К 95-летию со дня рождения русского писателя

Иван Афанасьевич Васильев родился 21 июля 1924 года в деревне Верховинино (ныне Бежаницкий район Псковской области) в крестьянской семье. Фронтовик. После войны продолжил учебу в учительском институте, работал директором семилетней школы, директором детского дома в селе Глембочино Себежского района, заместителем редактора Себежской районной газеты. После окончания Ленинградской высшей партийной школы — редактор районной, затем межрайонной газеты в Новгородской области, а затем — собственный корреспондент областной газеты «Калининская правда» по Ржевскому и Зубцовскому районам Калининской области. Занявшись «свободными» литературными трудами, переехал в село Борки Великолукского района Псковской области. Член Союза писателей СССР с 1972 года. В 1989 году избран народным депутатом СССР. Автор многих книг художественной прозы и публицистики. Лауреат Государственной премии РСФСР имени М. Горького (1980), Ленинской премии (1986). Создатель Литературно-художественного музея Великой Отечественной войны, Дома экологического просвещения в деревне Борки Великолукского района Псковской области. Награжден орденами «Знак Почета», Трудового Красного Знамени, Отечественной войны II степени. Скончался 31 декабря 1994 года. Похоронен в городе Великие Луки.

Иван ВАСИЛЬЕВ

(фрагменты из произведений)

Из повести «Земля русская»

«Не стану спорить, новая деревня вырастает. Наивно было бы упорствовать, отстаивая нетронутость, неизменность сельского уклада жизни, это все равно, что пытаться лбом остановить локомотив. Я ратую за сознательный и направленный отбор наиболее здоровых и сильных зерен для нового посева, как это делал всякий разумный крестьянин, желающий видеть ниву урожайной. Народная жизнь подобна неот-веенному вороху, в котором перемешаны зерна с плевелами, и если, не отвеивая, сеять поле, то чистого хлеба не едать. Так что не все старое старо. Бережность и бережливость, совестливость и порядочность, душевная щедрость, сострадание и бескорыстие — это такие зерна, которые отобраны и взращены народом, и каждое новое поколение обязано воспроизводить в наичистейшем виде. Нерадение тут, как на хлебной ниве, непростительно».

«Чем больше дорогих вещей, тем меньше высоких чувств. Как будто, приобретая вещь, он расплачивается частицей своей души. Ну, а душа — это такой сосуд, который не терпит пустоты. На место щедрости, отзывчивости, радушия, доброты, сострадания — на место высоких и красивых чувств заступают скаредность, черствость, завистливость, жадность. Появляется стремление не показать, спрятать от чужих глаз и стеречь, стеречь, стеречь… А для этого надо обособиться, замкнуться, не звать к себе ни соседей, ни друзей — надо остаться одному, остаться при своих вещах».

«Народные критерии разумного потребления зиждятся на высоконравственном принципе — «для себя не в ущерб другим». Отрежь столько, сколько съешь, возьми столько, сколько надо, запасай столько, чтобы не выбрасывать… Уважение к вещи, к продукту — ко всему, что сделано руками, воспитывалось веками как уважение к труду, потому что за каждой вещью народ видел свой, народный труд».

«Сколько примеров великого бережения детей дала жестокая война! Вглядеться бы в них всем, кто причастен к воспитанию сегодня. Повторяю сказанное: три года изо дня в день полыхает война, даже в лесах не укрыться от нее, и вот перед матерью, перед учительницей, перед партизанским командиром встает вопрос: как оберечь детей? Оберечь — в смысле спасти жизнь? Да, жизнь — главное. Но оберечь, не равнозначно уберечь. Жизнь не вымаливалась трусостью, подлостью, предательством, рабским существованием. Вот от чего оберегали деды — внучат, матери — детей, партизаны — юных воинов. Не склони головы, не стань на колени — рабство страшнее смерти. Не трусь, не предавай, не холуйствуй — враг хочет убить в тебе русскую душу. Это и есть великое обережение. Не будь его, не было бы нас сегодняшних».

«Каковы годы нашей жизни, долгие или короткие, полные или пустые, зависит от нас самих. Их можно продлить и укоротить, заполнить и опустошить. В зависимости от того, кого встретил, кого узнал, от кого набрался ума-разума и чувств высоких и светлых. На русской земле так много прекрасных людей!».

Из цикла писем из деревни «Сельский мир»

«Портреты предков и геральдика, ордена и оружие, документы и драгоценности, гувернеры и закрытые учебные заведения, литература и искусство — все восхваляло заслуги и воздавало почести классу господ, все воспитывало дворянского отпрыска «делателем» истории. Ничего этого не было у мужиков, но народ создал свою школу, она — в песнях и сказках, былинах и легендах, обрядах и преданиях, в мастеровитости и опыте, в нравственном кодексе. А классами, в которых преподавалась историческая наука под названием «земля держится на мужике», были семья и сельский мир. И учителями там были бабки, да дедки, да деревенские мужики».

«Обязательность социальна, как говорится, на все сто. Выступая на поверхности чертой личной, она немыслима вне отношения личностей, коллективов, обществ. Обязательность — всегда перед кем-то. Без нее коллектив, общество существовать не могут. Это воздух всякого сообщества…».

«Всякий сорняк заполняет ниву при определенных условиях. Перестал пахарь культивировать почву — пошел сорняк. Какие условия способствуют распространению охамевшего бескультурья в наших городах? Первой причиной я бы назвал социальное расслоение, когда культурная часть населения начинает обособляться, не смешиваясь с массой в повседневном общении».

