— Юрка, ну где ты там? Давай скорей, пока Макаровна не пришла.

Юрка никак не мог найти рюкзак. Его компания из трех товарищей планировала набить грушами и яблоками с соседнего с детским домом частного сада. На вылазку они отправлялись не впервой, поэтому знали, сколько у них есть времени на отсутствие, чтобы их не хватились до отбоя. Не найдя рюкзак, чертыхнувшись, парнишка схватил учебный портфель, вытряхнул из него содержимое и выпрыгнул в окно. На все про все у них было не более двадцати минут. За это время троица должна была четыре раза перелезть через забор, в темноте определить, какие из плодов зрелые и не гнилые, напихать их в суму. Воровали ребята не потому, что недоедали, а скорее, из мальчишеского азарта, стремления почувствовать себя этакими героями-разбойниками. Добычей потом угощали детдомовцев.

Каждый из пацанов к своим одиннадцати годам уже имел за плечами опыт утраты, предательства, одиночества и разочарования.

Генка жил в казенном доме уже восемь лет, родители погибли в автокатастрофе, родственникам он оказался не нужен, Серегу привезли в пять, отца он никогда не видел, мать лишили родительских прав. Дольше всех, до десяти лет, в семье прожил Юрка.

Семья… за этим словом стоят совместные ужины, разговоры по душам, выезды в гости, в лес, объятия, похвала за успехи, поддержка, советы… Но почти ничего из этого списка в семье Скрябиных не было. Татьяна Аркадьевна сама воспитывалась в детском доме, и если кому-то может показаться, что девочка, познавшая унижение, постоянно пребывающая в состоянии готовности к самообороне, сможет воспитать своего ребенка в любви и счастье, то это заблуждение. Рождение сына сердце женщины не растопило. На работу она вернулась, когда малышу не было и десяти месяцев. Заботу взяла на себя старенькая соседка, у которой внуки и правнуки жили далеко, визитами старушку не баловали, и она с радостью взялась нянчить Юрку. Даже по выходным он был у чужой женщины. Алексей старался проводить с сыном побольше времени, но военная служба часто вносила свои коррективы. А когда пареньку исполнилось восемь, пришел приказ о переводе к новому месту службы. Взаимоотношения между супругами на тот момент совсем разладились, и вопрос о совместном переезде уже не стоял. Взять сына с собой ему бы очень хотелось, но с кем он будет целыми днями, как быть со школой… Скомканное прощание, обещание встреч, адрес на клочке бумаги… Если бы не Семеновна, Юрке расставание далось бы горестнее. Мудрая женщина обнимала, гладила его по голове, нашла подходящие слова. Татьяну, казалось, переживания ребенка не трогали; она спросила, можно ли он останется на ночь у Семеновны и, не дожидаясь ответа, ушла по делам.

Алексей первые месяцы писал почти каждую неделю, несколько раз даже звонил, говорил, что пройдет еще немного времени, он приедет и заберет Юрку с собой, но потом послания стали приходить все реже, а дальше — тишина…

Говорят, неприятности по одной не случаются, пришла беда — отворяй ворота. Семеновна слегла в один день. Вечером ее забрала скорая, а к утру благодетельницы не стало. Родная мать, никогда не питавшая к сыну материнских чувств, за годы, что с ним возилась соседка, и вовсе от него отвыкла. Круглосуточное присутствие в квартире ребенка было для нее непривычным и невольно раздражало. Ребенок был предоставлен сам себе. Конечно, еду она готовила, белье стирала, парой-тройкой фраз к сыну за день обращалась, но на этом общение и ограничивалось. Когда Татьяне предложили работу на Севере, согласилась. Сославшись на суровые условия, необустроенный быт, ничуть не покривив душой, стала наводить справки, возможно ли на время сдать ребенка в детский приют. Так в десять лет Юрка потерял мать и обрел друзей.

И кто возьмется судить, где мальчику было бы лучше, с такой мамой или в спецучреждении…

Государство дало ему средне-специальное образование. К совершеннолетию сына Татьяна, словно желая оправдать себя в своих же глазах, переписала на него квартиру. И больше они друг другом не интересовались.

