Бывает так, что живет себе человек много лет обычной жизнью. Учится, работает, женится или замуж выходит, детей рожает. И даже не подозревает, что он не какой-то Ваня Иванов или Маша Сидорова, а существо особенное, может быть, и не королевских кровей, но вполне себе способное царствовать. И жизнь-то, поначалу казавшаяся серой и скучной, вдруг открывается с лучшей стороны, играет новыми красками, предоставляет неведомые ранее возможности.

Именно такая метаморфоза произошла с обычной ржевской продавщицей Тоней Лямочкиной. Много лет проработала она в торговле. Поначалу пришлось и уборщицей потрудиться, и младшим продавцом — потаскать тяжелые лотки с хлебом и бидоны со сметаной. В хозяйственном отделе промтоварного магазина вроде полегче было, но и зарплата такая, что еле-еле концы с концами сводить получалось. Впрочем, на жизнь смирная и неконфликтная Тоня никогда не жаловалась. Растила двоих сыновей от первого мужа, горького пропойцы, сгинувшего однажды неизвестно куда. Да холила-лелеяла второго, гражданского, мужа — по мнению соседей и мамы, тунеядца и приспособленца, а по ее мнению — самого лучшего и заботливого. И яичницу пожарит, и рюмочку после работы нальет, и на гитаре сыграет и еще скажет так ласково:

— Ах, Антонина, что за глаза у тебя! Так бы и тонул в них вечно!..

Ну как тут не растаять? А что нигде постоянно не работает, так натура у него такая — творческая, ранимая. Поэтому и в тюрьму попал, от большой души. Таких мужчин беречь-охранять нужно. Как заиграет на гитаре, как запоет… Аж мурашки по коже.

Денег вот, правда, не хватало. Андрюха что-то стал часто из дому уходить. Говорил — подшабашить. Только денег не приносил, а приходил выпивши. Как Тоня разузнала, захаживал он к Ленке-парикмахерше. Вроде как, к ней многие ходили, она всех привечала. Но сердечко не на месте было… Да и ее саму к Ленке не приглашали, дружки Андрея ее почти и не замечали, хорошо хоть на улице иногда буркнут-поздороваются. Совсем приуныла Антонина.

Говорят, что несчастье приходит без спросу. А вот у Тони наоборот: счастье пришло, не спросилось. Директрису их позвали на работу в ОРС, начальником каким-то сделали. В магазине ее не любили, и этого особо и не скрывали. А тихая исполнительная Тоня никогда с ней не конфликтовала. И вот ведь… Позвала ее Алевтина Тимофеевна на новую работу. И не какую-то там. А сразу на место директора магазина. Правда, не в Ржеве, а на станции К. Но ведь директором! И зарплата сразу выше, и дефицит какой-никакой достать можно. И сама себе хозяйка там.

Не веря своему счастью, поехала Антонина принимать магазин. Его к тому времени отремонтировали — покрасили заново, прилавки новые поставили. Загляденье! Правда, в штат предусмотрено было всего три единицы — директор, она же продавец, грузчик, он же дворник, и уборщица.

Недолго думая, наша героиня приняла на должность дворника своего мужа Андрея, а на должность уборщицы — маму-пенсионерку. Да что ж она, в самом деле, не справится сама с уборкой? А зарплата сразу вырастет.

Приехавший на следующий день супруг такой расклад одобрил, потаскал пару часов товар, а потом вспомнил про какое-то неотложное дело и уехал в Ржев. Дальше все таскала и раскладывала сама Тоня. А дома узнала, что сорвал ее ненаглядный Андрей спину и работать пока ну никак не может. Она ему мышцы растерла, поставила на стол наливочки, которую с собой привезла. И так хорошо они вечер провели! Аж вспоминать совестно… С тех пор к Ленке Андрей ходить перестал, а к приходу Тони снова на столе стояли макароны или картошка жареная. И снова «тонул» муж только в ее, Антонининых, глазах.

Поначалу за работу взялась добросовестно, от души. С покупателями была доброжелательна, магазин убирала, снег разгребала, мусор выносила. Первая ревизия никаких недостач не показала, все было копеечка в копеечку.

А вот потом… Может быть, так бы и осталась Тоня честным, но глупым работником советской торговли, если бы не подружилась с той же Ленкой, к которой когда-то ревновала мужа. Пришла та как-то на день рождения Андрея с его другом. Вся такая из себя модная-нарядная, прическа — перманент, духами от нее пахнет незнакомыми, точно не «Красной Москвой». Оглядела Ленка их неказистую квартирку, скромный стол и плечиками пожала.

— А я слышала, Тоня, что ты директором магазина работаешь… А живете вы…

Тоню словно током шибануло — и то правда, сижу на товаре да на деньгах, надрываюсь, а живу, как и раньше жила, нищенкой. Ну не дура ли?

С тех пор продукты у них в холодильнике не переводились. Видно, и мужу стало не стыдно в дом друзей-приятелей приглашать, есть что закусить-выпить. И Андрей сам жену-добытчицу подхваливает, и гости за нее тосты поднимают — Тонечка-Тонечка. Она и рада всем услужить.

Но почет и уважение увидела Антонина не только в семье. На станции с ней тоже был всяк дружить горазд. Хвалят наперебой — не было у нас еще такой директрисы толковой. Мужики толкутся, водочки просят в неположенное время продать, комплименты говорят, бабы в глаза заглядывают — нет ли дефицитных шпрот или детских колготочек?

Почувствовала себя Тоня настоящей царицей-боярыней. Сроду никто ее особо не замечал, а тут самым нужным человеком стала.

