очень важно раскрыть начинающего музыканта, чтобы он играл от души, без фальши. На детей, которые стремятся к творчеству, нельзя давить.

— Бывает, что на музыкальном воспитании очень настаивают родители. А у самого ребенка нет ни желания, ни слуха, ни голоса…

— Да, порой взрослым непросто объяснить, что ребенку лучше найти иное занятие, нежели музыка.

У меня были студенты, кому я откровенно сказал, чтобы не теряли время и искали себя на другом поприще. Ребята уходили даже с третьего курса и… благополучно реализовали себя в других сферах. В Новый год обязательно звонят с любой точки земного шара, где бы ни находились, поздравляют, благодарят.

— Юрий Петрович, Вы — профессор Российской академии музыки имени Гнесиных, как оцениваете нынешнее положение в искусстве?

— Как трудное. В музыкальных школах, училищах, академиях после 90-х годов ощущается демографический провал.

— В целом или применительно к отдельно взятому инструменту?

— В целом. Какой-то процент родителей все равно ведут своих детей заниматься тем или иным инструментом.

Баян, аккордеон и русские народные инструменты — узкие специальности. Раньше от желающих учиться в музыкальных школах отбоя не было. Когда я в 1974 году отбирался для участия в Международном конкурсе от Советского Союза, было 52 претендента! Сейчас таких отборов нет, едет тот, кто хочет и имеет возможность. У современных детей есть проблемы в желании учиться музыке.

— Музыка не дает материальных благ, а это сейчас на первом месте.

— Да. Раньше и не думали об этом. Музыканты были востребованы, работали на танцах, в кафе. Сейчас техника работает по большому счету.

— Пик популярности аккордеона пришелся на начало-середину прошлого века…

— Аккордеон, баян по-прежнему очень популярны во многих странах мира: Мексике, Бразилии, США, Канаде, Голландии, Англии, Шотландии, Германии. В нескольких американских городах аккордеон даже объявлен официальным инструментом. Многое зависит от популяризации инструмента. Появился яркий исполнитель — появился интерес к инструменту. Люди идут учиться играть, идут на концерты. Раньше в театрах аккордеон, баян редко можно было встретить. В настоящее время почти в каждом театре есть аккордеонист. Из моих выпускников человек пятнадцать работают в театрах и очень востребованы. Есть у нашей страны потенциал, больше артистов нужно выпускать.

— Девочки идут учиться по классу аккордеона?

— Да. У меня было шестнадцать выпускниц-аккордеонисток. Все работают по специальности в школах и училищах. Но с девочками немного сложнее еще и потому, что инструмент весит прилично. Старался подбирать воспитанницам произведения, где не нужно прилагать большую силу.

— В умелых руках аккордеон способен передавать всю палитру человеческих эмоций: и глубокую печаль, и безудержную радость. Чтобы добиться успехов в игре на инструменте, надо учиться с детства?

— Да, конечно. Но если очень захотите, за несколько месяцев научу Вас играть десяток пьес. У меня была ученица-француженка.

Аккордеон завоевал любовь по всему миру, во Франции его особенно ценят.

— Аккордеон — дальний родственник органа. Мне звучание кажется очень схожим. И клавиатура похожа на пианино.

— Некоторые думают, что из-за схожести клавиатур пианисты могут легко освоить аккордеон, но в действительности получается совсем наоборот, аккордеонисты быстрее научатся играть на пианино. Аккордеоны изготавливают в разных странах мира. Известная немецкая фирма «Weltmeister» находится в Клингентале, хорошие концертные инструменты производят в Италии. Но и наши воронежские, и санкт-петербург-ские не отстают.

— Как получилось, что Вашим инструментом стал именно аккордеон?

— В 1937 году отцу пришлось переехать в небольшой город Янгиюль в Ташкентской области. Заниматься музыкой мне хотелось, но я не думал, что это будет аккордеон. Папа рассказывал, что сам всегда хотел научиться играть на баяне, у него так и не получилось. Меня должен был учить слепой баянист, но он умер, и за мое музыкальное образование взялся немец по фамилии Клярт, аккордеонист-любитель с двумя курсами консерватории. Друзья отца не верили, что стану музыкантом, отец — верил. Многие фронтовики приезжали тогда в те места. На базаре отец купил мне трофейный аккордеон. К сожалению, сохранить его не удалось. Через несколько месяцев после начала учебы я уже играл гаммы. Учитель подбирал песни, которые мне нравились, и я учился с удовольствием и интересом. Через полтора года играл все свадьбы: узбекские, крымские, татарские, еврейские… разные народности жили в тех местах. Частным образом я занимался около трех лет. Потом в Янгиюле открылась Республиканская школа-интернат музыкантских воспитанников, взяли меня туда с трудом, так как не было класса «аккордеон». Людям нравилось, как я играю, а учиться было не у кого. И в начале 50-х годов мама написала письмо Ворошилову с просьбой решить этот вопрос. Ответ был следующим: пожалуйста, учитесь игре на баяне, на балалайке, аккордеона нет.

