Страсти, которые кипели на коммунальных кухнях Советского Союза, стали своего рода символом эпохи, показателем того, как испортил людей квартирный вопрос. Жить бок о бок с совершенно посторонними людьми, терпеть их образ жизни и характеры, конечно, было непросто. А уж если женщины-соседки затевали коммунальную склоку, то ее последствия могли быть самыми непредсказуемыми…

Архивное дело «По обвинению Якушевой Анны Ивановны в покушении на убийство», которое рассматривалось в начале 1930 года в Нарсуде Ржевского городского участка, позволяет нам заглянуть на одну из коммунальных кухонь Ржева и убедиться в этом своими глазами.

ОНА ХОТЕЛА МЕНЯ УБИТЬ!

Этот душераздирающий крик раздался в коммунальной квартире № 149 дома № 90 по ул. Коммуны в 7 часов утра 22 декабря 1929 года. Испуганные соседи, которых снедало любопытство, не спешили выходить из своих комнат. А в коридоре тем временем разгоралась нешуточная перепалка между двумя самыми главными квартирными скандалистками — Машей Пашковой и Аней Якушевой. Первая обвиняла вторую в том, что та подсыпала в ее картошку какой-то порошок, от запаха которого сразу же становилось дурно и начинались кашель и чихание. Анна в ответ за словом в карман не лезла, обзывая Марию всякими словами, все отрицая. Но при этом приговаривая, что неплохо бы и на самом деле Машку отравить. Дело принимало нешуточный оборот.

КОММУНАЛЬНАЯ ДРАМА

По показаниям гр. Пашковой, которая и вызвала представителей власти, в то утро она растопила на коммунальной кухне свою лежанку и поставила жариться картошку в большой чугунной сковороде под крышкой. А сама ушла в свою комнату, где спали ее дети. А когда вновь пришла на кухню, то увидела Анну Якушеву, стоявшую у ее лежанки. Увидев внезапно появившуюся соседку, Якушева сделала вид, что поправляет чулок. Пашкова насторожилась, а Анна, не сказав ни слова, быстро вышла из кухни.

Когда Мария подняла крышку сковороды, чтобы помешать картошку, то ей «сразу вдарило паром из картошки — в нос и горло». От чего Мария не только закашлялась, но у нее даже «захватило дух». Кашляла и чихала она долго. А как только ей полегчало, то она увидела на полу и лежанке какой-то странный белый порошок. Тут она и закричала на всю квартиру и отправила старшего сына за завдомом тов. Калюковым. А сама начала кричать на вернувшуюся Якушеву. Разгоревшийся скандал не смог прекратить даже появившийся завдом. Послушав перепалку и убедившись в наличии на лежанке белого порошка, он принял решение вызвать представителей власти.

Дамы, пока ждали милицию, продолжали ругаться. К разгоравшейся склоке присоединились осмелевшие соседки: квартира уже давно была поделена, как это сказали бы, в наше время «на сферы влияния». Часть коммунальных дам поддерживала Якушеву, часть горой была за Пашкову. И только одна тихая и скромная работница станции Ржев-2 Иванова Анна держала нейтралитет, она и раньше старалась по возможности в коммунальных войнах участия не принимать.

БЕЛЫЙ ПОРОШОК НЕИЗВЕСТНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

Нужно сказать, что пока ждали представителей власти, любопытные соседки успели картошку и понюхать, и попробовать, и почихать, и покашлять от души. О своих ощущениях все они подробно и с явным удовольствием рассказывали потом следователю, терпеливо записывающему в протокол. В деле зафиксировано, как у них «захватывало дух, щипало глаза, прерывалось дыхание и пр.». А одна самая отчаянная и любопытная жиличка Павилан Анна Павловна, ради пущего эффекта, даже лизнула подозрительный порошок. После чего ей «стало неприятно, вызвалось чихание и захватило дыхательный орган». Прибывший следователь вызвал санитарного врача. Недожаренную картошку упаковали в газету, отдельно поместили собранный белый порошок и отправили в Смоленский институт судебной медицины.

К исследованию белого порошка из Ржева судмедэксперты приступили лишь 15 января. И долгое время не могли определить, что за вещество им прислали. Тесты на присутствие мышьяка, ядовитых металлов 2 и 3-й групп оказались отрицательными. И только благодаря сложной процедуре подкисления вином и растворения в спирте было установлено, что нерастворимый в воде порошок является алкалоидным вератрином семени сабадиллы. Это луковичное растение очень ядовито. И произрастает сабадилла, или вшивое семя, в Центральной и Южной Америке!

Как именно алкалоид семени сабадиллы попал в Ржев, следователей почему-то не заинтересовало. Для них гораздо важнее было заключение о том, что это «вещество чрезвычайно ядовито, и отравиться им можно в крайне небольших дозах».

Хочется добрым словом помянуть судебного химика, исследовавшего присланную картошку и белое вещество. Видно, что человек любил и знал свое дело. И на фоне безграмотных, полных канцеляризмов, кишащих ошибками и откровенными нелепицами судебных документов, составленный им протокол радует глаз грамотностью и компетентностью.

НЕ ВИНОВАТАЯ Я!

