Продолжение.

Начало в №№ 38-41, 45

РАССТРЕЛЯЛИ НАШИ ДУШИ

Из одиннадцати тверских депутатов в десятом Съезде к 24 сентября принимали участие девять. В рабочем кабинете батюшки Алексея на шестом этаже Дома Советов обитали в спартанских условиях Л.Г. Остренков, Н.И. Попов, Г.Л. Смольский, А.Л. Кушнарев и я. Утром мы уходили на заседания Съезда, которые продолжались, с небольшими перерывами, до позднего вечера. Для голосования каждому были розданы карточки из тонкого картона разного цвета. Кворум был, число зарегистрировавшихся депутатов приближалось к 800.

Шли дискуссии, принимались решения. Заседания Съезда переходили в заседания Верховного Совета, однако на них могли присутствовать и депутаты, не работавшие в Верховном Совете.

Не помню точно, 26-го или 27-го сентября, в Доме Советов отключили электрический свет, частично воду и подачу тепла. Спать ночью стало холодно. Из верхней одежды у меня был только легкий плащ, им и укрывался. Сон не шел в руку. Мучила тревога: во что все выльется? К тому же, постоянно с улицы доносился голос из громкоговорителя, призывающий депутатов прекратить работу Съезда.

В столовой Дома Советов стало почти нечего есть. И тут «отличился» Смольский. Открыв «дипломат», он будто невзначай сказал:

— А я, ребята, вот что с собой прихватил. Может, сгодится?

Дипломат был заполнен баночками с куриным паштетом…

По Дому Советов гуляли противоречивые слухи. Например, о том, что Ельцину предъявил ультиматум Северный Флот, на стороне депутатов псковские десантники, а руководство министерства обороны заняло нейтральную позицию. Уже накануне штурма над Домом Советов пролетят несколько вертолетов. Позже мне сказали, что они были из Торжка, однако боекомплект на них отсутствовал. Кто и для чего их послал?

Потеряв связь с внешним миром, некоторые депутаты стали вести разговоры:

— Чего мы здесь высиживаем, толчем воду в ступе? Наши избиратели ничего о Съезде не знают! Телевидение и газеты врут! Надо побывать в регионах, рассказать о ситуации и вернуться…

Группа тверских депутатов, как и некоторые коллеги из близлежащих областей, решила съездить в родные края и организовать встречу с журналистами и представителями общественных организаций. В пресс-конференции, которая состоялась в Доме печати на улице Вагжанова, участвовали Ю.М. Краснов, Н.И. Попов, Л.Г. Остренков, А.А. Кушнарев, я и, кажется, Г.Л. Смольский. По завершении встречи, разгоряченные разговором, мы собрались в моем кабинете, где Юрий Краснов вдруг сказал:

— Мужики, мы должны быть готовы ко всему. Давайте поклянемся: если, не дай Бог, с кем-то из нас случится худшее, оставшиеся в живых будут помогать жене и детям погибшего.

Без лишних слов скрепили клятву крепкими мужскими рукопожатиями…

За время нашего отсутствия дорога в Дом Советов была перекрыта цепями ОМОНа и запрещенной международной конвенцией проволокой Бруно. В опустевших холлах гостиницы «Россия» появились строгие люди в штатских костюмах. Косясь на них, горничные (одна из них оказалась родственницей известного тверского гребца, серебряного призера олимпийских игр Виктора Денисова) сочувственно нашептывали депутатам:

— Немедленно уезжайте. Скоро вас начнут арестовывать.

Следует заметить, не только тверские, но и многие депутаты из других регионов, постоянно проживавшие в гостинице «Россия» и решившие, как и мы, «встретиться с общественностью и разъяснить правду», не смогли вернуться к началу октября в Дом Советов.

Поскольку находиться в гостинице «Россия» к 2 октября не имело смысла, кто-то на время переехал к знакомым, кто-то в здание московской мэрии на Краснопресненской набережной, кто-то вечером на машине уезжал в Тверь, а затем возвращался в Москву.