В 1961 году во всех союзных республиках были военно-музыкальные школы, с сильным педагогическим составом. Сейчас они остались только в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге, остальные сократили. Впоследствии я стремился использовать любую возможность, чтобы продвигать аккордеон. Мне хотелось, чтобы ребята, кто хочет учиться играть на аккордеоне, могли заниматься, чтобы учебе не мешало отсутствие специалистов.

— Мальчишеские проделки юному музыканту не были чужды?

— В военно-музыкальной школе музыкантских воспитанников я был единственным аккордеонистом, и национальный вопрос имел место быть. Приходилось за себя постоять. Я активно занимался штангой, мышцы к 10 классу накачал хорошие. Педагог тогда перед выбором поставил: или спорт, или музыка. Я, конечно, выбрал музыку.

Курьезные моменты за время учебы тоже случались. Как без них. Помню, играю этюды, а директора все не устраивает, никак не могу доиграть до конца одну страницу. Я не выдержал, спросил: «Что не так?» и тут же выдал свою версию: «Вы, наверное, ноты не успеваете читать?»

Я сразу поступил во второй класс музыкальной школы, а через год меня перевели в четвертый. Лет в тринадцать, на новогоднем утреннике, я играл все, что просили ребята и педагоги. И так уж получилось, что играл вместе с директором, который оказался не горазд исполнить все, о чем просили, и на следующий день меня вернули в третий класс…

— …За умение и мастерство получается. Несправедливо.

— Таким был человек…

— Зато студенческие годы считаются самыми счастливыми. Для Вас это так и было?

— Когда начал учиться в Ростовском институте, уже был лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады 1970 года. Отслужил в армии, где также выступал с ансамблем, поработал в Москонцерте в качестве аккомпаниатора. С молодыми артистами «Эстрадного десанта» Геннадием Хазановым, Валентиной Толкуновой и многими другими объездил много городов и весей нашей страны. Работал с народным артистом СССР Николаем Афанасьевичем Крючковым.

А студенческая жизнь счастливой была вдвойне. Еще и потому, что я поступил в институт в сознательном возрасте. У меня был опыт гастролей, уже ездил на собственном автомобиле «Жигули», и я знал, чему хочу научиться. Учебу совмещал с гастролями. Однажды, когда собирался в Ростов, случилась серьезная неприятность: пока на машину устанавливали сигнализацию, потерялся портфель с документами. А до отъезда нужно было выступить в Останкино. Мой наставник и добрый друг, народный артист СССР Николай Петров, тогда сказал, что концерт я отыграл хорошо, но в глазах стоял партбилет. Спасибо, нашелся добрый человек и, пока я выступал, принес портфель в полной сохранности в отделение милиции. А потеря партбилета тогда грозила серьезными последствиями.

— Хорошо все, что хорошо заканчивается. С мальчишеских лет Юрий Дранга не обделен вниманием публики…

— Вы о звездной болезни? Нет, никогда ее у меня не было.

— И популярность обычной жизни не мешала?

— Нет. Такого отношения к артистам, как сейчас, раньше не было. Да и телевидение было другим. Талантливому музыканту, моему сыну Петру Дранге, сложно просто так выйти на улицу.

— Классическая манера игры на аккордеоне — сидя на стуле. У Петра Дранги отличная от привычной подача… Как Вы восприняли его манеру?

— Людям нравится, как и что он делает, почему же нет?! Движения, которые он выполняет под музыку, органичны. Мнений о том, хорошо или плохо двигаться во время игры, много. Но раз его манеру повторяют, значит, что-то в этом есть… Свое всегда придумать сложнее, легче осудить или повторить. Петр не останавливается на достигнутом, играет с оркестром, с ансамблем, двигается, самосовершенствуется, открывает себя. Мой сын живет в мире музыки и занимается не только аккордеоном. Петр пишет шикарные песни. Жаль, что такую музыку не так-то просто отдать людям.

— Сына назвали Петром в честь деда?

— Да, как моего отца. Дочерей Лиду и Евгению — в честь близких родственников.

Моим внукам Никите и Владу музыка близка. Никита играет на ударных, Влад увлекается гитарой. К дедушкиным советам парни прислушиваются. Но жестко и настойчиво я в их творческий путь не вмешиваюсь. Это их выбор, их путь.

— Юрий Петрович, что бы Вы сказали юным музыкантам, музыкантам со стажем, педагогам?

— Во-первых, надо любить свою профессию. Интерес и любовь к инструменту перекрывают все трудности. Во-вторых, всегда искать и открывать для себя что-то новое, никогда не останавливаться. К сожалению, многие уже достаточно взрослые музыканты продолжают год за годом ездить по конкурсам и тем самым уничтожают себя. Музыкант ценен своим творчеством, за те же десять лет участия только в конкурсах можно создать новые интереснейшие программы. А так энергия растрачивается понапрасну. Хочется, чтобы к детям внимательнее относились и педагоги, и родители.

Беседовала Ольга ЖДАНОВА