Рассказ

«Убита редактор «-ской правды» — именно так должен был начинаться этот текст.

Но вряд ли это изменило бы действительность и добавило слову «правда» новых смыслов, ведь старые, надо признать, давно сошли на нет. Все мои попытки объяснить слово «правда» во время работы в областной газете заканчивались ничем. Я даже перечитал Довлатова — он-то побольше моего понимал в журналистике. И его наблюдения пригодились. С момента, когда Сергей Донатович «глаголом жег сердца людей», ничего почти не поменялось.

В 2012 году меня приняли на работу в «-скую правду» в качестве редактора отдела новостей.

— Разве вы не видите, что текст нужно переписать? — с пеной у рта кричала редактор, буравя меня взглядом. В ее кабинете, кажется, все осталось таким же, как во времена Берии: стакан в подстаканнике, карта области, необычные деревянные фигурки, подаренные детьми.

— Не вижу, покажите, пожалуйста, какое место? Что тут не так? — пытаюсь узнать я.

— Ну раз не видите, то о чем мне с вами разговаривать? — выпалила редактор и уставилась на подстаканник, видимо, в мечтах о чае или о долгой поездке на юг.

Про «юг» в «-ской правде» была целая рубрика, она так и называлась — «Как я ездил в…»

Мне же приходилось писать про лишения и всякие злоключения. Ничего личного, но когда ты пишешь три текста подряд про инвалидов, невольно начинаешь считать довлатовский «Компромисс» настольной книгой, а свою жизнь — несправедливой. Вот опять «не вижу», что не так в тексте про инвалидов. Может, души не хватает? А суть там простая: клуб инвалидов собрался на организованную пьянку, все пили водку, женщины пели русские народные песни, а престарелая чиновница, которая почему-то не пела и не пила, повторяла, что в должность не введена и писать про нее не надо. Так я и не написал, но в тексте все равно что-то не так.

В коридорах редакции пышным цветом расцветал тещин язык — любимое растение учреждений-осколков советского культа. Ухаживать за ним особо не надо — и так растет, пожалуй, это лучший символ газеты
«-ская правда» и ей подобных, которые вроде бы растут и съедают бюджетную копеечку, но пользы от них не больше, чем от этого тещиного языка. Сажусь за стол переписывать сочинение. Но на ум ничего не идет. Возможно, заточение в четырех стенах старейшего издания области не дает мне расправить плечи, подняться над землей эдаким величавым тещиным языком.

Иногда казалось, что кто-то изобрел машину времени и отправил меня в прошлое, во времена Довлатова, во всяком случае, каждая утренняя планерка навевала именно такие мысли.

— Друзья! Сколько можно вам говорить, что многоточие в заголовке — это дичь! Что нам скажут на Красноармейской? Что мы в чем-то сомневаемся! Может быть, в политике губернатора? — начинала утренний «молебен» редактор. — Никаких многоточий! Этот знак приводит к двусмыслице в наших текстах.

В зале в этот момент раздается копошение и шепот. Но никто не смеется. С места поднимается незнакомая мне пожилая дама:

— Полностью с вами согласна! Никаких многоточий! Бойкот отточию! Но я о другом хотела сказать, когда же выйдет текст о нашем 101-летнем земляке Федоре Петровиче Архангельском? Его родственники звонят каждый день, ждут… Успеть бы!

— Что вы такое говорите, Людмила Семеновна? Всем бы такое здоровье иметь, как у Федора Петровича! Ваш текст выйдет, но в следующем номере, в этом — поздравление губернатора с Днем России. И никаких многоточий! Надеюсь, все меня поняли?

Так и тянется рука поставить здесь многоточие. Потому что подобные диалоги звучали каждый день. О том, что на дворе 2012-й, а не 1972-й иногда напоминали редкие приезды в наш город популярных артистов: братья Запашные, Анастасия Волочкова, группа «Бутырка», Елена Ваенга. Традиционно все они, а не только братья-трюкачи, показывали свои умения на арене цирка.

«Люди с ограниченными возможностями не считают себя таковыми, у них есть все для обычной человеческой жизни». Ага, бутылка водки и запивон! Все попытки переписать текст были тщетными, потому что я не понимал одного — зачем он? Что мы должны рассказать о людях, живущих вопреки, такого, чтобы все остальные сказали «уау». Тут и без слов все понятно: три тысячи раз «уау», потому что пандус — слово из словаря, пособия не хватит на билет на ту же Ваенгу, да и вообще, что за дебильная фраза «люди с ограниченными возможностями»?

Добавить души в текст или написать заявление на увольнение — дилемма многих региональных журналистов, потому что душа — не кусок вологодского масла, с которым все вроде как вкусней. А кончится этот запас тепла, и что тогда? Бутылка водки и запивон? Кстати, слово «водка» в «-ской правде» подвергалось жесткой цензуре — нельзя ни под каким предлогом. Даже в рубрике «Страна советов», в которой приводились рецепты вечной жизни — уж в этом «-ской правде» нет равных.

— 1 сентября — праздник не только для школьников и их родителей, но и для учителей, ведь именно эти люди передают свои бесценные знания и мудрость подрастающему поколению горожан. Без них этот день был бы лишен всякого смысла, — трубным голосом зачитывает редактор на очередной планерке чей-то текст, не объяснив с чего вдруг.

— Тимофеева, зачем вы взяли свой текст 2010-го года и выдали его за новый? Вам что, нечего сказать про День знаний, вы исчерпали весь свой журналистский потенциал? — пролила свет на проблему редактор.

Тимофеева молчала, опустив голову, видимо, она и впрямь за годы растеряла свой дар, растратила на тексты про губернатора и Ваенгу, медицинский спирт и поездки в… Возражать начальству — себе дороже. Кто-то донес редактору, что Тимофеева списывает у самой себя. Жаль, что я только устроился и мне неоткуда списать про инвалидов, а текст идет в номер. Вот сейчас точно что-нибудь придумается! Главное — действительно не стащить ничего из прошлых номеров. Как-то раз одной журналистке в этом деле крупно не повезло — она взяла старый пресс-релиз и случайно воскресила полгода как усопшую даму. Так жители области узнали, что покойница сидела в жюри какого-то конкурса.

Вот как бывает: рассчитывал написать о смерти, а получилось про бессмертие. «-ская правда» животворящая! За нее хлопнуть стопку медицинского спирта совсем не грех!

Александр АНОСОВ