Как только был получен результат экспертизы, на Якушеву было заведено уголовное дело о покушении на убийство и взята подписка о невыезде. Расследование началось. К своим первоначальным показаниям пострадавшая Пашкова добавила эмоциональный рассказ о своей ужасной соседке, которую не любят соседи, терпящие от нее самой, ее детей и мужа разные обиды и притеснения. По словам Марии, Анна была вообще женщиной «плохой и вредной», занималась спекуляцией сахаром, который привозила из Москвы, и вещами, не соблюдала график дежурств. Ее муж был горький пьяница, а дети хулиганы, терроризирующие всех живущих в квартире и доме, а так же «мочившиеся в чан» Пашковой. Это подтвердили и некоторые соседки.

В свою очередь Якушева, категорически не признавая своей вины, обвиняла Пашкову во лжи и оговоре. По ее версии, порошок, о ядовитых свойствах которого она не подозревала, в далеком 1917 году подарил ей какой-то военный фельдшер. И лежал он долгие годы безо всякого применения.

В ночь перед происшествием у Якушевой не спал четырехлетний ребенок. Его мучили глисты и болел живот. Под утро дитя удалось успокоить. Целый год глистов Анна «травила синтонином». Но так как это испытанное средство в ту ночь закончилось, то она решила заварить цитварное семя и дать ребенку натощак, как только он проснется. В шкафчике, где стояли лекарства, она увидела ту самую, подаренную фельдшером склянку с неизвестным порошком, и решила ее выкинуть вместе с другими «негодными лекарствами». Поставила их на поднос и понесла через кухню к выгребной яме. А тут как на грех наступила на задник мужниных калош и пошатнулась. Склянка упала, старая истертая крышечка открылась, порошок просыпался на лежанку Пашковой и на пол. Выскочившая на звук Мария сразу же подняла скандал, не слушая ни объяснений, ни извинений, которые якобы пыталась дать Анна. Опрошенные следователем соседи извинений не слышали, зато слышали вопли, оскорбления и угрозы, которыми осыпали друг друга разгневанные женщины.

По словам Якушевой, сама же Пашкова и была «спекулянткой сахаром, подлой женщиной, делающей гадости всем», а историю с отравлением Пашкова выдумала, чтобы свести с ней, Якушевой, личные счеты.

В дело подшиты весьма подробные протоколы допросов свидетелей, которые вне зависимости, чью сторону брали соседи, сводились к тому, что они ничего не видели, но откуда-то точно знали, как было дело, почему было именно так и в чем именно виновата каждая из женщин.

И только одна тихая и скромная, уже упомянутая работница станции Ржев-2 Иванова Анна, показала, что ничего не видела и не знает, добавив при этом, что обе женщины живут в постоянном конфликте.

НЕ ХОЧЕШЬ ДВА? ПОЛУЧИ ТРИ!

Суд, поверивший странной истории случайного появления смертельного порошка в 1917 году, в историю со случайным его рассыпанием рядом с картошкой врага по коммуналке не поверил. И признал гр. Якушеву Анну Ивановну, 33 лет, уроженку города Белого Ржевского округа, замужнюю, имеющую среднее образование, происходящую из семьи мещанина, беспартийную домашнюю хозяйку виновной в том, что «на почве прежних ссор из-за хозяйственных мелочей и детей, проходя по коридору и заметя в печке картофель Пашковой, всыпала в таковой порошок с целью отравления» и приговорил ее к двум годам лишения свободы. Однако учитывая то, что гр. Якушева «не судима и обременена детьми» заменил реальный срок условным с испытательным сроком на пять лет.

Возмущенная Якушева написала кассационную жалобу, в которой указывала на явные нарушения при расследовании ее дела. Они заключались в отказе вызвать названных ею свидетелей и отсутствии доказательств у нее преступных намерений. Областной суд кассацию удовлетворил и отправил дело на доследование, указав ржевскому судье товарищу Михайловскому на необходимость устранить процессуальные нарушения. В частности, выяснить, какое именно количество белого порошка необходимо принять для летального исхода.

Впрочем, доследование особой ясности в дело не принесло. Все свидетели, на которых настаивала подсудимая, просто повторили то, что и все остальные. Никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть факт покушения на убийство, так как никто, в том числе и потерпевшая, не видели, как Якушева сыпала в картошку порошок. Следователи лишь подшили к делу новые доказательства того как неприглядно, склочно и скандально жила «нехорошая» квартира № 149 по улице Коммуны.

Второе судебное разбирательство вновь подтвердило виновность Анны, и изменило ей прежний срок, увеличив его на год. По новому приговору ей грозили три года лишения свободы, замененные на условный срок, с испытательных сроком шесть лет. И уже с эти приговором Якушевой пришлось смириться.

НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ?

Суд озаботился безопасностью обеих фигуранток дела. Так как совместная жизнь на одной коммунальной кухне могла, по мнению судьи, привести к непредсказуемым последствиям, то суд вынес постановление об отселении осужденной Якушевой и ее семьи, состоящей из 6 человек, на другую жилплощадь. На время суда она была временно отселена в бывший дом купца Балобанова, а потом после долгих мытарств и бюрократических проволочек получила комнату в бывшем доме Баканова на Советской площади.

Хочется верить, что на новом месте Анна смогла наладить хорошие отношения с соседями и желания отравить кого-нибудь случайно завалявшимся у нее смертельным ядом больше никогда не возникало.

Ольга ДАБУЛЬ