Взрослая жизнь Юрия начала складываться неплохо. Он устроился к частному предпринимателю электриком, повстречал Свету, женился, обзавелся сыном и домом на земле. С ребятами их пути-дороги на несколько лет разошлись. Долгожданную встречу наметили на десятилетие окончания школы, собрались у Скрябиных. Посидели, как водится, за столом, потом пошли прогуляться. Тогда-то Серега и предложил сигаретку, скрученную из фольги, наполнитель ее был особенным — мак… Новое ощущение себя, будто заново родился, Юрию понравилось. С тех пор встречи с другом детства участились, и всякий раз сопровождались курением героина: сначала подъем активности, что казалось, горы готов свернуть, потом спасительное умиротворение, расслабление всех органов и мышц. На появившийся побочный эффект в виде кашля не обращал внимания, для близких отшучивался: подстыл, реакция на пыль, на пыльцу, на домашние заботы. А друг продолжал систематически снабжать друга отравой.

Скрябин, конечно же, скрывал ставшее пристрастием занятие от беременной вторым ребенком жены, от тещи, но однажды очень закашлялся, ему стало плохо: дыхание сбивалось, воздуха не хватало, перед глазами поплыло, тело покрылось липким холодным потом. От пристройки до крыльца дома — десятка два шагов, мимо вовремя пробегал сынишка, он и позвал на помощь…

Юрий несколько недель пролежал в наркологическом отделении, был поставлен на диспансерный учет с диагнозом «синдром опиоидной зависимости второй степени».

Одно время будто-то бы все вернулось на свои места; о пагубном пристрастии никто не вспоминал, ни в чем не упрекал, мужчина вернулся на работу, хлопотал по хозяйству и нет-нет жаловался на навязчивые головные боли. Таблетки помогали слабо. Нужно бы было пройти обследование, вот только уговорить его пойти к врачам — затея бессмысленная. Выход, как себе помочь, он нашел сам. Как расскажет сотрудникам полиции, случайно. По осени, когда пошел за грибами, наткнулся в лесу на дикорастущую коноплю. Собрал семена и принес домой. Благополучно забыл о них до весны, а как прогрелась земля, высадил их в закутке на участке, куда крайне редко ступала нога хозяйки.

Вместе с коноплей посеял и мак, который, по его словам, не помнит, где приобрел. За рассадой ухаживал старательно: убирал сорняки, поливал. Сбывать никому и не думал, сажал для себя: курил, начал употреблять внутривенно. Это помогало справляться с головными болями и с раздражением.

Предъявив постановление о проведении обыска, сотрудники полиции при понятых попросили выдать имеющиеся растения. Наверное, надеясь на чудо, Скрябин принялся было отпираться и убеждать, что никаких запрещенных к культивированию на своем участке растений у него нет. Но действиям полиции не препятствовал. Служители закона обнаружили в пристройке к дому высушенную коноплю массой 79,6 грамма. За сараем росли 190 маковых растений и 117 кустов конопли. Изъятое в сумме приравнивается к крупному размеру, действия мужчины подпадают под статью 231 часть 1 УК РФ и статью 228 УК РФ (незаконное культивирование в крупном размере растений, содержащих наркотические средства, и незаконные приобретение, хранение без цели сбыта наркотических средств в значительном размере). В соответствии с постановлением Правительства РФ каннабис (марихуана) относится к наркотическим средствам и включен в список N№1 перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, оборот которых в РФ запрещен.

Медицинская судебная экспертиза показала: в связи с наличием синдрома зависимости от наркотического вещества Скрябин нуждается в мерах медицинского характера и реабилитации.

При определении вида и меры наказания суд учёл характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности подсудимого, состояние его здоровья, смягчающие вину обстоятельства (признание вины, раскаяние в содеянном, наличие двоих малолетних детей), отсутствие отягчающих по делу обстоятельств. Путем сложения наказаний суд вынес Скрябину приговор в виде двух лет лишения свободы условно с испытательным сроком в один год шесть месяцев.

Имена героев вымышлены. Все совпадения случайны.

Информация подготовлена с использованием материалов Ржевского городского суда

Ольга ЖДАНОВА