Татьяна Александровна Астраханкина, депутат Государственной Думы РФ первых трех созывов, советник губернатора Тверской области: «Действовать, а не наблюдать»

— Татьяна Александровна! Думаю, события 1993 года, в которых Вы принимали участие, а затем, будучи депутатом Госдумы, дважды возглавляли депутатскую межфракционную комиссию по дополнительному изучению и расследованию событий сентября-октября 1993-го года, представляют интерес не только для тех, кто просто интересуется общественно-политической проблематикой. Но всех, кто живет в своей стране, ощущает себя гражданином и поэтому не чужд всему тому, что созидает историю Отечества, определяет его судьбу…

— Сегодня, 20 лет спустя, эмоции остались в прошлом. Мне бы хотелось, чтобы это интервью стало своего рода анализом. А возможно, послужило и неким предостережением. Думается, власть должна научиться говорить со своим народом и воспринимать людей как граждан, а не бессловесных подданных. Иначе никто, никогда и никем доволен не будет — ни власть народом, ни люди властью. Стремиться к этому — наша общая задача. Когда власть не стесняется говорить о своих проблемах, в ответ она получает предложения по их решению. В контексте сегодняшнего дня примером таких отношений могут служить события на Дальнем Востоке. Мой жизненный принцип — активно действовать, а не быть пассивным наблюдателем. Кстати, на Дальнем Востоке мой племянник проходит срочную службу. Участвует в ликвидации стихийного бедствия: и людей спасал, и дамбы строил. За эти дни 20-летние ребята тонны песка перетаскали! Потому и в 93-м я принимала непосредственное участие в событиях, а не ждала, чья возьмет.

— Татьяна Александровна, казалось бы, бескомпромиссная борьба двух политических направлений 20-летней давности — достояние истории. Но исчерпала ли она себя в действительности? Как Вы думаете?

— Конечно же, нет. Особенно, если речь идет, с одной стороны, об авторитарной власти и корпоративной модели государства, а с другой — о нормальном демократическом, социальном государстве, в котором власть не на словах, а на деле принадлежит народу. В котором большинство из нас хотело бы жить.

— Да, и трагический финал октябрьских дней 93-го дает сегодня веские основания задуматься об истинных корнях конфликта. Как Вы это оцениваете 20 лет спустя?

— Так же, как и раньше. Как государственный переворот, насильственное подавление законных органов государственной власти, какой бы политической целесообразностью это подавление ни мотивировалось и ни оправдывалось. Социально-политическую подоплеку октябрьских событий уже давно хорошо выразил бывший депутат Моссовета, а ныне — Государственной Думы Андрей Савельев: «мятеж номенклатуры». Есть у него такая книга. Это им, захватившим народную собственность и стремящимся переоформить свою власть, костью в горле стояли Советы, ставшие в 90-х полноценными органами представительной власти. Примечательно, что знаковая фигура российских либералов — академик А.Д. Сахаров, выдвинул, как Вы помните, в качестве лозунга: «Вся власть — Советам!» Дело ведь не в том, как называются представительные органы, а чтобы они располагали реальной властью, представляли волю народа.

— В детстве все мы читали Маршака и знаем, что «мятеж не завершается удачей — в противном случае его зовут иначе». А, например, режиссер Станислав Говорухин считает, что тогда в стране произошла глубокая криминальная революция. Но на пути к легитимному уголовному государству стоял парламент…

— Повторю: за Ельциным стояла та часть партхозноменклатуры, которая в начале 90-х сумела конвертировать свою власть в собственность, а последнюю стремилась конвертировать в новую власть. Именно этим людям полноценные демократические институты, самодеятельные, а не законосовещательные органы представительной власти, становление структур гражданского общества не были нужны в принципе. Их поддерживала часть либеральной интеллигенции, часть которой потом раскаялась и «сменила вехи».

— Противостояние двух ветвей власти: законодательной и исполнительной, нашло персонифицированное выражение в противостоянии «Ельцин — Хасбулатов». Но этот конфликт — явление далеко не межличностного порядка. За ним — процесс зарождения, оформления и бескомпромиссного столкновения двух направлений реформирования страны. Считается, что каждый из вариантов имел своих политических сторонников, пришедших в непримиримое столкновение, расколовших общество на два лагеря именно по этому признаку. Но только ли? Что двигало Вами, другими защитниками Белого дома?

