Любителям вестернов картина мчащегося по саванне поезда со стреляющим из окна ковбоем, конечно, знакома. Редкий фильм о жизни Дикого Запада обходится без такой захватывающей сцены. И вестерны порой врывались в скучный, заполненный экранизациями произведений русских классиков и фильмами о производственных проблемах и любовных треугольниках трактористов и доярок советский кинопрокат. Вспомнить хотя бы «Великолепную семёрку» или «Золото Маккены» с неподражаемым Омаром Шарифом в роли Колорадо. Есть совершенно официальная информация, что после выхода «Золота Маккены» в советский прокат правоохранительные органы с ужасом отмечали, что в стране растет число хулиганов и что многие из них ассоциируют себя с этим зловещим преступником, подражают ему.

Теперь уже, конечно, сложно сказать, что именно вдохновило вполне себе законопослушного двадцатишестилетнего грузчика «Электромеханики» на те «подвиги», за которые ему пришлось отвечать по всей строгости закона. Возможно, упомянутый вестерн тут был совсем ни при чем. Ведь совершил свое преступление Алексей Ромашкин, как можно заранее догадаться, в состоянии сильного алкогольного опьянения. То есть, в том самом состоянии, когда в человеческом сознании пробуждаются самые потаённые пороки и самые дерзкие мечты…

ВЫСТРЕЛЫ В ВАГОНЕ

Итак, душным июньским вечером 1984 года на станции Ржев-Балтийский в общий четырнадцатый вагон поезда №393 «Москва — Рига» вошел пассажир Алексей Ромашкин. Билет у него был до станции Чертолино Октябрьской железной дороги. То есть, путь ему предстоял недолгий, и ещё до отправления поезда Алексей заскучал и вышел из жаркого вагона в рабочий тамбур, в котором гулял приятный ветерок. В тамбуре в это время находились еще два неустановленных гражданина. Поезд тронулся, и проводница вагона Ингрида Круминьш стала закрывать дверь вагона. Этому неожиданно и очень активно воспротивился Ромашкин. Он поставил ногу и не давал женщине закрыть дверь. В результате возникшей борьбы ржевский хулиган упал, но при этом продолжал удерживать дверь, хватал проводницу за ноги и одежду и «выражался нецензурной бранью». То есть, увы, полностью соответствовал тому нелицеприятному, и даже обидному для русских стереотипу, который бытовал у наших прибалтийских соседей. Недостойно повели себя и стоявшие в тамбуре неустановленные граждане, которые с большим интересом наблюдали за разгоравшимся конфликтом. Вместо того, чтобы урезонить распоясавшегося парня, они хохотали и подбадривали его.

Попытки успокоить хулигана, которые предприняла проводница, привели к совершенно непредсказуемому результату — Ромашкин с криком: «А хочешь, сейчас стрелять буду?!» достал из кармана пистолет и пять раз выстрелил в приоткрытую дверь вагона…

Как проводница Круминьш добежала до вагона, в котором располагался бригадир поезда Мария Дашникова, она не помнила. Тем более что отличить стартовый пистолет, который выхватил бравый ржевитянин из своих «ковбойских» штанов, от настоящего боевого оружия несчастная женщина, конечно, не могла, и была уверена, что, как частенько говаривали в советских детективах, «преступник вооружен и очень опасен».

К счастью, бригадир поездной бригады Дашкова оказалась далеко не робкого десятка. Она надела фирменную фуражку, позвала с собой электрика поезда Гунтиса Гаудиньша и отправилась в 14-й вагон. Ковбой все еще стоял в тамбуре, подставив разгоряченное лицо жаркому ветру, и, очевидно, представлял себя несущимся по пустыне Техаса навстречу девочкам и приключениям. Неизвестных личностей, которые, скорее всего, были собутыльниками Ромашкина, в тамбуре уже не оказалось.

Храбрая женщина в ультимативной форме, голосом, не допускающим пререканий, пригласила ржевского ковбоя «на разговор» в служебное купе. И самое удивительное, он, не оказывая никакого сопротивления, позволил закрыть дверь вагона на ключ и покорно отправился за бригадиром.