Страха не было, истерии тоже, а было какое-то мрачное отупение. Сегодня это воспроизводится в памяти как стремительный круговорот событий. Но о кровавом исходе мысли не возникало.

Вот разрозненные записи из моего блокнота:

«Холодрыга, сумрачно. Отключены свет и тепло. Многолюдно — кроме депутатов и обслуживающего персонала, появились люди с оружием… Скованно переговариваются между собой.

Пятеро тверских депутатов обосновались в кабинете отца Алексея. Спим на полу, на стульях. Скорее не спим, а мучаемся. Какой уж сон? Ночью собирают в зале совместного заседания палат. Говорят, для безопасности, хотя ощущения опасности нет. Горят свечи. Воронин вяло открывает заседание, но тут появляется в окружении корреспондентов Хасбулатов. Улыбается, объясняет им что-то. Депутаты недовольно кричат: «Хватит! Давайте работать!» Работали официально полчаса, затем до утра читали стихи, пели. Установившуюся идиллию нарушил депутат Павлов. Стал кричать, что охрана не дает ходить по «Белому дому». Едва урезонили мужика. Нервы…

— Баранников, говорят, продался, — приносит весть А. Кушнарев. — По телевидению передавали.

— Да брось ты, — машет руками Домнина.

Тем не менее, вдвоем они идут к генералу Баранникову. Вскоре возвращаются.

— А, ерунда, — говорит Александр. — Лгут.

Почти все тверские депутаты в «Белом доме»: Остренков, Смольский, Попов, Краснов, другие. Нет Белова и Брагина. Когда-то мы были почти единомышленниками. Жизнь развела…

Телефоны молчат: ВЧ, городские и даже внутренние.

— Неужели никакой связи? — интересуюсь у отца Алексея.

— Вырубили. Но хочешь позвонить, пойдем, — предлагает он.

Ходят слухи: кто-то подарил парламенту аппарат космической связи. Впрочем, звонить мы не пошли.

— Будет перелом. Сегодня или завтра. Пора примиряться.

— Не будет. Мы в тупике.

Такие полярные мнения в нашей депутации. Если это тупик, то все-таки с незапертой дверью. Идут же переговоры… Должны договориться, должны. Иначе… Черт знает, что иначе. Почему они делают из нас красно-коричневых?

В столовой есть нечего, одни бутерброды, но нам повезло. Матушка снарядила отцу Алексею суму с салом, огурцами и прочей снедью. Перебиваемся. К тому ж, включили холодную воду. Это благо.

«…Сегодня будет штурм!», — гуляет по коридорам молва. «Штурм! Штурм! Штурм…» Неужели осмелятся? Какое сегодня число? Не верится, что будут штурмовать. Народ не позволит…

У окон на нашем третьем этаже сидят и лежат на полу здоровые ребята с короткоствольными автоматами. Курят, негромко переговариваются, наблюдают за обстановкой. Кто они? Откуда?

— Будете стрелять?

— Первыми — нет…

Перед «Белым домом» шумное скопище народа. Выступают с балкона депутаты, и не только… Толпа внизу пестрая, много всяческих флагов. Особенно шумная реакция на зачтение телеграммы с Северного Флота. Флотские офицеры нас поддерживают…

Возле двадцатого подъезда выстроилась шеренга безоружных мужиков. Одеты, кто как, возраст разный, преимущественно заросшие и неухоженные. Перед ними важно прохаживается человек средних лет с усами, отдает распоряжения. Ощущение бутафории прямо-таки. Неподалеку спорят москвичи:

— Ленина очернили? Очернили! Сталина, Хрущева, Брежнева, Горбачева! — азартно размахивает рукой худощавый парень. — Вот и с Ельциным будет…

— Менталитет такой, — подсказывают со стороны.

— Мент-а-а-литет… Бог знает что!

Шум и гам, а в десятке метров баррикады или нечто, напоминающее их. За ними люди в милицейской форме, с щитами и дубинками. Свои, вроде бы, мужики.