Раз такое дело — надо приодеться «по статусу». Денег, хоть и с трех зарплат, а взять особо неоткуда было. Сын учиться уехал в Калинин, в техникум. Жил на част-ной квартире, денег-то сколько надо! Муж так и не работал, только числился. А так хотелось дубленку, как у Ленки, сапожки, шапку. Где их купить-то в Ржеве, Тоня знала, в торговле не первый год. А вот где деньги взять… А как это где? Да вот же они тут — выручка в кассе.

Сначала боялась — ночь не спала. Потом решилась. Подумала — подкоплю, да и доложу. Угрызения совести же сразу исчезли, как увидела Антонина завистливые взгляды встречных женщин, которые рассматривали кофейного цвета дубленку с ламой и лаковые сапожки. И бояться перестала — накопит, наторгует.

Но ревизия грянула неожиданно. Вечером позвонила начальница, сказала: готовься, завтра с утра чтоб все в ажуре было. Всю дорогу домой Тоня проплакала — где денег взять?

Посчитала наскоро — больше тысячи не хватает. И снова в рев — посадят. Хорошо, в то время у мужа снова гости были. Дали, кто сколько может. Побежала Тоня по соседям, тоже не отказали, помня, как она им дефицит порой приносила, какой безотказной всю жизнь была. А главную сумму — 500 рублей — мама дала. Она сама экономная, прижимистая. Сначала не хотела. А потом отругала дочку, ну уж дала.

Утром успела Антонина деньги в кассу вернуть. Ревизия прошла почти хорошо. Недостача составила всего 3 рубля 47 копеек. В тот вечер напилась Антонина так, что наутро головы не смогла от подушки поднять и первый раз в жизни еще и работу прогуляла.

Да только, увы, опыт ей впрок не пошел. Почувствовала она себя безнаказанной, неподсудной.

С людьми стала вести по-царски. Хочет — казнит, хочет — милует. Может бутылку портвейна в долг дать, а может из магазина выставить. Все окрестные алкоголики называли ее «наша владычица» и трепетали перед ней. Антонине это очень льстило. Научилась она дефицит под прилавок прятать и продавать его только тем, кто с ней ласков, заискивает. Ну а понравившимся покупателям, которые заискивали и набивались ей «в друзья», она иногда отпускала товары «в долг», порой даже не записывая, сколько, чего и кому «одолжила».

А уж продукты домой стала таскать сумками. Тоже не записывала, что и когда брала. Как потом показали свидетели, в магазине и на прилегающей территории воцарилась антисанитария. Директор магазина стала груба, покупателей обвешивала и обсчитывала. На работе часто видели ее в нетрезвом виде.

В феврале Антонина Лямочкина упала на скользкой дороге и сломала руку. Пока сидела на больничном, магазин на станции был закрыт. Но ОРС прислал продавца Марию Калинину, женщину пожилую и ответственную. Она должна была получать по накладным хлеб и товары первой необходимости и продавать их на станции. Вначале выручку она сдавала на почту, а квитанции и накладные относила Лямочкиной, а потом Антонина потребовала, чтобы деньги она тоже приносила ей. Калинина подчинилась и в течение месяца передала выручку в размере 3321 рубль лично в руки находящейся на больничном Антонине.

Не успела Лямочкина выйти с затянувшегося больничного, как нагрянула с проверкой санэпидстанция. И был составлен акт о нарушении в магазине санитарных норм. Взбешенная директриса в тот день сильно повздорила с двумя женщинами, кинула на весы кусок масла так, что он перелетел через прилавок и упал на пол, заменить его она отказалась. Покупательницы написала жалобу в ОРС. В магазине было решено провести ревизию и проверку.

И хотя Антонина снова узнала о приближающейся ревизии заранее, в этот раз собрать денег она не смогла. В долг ей давать не спешили, а собрать деньги с тех, кому она сама разбазаривала товар, тоже не получилось. Что кому давала, она и сама помнила смутно.

После инвентаризации товаров была выявлена недостача в 45725 рублей 23 копейки. Также налицо была растрата в размере 6000 рублей. Антонина Лямочкина подпадала под часть 3 статьи 92 УК РСФСР, в которой говорится о хищении государственного имущества в крупных размерах.

Нужно сказать, что отпираться Тоня не стала, а, залившись слезами, чистосердечно во всем покаялась.

Рассказала она и о первой ревизии, и о том, как ей удалось покрыть недостачу за счет собранных в долг денег.

Следствием было установлено, что А. Лямочкина после первой ревизии «продолжала брать из магазина продукты питания, нижнее белье, другие промышленные и продовольственные товары для себя, своих детей и мужа. А также давать в долг товары покупателям магазина».

Те, кто еще совсем недавно заискивали перед «владычицей», с готовностью давали против нее показания. В деле фигурировали бесследно исчезнувшие блоки сигарет, бутылки водки, крупы, сахарный песок, сливочное и растительное масло, консервы. На свой юбилей Антонина взяла из «своего магазина» 60 бутылок вина «Лучефери» и ящик водки.

На предыдущих местах работы Лямочкина характеризовалась положительно, имела на иждивении двух несовершеннолетних детей, к тому же, чистосердечно во всем призналась. Возмещать ущерб ей было нечем. Суровая мама с дочерью сразу после ареста общаться перестала. Свой поступок ставшая снова тихой и скромной Антонина объяснила тем, что ее зарплаты в 210 рублей «для нормальной жизни не хватало».

Остается только надеяться, что муж, столько времени уютно и спокойно проживавший за счет жены, не забыл ее «прекрасных глаз» за то время, пока она отбывала наказание за содеянное. Друзья-приятели же, а также те, кто заискивал и искал дружбы с незадачливой директоршей, скорее всего, о ней и не вспомнили.

Ольга ДАБУЛЬ