В купе Мария Антоновна потребовала хулигана сдать оружие, пообещав при этом, что оно будет в целости и сохранности возвращено ему на станции «Чертолино», куда Ромашкин и направлялся. Сначала свой «боевой кольт» «ковбой» отдавать не хотел. Но Мария Антоновна была убедительна и смогла уговорить его отдать пистолет. Видимо, Ромашкин уже слегка протрезвел, поэтому не только отдал пистолет, но и пояснил, что тот всего лишь стартовый, а не настоящий.

Дашкина передала пистолет Гаудиньшу, чтобы тот продиктовал ей номер, а сама села писать акт, отправив электрика за проводницей Круминьш. Спокойно сидевший у окна Ромашкин очень возмутился, поняв, что электрик уходит с его «верным кольтом», и, нецензурно выражаясь, схватил бригадира за горло и стал ее душить, требуя, чтобы она немедленно вернула электрика и за-брала у него пистолет. На шум вернулся Гаудиньш и, увидев, что хулиган душит его начальницу, стал его от нее оттаскивать, требуя «немедленно прекратить хулиганство». Алексей Ромашкин оттолкнул электрика, и тот упал, ударившись головой о металлический угол двери. К счастью, Гунтис Альгисович всего лишь рассек кожу на голове, но кровь хлынула так, словно был проломлен череп. Увидев залитого кровью электрика, Ромашкин испугался, отпустил активно сопротивлявшуюся Марию Антоновну и попытался убежать. Но Гаудиньш и Дашкова вцепились в него мертвой хваткой и удерживали до тех пор, пока наконец-то не прибежали пассажиры и не помогли «стреножить» ковбоя.

ПОПРОСИЛ СТРЕЛЬНУТЬ

Сотрудникам милиции Ромашкин был передан лишь на станции «Оленино». Допрошенный в качестве обвиняемого, очевидно, еще не до конца протрезвевший Леха в предъявленном ему обвинении по ст.206, ч.2 УК РСФСР виновным себя признал частично. Он сообщил, что, находясь в нетрезвом состоянии, ехал в тамбуре вагона N№14 поезда №393 «Москва — Рига» и, увидев у незнакомых ему людей стартовый пистолет, попросил пару раз «стрельнуть». Пистолет ему, якобы, сразу же дали, он всего один раз выстрелил в еще не закрытую дверь вагона, за что его стала ругать подбежавшая проводница. После чего он, Ромашкин, сразу же, по первому требованию, пистолет отдал. Но его зачем-то стали таскать за волосы и связывать руки. На вопрос о следах пальцев на шее бригадира поезда он выдвинул версию, что в тот момент, когда его связывали, он, скорее всего, вырываясь, случайно уперся рукой в ее горло. Никакого электрика он не помнит, в купе не был, никого не толкал. Все произошедшее вспоминает с трудом и предполагает, что его ударили по голове.

Конечно, всю эту ложь разоблачили свидетельские показания проводницы Круминьш (та согласилась вернуться в свой вагон только тогда, когда ей сказали, что хулигана уже обезвредили и связали), бригадира Дашковой, поездного электрика Гаудиньша и многочисленных пассажиров.

По месту работы незадачливый «ковбой» из Ржева Алёша Ромашкин характеризовался положительно, судимостей не имел, зато имел на своем иждивении малолетнего сына. Несмотря на эти смягчающие вину обстоятельства, «ввиду особой дерзости хулиганских действий, выраженных в причинении побоев Дашковой и Гаудиньшу, оказании сопротивления сотрудникам поездной бригады и продолжительности хулиганских действий» попадал парень, по мнению транспорт-ной прокуратуры, под вполне серьезную ст.207 — «Угроза убийством, нанесением тяжких телесных повреждений…, если имелись основания опасаться осуществления этой угрозы». И каралось это лишением свободы сроком до шести месяцев, исправительными работами на срок до одного года или общественным порицанием.

Какой именно приговор был вынесен Ромашкину, неизвестно. Хочется надеяться, что не самый суровый, связанный с реальным сроком, и что отделался он «мерами общественного воздействия» со стороны родного коллектива «Электромеханики» и впредь уже никогда себе подобных выходок не позволял.

Ольга ДАБУЛЬ