Разговор в кабинете напротив — двери-то открыты:

— Володя, на сколько секунд хватит «рожка»?

— На сорок две секунды.

— Как думаешь, пойдут или нет?

— Леший их знает.

Вместе с Остренковым беседовали с омоновцами и милиционерами, оцепившими «Белый дом». Два офицера, наши собеседники, настроены, кажется, миролюбиво.

Чувствуется, им надоело стоять под дождем в оцеплении. Они пропустили нас в магазин (он рядышком), чтобы купить продуктов, и разрешили вернуться обратно.

— Внимание, внимание!!! Вскоре будет передано важное сообщение! — вещают с балкона.

Сообщают: Союзом офицеров захвачен штаб СНГ. Кому нужен штаб существующего лишь на бумаге СНГ? Скорее всего, это провокация или глупость. По поручению Хасбулатова передают собравшемуся народу, что это провокация. Верховный Совет не имеет к ней отношения…

Две женщины у окна нервно курят. Прошу прикурить, так как спички кончились.

— Там — снайперы, — одна из них показывает на гостиницу «Мир». — Видите в окнах темные пятна? Это — они.

Выйдя из двадцатого подъезда, услышал знакомый голос:

— Привет, старик.

— Ты чего здесь?

— Защищаем вас… Хочешь бункер Ачалова посмотреть?

Спускаемся в бункер, расположенный в здании рядом с «Белым домом». Пахнет крепким мужицким потом, новыми сапогами. Многие офицеры и солдаты спят. Оружия почти не видно…

— Чем же будете воевать?

— А хрен его знает.

Непонятно, для чего все-таки назначили новых «силовых» министров? Кажется, это ошибка Хасбулатова и Руцкого. Армию раскалывать нельзя. Армия — не игрушка.

Снова идем к омоновцам в надежде, что пропустят в магазин — еда-то кончилась. Тех, знакомых, уже нет, стоят другие.

— Руки!!! Выше!!! — кричит высокий милиционер, нахально улыбаясь, и больно толкает меня стволом автомата в спину. Нас с Остренковым обыскивают.

— Выпустишь вас, а вы нам в спину засадите, — говорит высокий.

Откуда в нем это остервенение? Возвращаемся. В скверике молоденькие милиционеры, совсем еще пацаны, раскатывают по опавшим пожухлым листьям странную плоскую проволоку. Тут же размашисто ходит худощавый генерал-лейтенант милиции со свитой. Видимо, проверяет…

— Сереж! Сереже-е-нька!!! — тоскливо кричит женщина из-за решетки справа. — Я тебе поесть принесла. Подойди сюда, сыночек!

Никто к ней не подходит…

В «Белом доме» появились морские офицеры и мичманы с оружием. Кажется, с Северного Флота. Беседуем.

— Это вы, депутаты, привели его к власти и сделали таким! — укоряет меня один из них.

— Кого привели?

— Президента.

Прикатил «желтый Геббельс» с громкоговорителем. Помногу раз передают указ Ельцина о социальных гарантиях народным депутатам, призывают покинуть «Белый дом», потом до одурения крутят песенку: «Путана, путана, путана, ночная бабочка, но кто же виноват?» Иногда кто-то вопит: «Рус, сдавайс!!!»

Депутат, главный хирург Курской области Вячеслав Федотов, пошел к омоновцам с обращением. Наблюдаем в окно, как это произойдет. Лишь Слава перелез через баррикаду, как ему заломили руки, потом отпустили. Обращение он, однако, передал. Вернулся возмущенный.

— Ничего удивительного, — говорит Александр Кушнарев. — Я вчера с омоновцем беседовал — тверяк оказался. Говорю: «Я тоже тверяк, председатель колхоза». Обрадовался он, руку жмет, а как узнал, что я депутат, автомат на меня наставил, зверем смотрит…»

Валерий КИРИЛЛОВ

Продолжение в следующем номере