— На стороне парламента, среди тех, кто сражался, кто сочувствовал тяжелой с самого начала борьбе, были не только и не столько коммунисты. Многие в те дни всем сердцем сопереживали парламенту. Действительно, что-то двигало десятками тысяч граждан, когда они выходили на митинги, сидели ночами у костров, а потом гибли под пулями. Среди защитников Дома Советов были, конечно, люди разных взглядов. От коммунистов до православных и ультранационалистов. Были, кстати, и либералы, представители экологических движений. Из разных организаций и просто сочувствующие. Но их объединяло одно: приверженность принципу Конституции. Это были конституционалисты. Были врачи, пришедшие выполнить клятву Гиппократа — официальная медицина Москвы фактически отказала защитникам Конституции и парламента в медицинской помощи. Романтики, готовые сутками стоять под холодным дождем и ударами полицейских дубинок. В их среде были, конечно, и агенты спецслужб, и явные провокаторы. Как не быть! Были просто любопытствующие. Попадались авантюристы, они всегда активизируются во время таких потрясений. На кострах готовилась пища — сюда же тянулись бомжи. В общем, это была русская община, «русский интернационал» в миниатюре, где находилось место всем, в том числе слабым и убогим.

— Татьяна Александровна, Ваше отношение к непосредственным участникам событий? Что особенно запомнилось из тех «окаянных дней»?

— Я склоняю голову перед теми, кто в те страшные дни нашел в себе силы встать на защиту Конституции и парламента. Это настоящие люди, подлинное украшение нашего народа. Именно такие люди отстояли наше Отечество от всех многочисленных его врагов и завоевателей.

Те же, кто оказался в те дни на другой стороне, заслуживают, на мой взгляд, в лучшем случае — сожаления. Но те, кто совершил тяжкие преступления, должен был бы за них ответить. Кстати, не все совершенные тогда преступления покрываются амнистией участникам событий, принятой Государственной Думой первого созыва. Под нее не попадают, например, все действия по подготовке антиконституционного разгона парламента, предпринятые до 21 сентября 1993 года, когда был подписан и озвучен Указ 1400. Не подпадают и преступные действия, совершенные в отношении участников событий после 4 октября: ведь стреляли и 5-го октября, и в последующие дни. Многие лица, действия которых в те дни могли бы заинтересовать наши правоохранительные органы, не только здравствуют до сих пор, но и написали мемуары о своих «подвигах», дают о них интервью…

— В 1993 году представительная ветвь власти совершенно справедливо считала, что избрана неверная модель экономических преобразований, худший из возможных вариантов. Татьяна Александровна, через 20 лет что-то изменилось?

— В результате событий октября 93-го года была подавлена представительная власть в России. Возникла политическая система, очень напоминающая ситуацию начала 20-го столетия. Самодержец-президент во главе. Его полномочия превышают те, которыми обладал последний русский император Николай Второй. Подчиняющаяся ему «вертикаль» чиновников. И слабый, безвластный, по сути, законосовещательный парламент. Не хватает только военных губернаторов. С этого момента о развитии представительной демократии, гражданского общества в России можно было забыть. И это коснулось абсолютного большинства населения России, независимо от политических симпатий или отсутствия таковых. В результате сейчас ситуация сложная. Возьмем тот же лавинообразный рост коррупции. В нормальной стране чиновник должен быть профессионален, аполитичен и наниматься представительными органами власти, контролироваться ими и структурами гражданского общества. И если что не так — увольняться, меняться на более подходящего человека. И, конечно, нужны не коррумпированные органы госбезопасности, МВД, прокуратуры. А у нас многие чиновники сами себе указ и контроль. Во время работы в Госдуме мне запомнился один эпизод с министром, не буду называть фамилии, который в ответ на претензии парламентариев к своей деятельности весьма откровенно заявил: «А вы можете меня снять?».