«Нравственные ценности имеют свойство не стареть. Выбросив их однажды, как обузу, мы вдруг спохватываемся: надо же, как неудобно жить при «удобствах»! И начинаем искать то, что бросили, очищаем, разглядываем и примеряем на себя: смотрите-ка, а ведь удобно, знать, не дураки были предки!».

«Рано или поздно для каждого наступает время собирать оставленное на жизненных дорогах и отбирать из него то, что будут греть душу до конца дней. И в этом отобранном, отнесенном памятью самым светлым и дорогим окажется пережитое на родной земле».

Из дневников «Только и всего»

«Рецептов два: отнять наворованное и опять всех уравнять, либо воров не трогать и отдать им власть. Выбрали второй вариант: хватайте, жадные и вороватые, глотайте, кто сколько сможет. Из одной крайности в другую. А того не знают, что у человека есть и другая природа: он коллективист, он принадлежит к разряду «стадных», ему предписано жить сообществом. Так и искали бы «лечение» посредине, на сочетании двух начал, ан нет, дадим свободу ворам, они живо ленивых вымуштруют. Не согласятся? Взбунтуются? Ничего, дайте срок, одних придавим, других приучим. Задурим им голову, обведем вокруг пальца и подведем к выводу: альтернативы нет. Это и есть тактика, она всецело в руках вождя и его шайки».

«Чем больше я, неся в себе веру в добро и правду и имея целью служение добру и правде, входил в мир чиновный, вникал в его заповеди, тем больше убеждался в его перерождении. И убеждали меня в этом вы, беспринципные «выгодники». Вас становилось гуще и гуще, вы пожирали мир веры и правды, как гусеницы капусту. Меня отвратило от вашего мира, он перестал быть для меня магнитом, он уже не притягивал интеллигентностью, тянул лишь чиновной выгодностью, а это было не для меня. Но и вернуться в свой исходный, крестьянский мир уже не мог, я только отступил к нему — настолько, чтобы не оборвалась совсем пуповина, чтобы не перестала она питать душу народной нравственностью, единственным противоядием от разлагающей выгодности мира чиновного».

«Страна, как загнанная лошадь, брошена. И на нее спущена стая шакалов, и своих, и забугорных. Ах, с каким вожделением, с какой жадностью и цинизмом кинулись они терзать еще живое тело! Ужасно видеть искаженные злобой и жадностью лица! Цинизм политиков передается народу, в людях исчезает всякое подобие совести. Таким букетом гадостей начинается капитализация России…».

«Когда-нибудь прозаики и поэты обратятся к поколению родившихся в первой четверти века и ушедших в послед-ней четверти. Так пусть они знают, что этому поколению россов выпало два испытания на жизнестойкость, в юности и в старости: страшное поражение и сияющая победа — она придет и на этот раз, ибо солдаты уходят, сражаясь, а сражающиеся за честь не погибают!».

Из повести «Накопление гнева»

«Вот и опять в конце XX века, когда за плечами уже тысячелетний опыт поражений и побед — казалось бы, заучи, усвой, следуй! — так нет же, выползла из запечья мелочь тщеславная и начала свое поганое дело: ссорит народы, бегает по миру с сумой, зовет иноземцев-терзателей… Вглядитесь в их образины — не в лица, не в лики, а именно в образины! — опухшие, плешивые, косоглазые, будто сшитые пьяным портнягой из разномастных шматков, сутулые, угрюмые, писклявые и хрипатые — смотреть тошно: выродки какие-то! Продукт разложения, плод бездуховности. Наверное, и впрямь гнилое содержание не может обрести красивого вида — гнилье выпирает наружу и поганит облик. И как же много их, дегенератов, шизиков, неврастеников! И все рвутся в лидеры, все хотят быть наездниками, да чтоб не в одиночку гарцевать, а табуны за собой вести».

Из цикла «Раздумья»

«Если родители научили тебя всякое ребячье дело делать добросовестно, если внушили, что лень, неряшливость, небрежность есть непорядочность, то, когда станешь работником, у тебя не будет конфликтов с общественным требованием честной работы, оно воспринимается тобой как естественная необходимость и станет основой нетерпимости ко всякому плохо сделанному делу».

«Человек скорее всего срывается с нравственных якорей, когда уходит с родной земли».

«Мы так много говорим о любви к природе, что забываем: любовь — это, прежде всего, знание».

«Всякое равнодушие непохвально, равнодушие к талантам — отвратительно».

«Память, хранящая прошлое, возвышает душу над мелочами жизни».

«Истинная публицистика — это сжигание самого себя, своих чувств и нервов, души и разума».

«Боль заставляет страдать и зовет к действию, но она никогда не родит очарования. Очаровывает прекрасное».

«Наш путь тогда чего-то стоит, когда на проселки свои возвратясь, не стыдно людям в глаза посмотреть».

Иван Васильев автор книг: «Рядом с солдатом» (1968), «Открытие человека» (1971), «Как жить будете, мальчики?» (1973), «На крутых поворотах» (1975), «Внук солдата» (1976), «Путешествие с книгой в рюкзаке» (1977), «Я люблю эту землю» (1977), «Беру на себя» (1978), «Коренные и приезжие» (1980), «В краю истоков» (1981), «Допуск на инициативу» (1983), «Земля русская» (1983), «Земляки. Письма из деревни» (1985), «Депутатский запрос» (1985), «Избранные произведения» (1986) и других. Во многих произведениях Васильева рассказывается о событиях Великой Отечественной войны на ржевской земле, о жизни и деятельности ржевитян.

Страницу подготовила Елена Сооляттэ