Валерий Яковлевич Кириллов родился в 1946 году в г. Андреаполе Тверской области. Более двадцати лет руководил областными газетами. В 1990-1993 годах народный депутат РСФСР. Член Союза писателей РФ. Автор книг прозы и публицистики. Лауреат премии «Слово к народу».

Предлагаем нашим читателям некоторые главы из новой книги Валерия Кириллова «На разломе».

До чего довела «перестройка»

К началу 1991 года ситуация в стране усложнилась. Пустели магазинные полки, останавливались предприятия, возникли перебои с выплатой зарплат. Росло недоверие населения не только к Горбачеву, но и к Ельцину.

Это нашло отражение в «Политическом заявлении Верховному Совету РСФСР, народным депутатам РСФСР», сделанном заместителями Председателя Верховного Совета С. Горячевой и В. Исаевым, Председателем палаты Совета национальностей Р. Абдулатиповым, Председателем палаты Совета республики
В. Исаковым, заместителем Председателя палаты Совета Республики А. Вешняковым, заместителем Председателя палаты Совета национальностей В. Сыроватко.

В заявлении отмечалось:

«В прогрессивной поначалу деятельности Бориса Николаевича Ельцина все явственнее стали проступать авторитарность, конфронтационность, стремление единолично решать вопросы внутренней и внешней политики, пренебрежение законом и мнением конституционных органов. Обещая способствовать единению общества, он привел парламент и республику к ожесточенному противостоянию политических сил.

Крайне непоследовательна и противоречива позиция Председателя Верховного Совета РСФСР в вопросах экономической политики. В условиях нарастающего кризиса он пытается уйти от непопулярных решений, переложить их бремя на Центр, на другие республики, усиливая тем самым хаос и дезорганизацию в экономике. При этом игнорируются достигнутые договоренности, предложения собственного правительства, мнения членов Совета Федерации РСФСР.

Далеко не однозначную оценку получили заявления Председателя Верховного Совета РСФСР, сделанные им в Прибалтике и подписанные там договоры. Значительная часть депутатского корпуса расценила его позицию как одностороннюю, несбалансированную, выражающую личную точку зрения Бориса Николаевича Ельцина. Особую тревогу вызвало его заявление о намерении создать собственную российскую армию, воспринятое многими как угроза. Со всей ответственностью заявляем, что эти политические акции были предприняты без согласования с Верховным Советом РСФСР и его Президиумом. Столь же произвольны и непредсказуемы заявления и действия Председателя Верховного Совета РСФСР по отношению к Союзному договору…

…Попытки товарищеского разговора, равно как и критика на Съезде народных депутатов с трибуны Верховного Совета РСФСР не возымели действия. Нас не желают слушать. Мы решили выступить с настоящим заявлением, исчерпав или почти исчерпав все средства вернуть Председателя Верховного Совета РСФСР на путь реализма…»

В такой вот непростой, непредсказуемой обстановке 17 марта состоялся референдум граждан Советского Союза, на котором главным был вопрос: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере реализованы права и свободы человека любой национальности?»

112 миллионов, или 76,4 процента, высказались за сохранение Союза. Эти цифры прозвучали на Верховном Совете СССР 21 марта. Несмотря на то, что органами власти ряда республик (Грузия, Литва, Молдова, Латвия, Армения, Эстония) решения о проведении референдума не были выполнены, более двух миллионов проживающих в них граждан СССР сказали Союзу «да», ими Совет СССР оценил это как «акт мужества и патриотизма». Самый низкий процент сказавших «да» оказался в славянских республиках. На Украине — 70,3 процента, в России — 71,3, Белоруссии — 82,7 процента. В то же время, в Туркмении 97,9 процента, Киргизии — 96,4, Таджикистане — 96,2, Казахстане — 94,1, Узбекистане 93,7, Азербайджане 93,3 процента… Референдум поддержал введение поста Президента России. Записи из моего дневника дополняют картину тех бурных дней:

«23 марта. России, возможно, грозит голод. Разговаривал с директором совхоза «Подгороднее» Николаем Андреевичем Смирновым. По его мнению, колхозы и совхозы нынче окончательно завалятся на бок. Нет удобрений, запчастей, горючего, туго с семенами картофеля. Угроза голода — угроза появления своего Пиночета.

26 марта. Был в Москве, в Верховном Совете. До третьего Съезда три дня, а страсти уже горят. И коммунисты, и демократы не тратят времени даром, проводят совещания. На Манежной площади «пикетировщики». Запомнился один из лозунгов: «КПСС — виновник забастовки шахтеров?».

28 марта. Утром шли в Кремль мимо грузовиков. Под брезентом — солдаты. Ельцин, открыв Съезд, неожиданно предоставил слово депутату Волкову, который зачитал обращение группы депутатов в связи с действиями центральных властей. Потом Съезд прервался до завтрашнего утра: условие — войска должны уйти. В конце дня из номера Злобина наблюдали за маневрами военных. Они встали в ряд, загородившись щитами и перекрыв вход на Красную площадь. Репетируют, что ли?

1 апреля. Появился слух: Горбачеву оказано недоверие на Политбюро ЦК как Генеральному секретарю. Корреспонденты расспрашивают Ильенкова, тот клянется, что ничего не знает. Не знает ли? Начался сбор подписей в поддержку Горбачева. Не Генсека, а Президента. Гдлян, стоя в курилке, оценил это с хладнокровным скептицизмом: «Ему верить нельзя».

5 апреля. Решения Съезда внушают некоторую надежду. Выражена решимость РСФСР подписать договор о Союзе Суверенных Республик. Лично для Ельцина Съезд завершился благополучно.