— Татьяна Александровна, что можно сказать о тайном подтексте трагических событий осени-1993? США хотели раздуть гражданскую войну и разорить Россию? Ведь подстрекателей в Москве направляли из американского посольства. Кстати, история повторяется — события «арабской весны» 2011-2012 года, когда «неизвестные снайперы» стреляли в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии и Йемене. Каждой революции нужны герои. Причем, желательно мертвые.

— Неизвестные снайперы, снайперы из Израиля, стрельба из окон американского посольства в Москве — это, в общем-то, миф. Во всяком случае, никаких достоверных данных об этом нет. Но снайперы были, довольно много, но отечественные, доморощенные. Они есть и в армейских подразделениях, и в войсках МВД, которые штурмовали Белый дом. Они запечатлены на кадрах оперативной съемки, которую вели сотрудники того же МВД. У одних лица в масках. Другие не прячутся. От их рук погибли люди, в том числе, гражданские лица, не являвшиеся участниками событий. Среди них — дети. К сожалению, выявить этих людей сегодня вряд ли возможно — 20 лет прошло, отстрелять на предмет баллистической экспертизы оружие военных и ОМОНа, выступавших на стороне Ельцина, в свое время не дали даже следствию, которое вела Генеральная прокуратура. Зато отстреляли все оружие, изъятое у защитников Дома Советов. И выяснили, что из него стреляли, но не был убит никто из погибших во время событий.

Другое дело, что «меры по ограничению демократии», предпринятые Ельциным, были согласованы с американской администрацией, причем, на высшем уровне — президента США Б.Клинтона. Согласованы, так сказать, в общем виде, т.е., американцы фактически дали карт-бланш на подавление высших органов представительной власти России любым способом. При этом они были в курсе, что существовал весьма вероятный жесткий, кровавый сценарий развития событий. Это их не смущало. Американцы вообще жестоки. Это одна из черт их национального характера. Вспомните бомбардировку Дрездена, Хиросиму с Нагасаки, Ливию, наконец. Все это, как обычно, делалось ради их «национальных интересов». Ельцин и его камарилья, в которую были внедрены прямые агенты влияния, разные «советники» и «эксперты», объективно были для них более понятны и приемлемы, чем неподконтрольные народные избранники, начинавшие выступать в национально-патриотическом духе. Гражданская война в России американцам вряд ли была нужна: такая война непредсказуема по своим последствиям, а страна напичкана оружием массового поражения. Скорее, им был нужен выгодный им порядок.

— Ничего странного в том, что ведущие страны Запада поддержали антиконституционный переворот, а не защитников конституционной демократии. Хотя было в той реакции нечто зловещее, упадочное, что когда-то заставило Шпенглера прокричать о «закате Европы». Но, в глубине души, им, наверное, было стыдно за свое предательство принципов гражданской свободы, когда-то составлявших славу европейской цивилизации.

— Упадочное и зловещее — да. А вот стыдно — едва ли. Распрощавшись с христианством, Европа рассталась сначала с совестью, а сейчас стремительно утрачивает элементарный гуманизм. Возникший вакуум все больше занимают корпоративные интересы транснациональных компаний, продажных политиков и соответствующая целесообразность. Полное размывание ценностей. Необъявленная война против всего традиционного, в том числе, религии. Насаждение массовой псевдокультуры. Легализация половых извращений как «неотъемлемых прав человека». Это никакому Шпенглеру даже в кошмарном сне не могло присниться!

Поэтому нельзя забывать веками утвержденную истину: правильно понятый исторический опыт, плодотворно усвоенные его уроки в сочетании с трезвостью и честностью в оценках событий текущих и грядущих, — это то, что сама жизнь прописывает нам.

— И самое неразумное, что можно сделать — игнорировать пусть горькое, но ничем другим не восполняемое лекарство. Татьяна Александровна, а каким сегодня видится Вам патриотическое движение в России? В чем, на Ваш взгляд, может заключаться национальная идея?

— Вопрос этот очень серьезен, чтобы ограничится несколькими фразами. Давайте посвятим этой теме другое время.

— Благодарю Вас за интервью.

Ирина Кузнецова