25 апреля. Был на заседании бюро обкома. Слушали отчет секретаря Старицкого педучилища о работе в новых условиях. Возник вопрос о деполитизации. Заведующий облоно Беляев обосновал важность деполитизации, назвав это естественным процессом в условиях плюрализма. Председатель облсовета Шестов заметил: «Важно, чтобы при этом сохранялся смысл нашей идеологии». Начальник академии ПВО Хюппенен развил мысль: «Если будет департизация, нам звезды будут выжигать на спинах. Второй секретарь обкома Аксенов мыслил в том же ключе: «Как можно деполитизировать жизнь, я себе не представляю».

В общем, все та же психология агрессивного хвостизма. Департизация — плохо, а что хорошо? Плыть по течению в то время, когда вызрели перемены?

Приятная новость — академик Шаталин прислал свою книжечку с дарственной надписью: «Валерий, спасибо. Бороться и не сдаваться».

В мае я получил вызов на курсы редакторов региональных газет в Академию общественных наук при ЦК КПСС.

— Не боитесь уезжать? — спросил в дороге водитель Виктор Миронов.

— Чего бояться?

— В гараже всякое болтают…

То, что гараж обкома партии — своего рода политический барометр, было проверено практикой. Водители гаража «возили» не только местных, но и московских чиновников, были свидетелями их разговоров на работе, охотах и рыбалках, а затем обменивались информацией между собой.

На курсах выступали известные ученые, высокие партийные чины: Бакатин, Шенин, другие. Чем-то они напоминали сухово-кобылинского Тарелкина, который, «когда объявили прогресс», «встал и пошел впереди прогресса». Декларируя необходимость «демократии и реформ», «перестройки и ускорения», эти люди терялись в общих рассуждениях, когда речь заходила об исполнении того, что они говорили. Наступила пора, о которой бывший помощник мэра Ленинграда Анатолия Собчака Юрий Шутов, позднее осужденный, написал:

«Уже воздух официальных коридоров и кабинетов директивных органов стал пропитан беспокойной страстью к новым ощущениям, к авантюрам, к политическим переодеваниям. Страх за будущее у всех притупился, а развал устоев не огорчал, а веселил.

Это было время начала того хаоса, который предыдущие несколько лет, умело лавируя, маскируясь и обманывая всех и вся, скрупулезно подготавливали, по камешкам разрушая геополитическую структуру, трое, вероятно, хорошо оплаченных — агентов будущего «всемирного правительства»: Горбачев, Яковлев и Шеварднадзе, сея кругом ненависть к прошлому и взаимные подозрения современников. Но конспирация их была настолько профессиональна, а разработанный сценарий операции по уничтожению нашей страны настолько безупречен, что во всеобщем стремлении к преобразованиям об этом никто не задумывался».

Действительно, в ту пору мы не задумывались об опасностях, которые несет с собой «перестройка». Днем редакторская братия жадно впитывала в себя мысли из лекций обновленцев, по вечерам ударялась в групповое пьянство и горячие споры. Кто только ни говорил в ту пору о большой политике! Ни читал вышедшую огромным тиражом книгу «Иного не дано» с «перестроечными» статьями! Ни сидел допоздна, затаив дыхание перед телеэкраном, когда транслировались заседания депутатских Съездов! Ни слушал с надеждой выступления видных экономистов…

Однако были и скептики. В одной комнате со мной жил Петр Волков, редактор «Андижанской правды» из Узбекистана. Он высказывал мрачные предположения.

— Поверь, юг полыхнет так, что и в Москве будет жарко.

— Нам, русским, свойственна катастрофичность мышления. Вот и накручиваем всякие ужасы, — не соглашался я. — Хочешь, познакомлю тебя с академиком Шаталиным? У него другое видение будущего…

— Нам, русским, свойственно оглядываться на Запад. Но ведь мы и сами с усами, — стоял на своем Петр. — Твой Шаталин нахватался всяких западных идей. А они нам — что корове седло.

Тесен мир! В 2012 году мне в Андреаполь позвонит… Петр Петрович Волков, переехавший на жительство в Тверь.

— Помнишь, как на проспекте Вернадского спорили о демократии?

— Как не помнить, Петя…

Станислав Шаталин считался нашим земляком. В Калинине одно время работал его отец, крупный партийный деятель, вошедший затем в близкое окружение Никиты Хрущева. Здесь будущий академик заканчивал «элитную» 6-ю среднюю школу. Познакомился я с ним, будучи редактором «Смены», и теперь уверенно захаживал в его фонд «Реформа», располагавшийся на Варварке.

Зачастили сюда и другие наши земляки. Дело в том, что возникла идея пополнить областной бюджет развитием дорожного сервиса (строительство бензозаправок, кафе, станций технического обслуживания автомобилей) на трассе Москва-Ленинград. Решить вопрос без помощи Москвы было невозможно. Ставший к тому времени членом Президентского совета С.С. Шаталин виделся палочкой-выручалочкой. На переговоры к нему ездили председатель облисполкома
В.А. Суслов, руководитель Тверьагропромстроя А.А. Тягунов, председатель колхоза «Мир» Н.И. Попов, директор Тверь-интуриста И.П. Савченко и я. Станислав им идею одобрил, обещал помочь. Был разработан проект. По разным причинам, он остался на бумаге, лишь спустя несколько лет осуществлять идею взялись другие люди.

Беседуя с академиком, я видел, что он переживает положение в стране, но его переживания иногда были сродни детской наивности. Заспорили как-то о сельских проблемах. Шаталин уповал на фермера, колхозы предлагал распустить. Его доводы я опроверг. По ходу разговора Станислав Сергеевич делал пометки в блокноте:

— Полезные вещи я от тебя услышал, — сказал он.

Продолжение следует