Фильм «Табор уходит в небо» смотрели в СССР почти все. Затаив дыхание следили за развитием сюжета, сопереживали красавцам Лойко и Раде под незабываемые цыганские песни театра «Ромэн» и, несмотря на трагический финал, втайне мечтали оказаться у костра среди этого гордого и горячего народа, стать свободным в любви и жизни. А вот в реальности встречам с цыганами, как правило, люди были не рады. Их побаивались, общения с пестро одетыми крикливыми цыганками избегали как могли. И на это были вполне объяснимые причины: считалось, что где цыгане — там обман, морок, а порой и реальные преступления.

4 ноября 1987 года начальник почтового вагона Геннадий Алехин и проводник-электромонтер Иван Савельев, сопровождая почтовый вагон, находились на станции Москва-Рижская. Вагон должен был отправиться в составе пассажирского поезда N№ 661 сообщением Москва — Великие Луки.

Алехин и Савельев уже не в первый раз пополняли свой бюджет провозом в почтовом вагоне пассажиров. Хотя, согласно Правилам перевозки почты и эксплуатации почтовых вагонов на железных дорогах, утвержденным приказом Министерства связи СССР от 13 марта 1984 года, кроме разъездных работников, фельдъегерей спецсвязи и фельдсвязи, сопровождающих почту, право проезда в почтовых вагонах предоставлялось только людям с удостоверениями специального образца. То есть имеющим какое-либо отношение к работе почты либо тем, кто получил специальное разрешение на проезд. Но и в этом случае посадка в вагон осуществлялась строго по приобретенному в кассе бесплацкартному железнодорожному билету.

Но испокон веков правила у нас пишутся исключительно для того, чтобы их нарушать. И Алехин с Савельевым частенько брали в свой вагон самых разных пассажиров безо всяких удостоверений, плату же за проезд они просто-напросто клали себе в карман.

Они не особенно рисковали, так как следить за исполнением правил был призван начальник почтового вагона, то есть сам Алехин. Вот он и следил… за пополнением собственного кармана.

Действовали приятели, которые уже не первый год работали вместе, по давно продуманной нехитрой схеме. За пару часов до отправления поезда проводник-электромонтер Савельев отправлялся на вокзал. Прогуливался в зале ожидания, присматривался к пассажирам, в огорчении отходившим от билетных касс с пустыми руками. Перед праздничными и выходными днями за пару часов до отправления купить билет на любой поезд было практически невозможно. Иван Алексеевич высматривал людей поприятнее, поспокойнее, подходил и предлагал с ветерком прокатиться в почтовом вагоне.

Желающие, как правило, находились быстро. Договаривались, что найденные зайцы подойдут к вагону сразу же, как только поезд подадут на посадку. Они подходили, Савельев впускал их в вагон, Алехин брал плату, и все были довольны. Пассажиры ехали к месту назначения, проводник и начальник вагона получали довольно ощутимую «прибавку» к зарплате. Иногда, если пассажиров набиралось достаточно много, они даже уступали им свое купе.

И в тот ноябрьский день поначалу все было как всегда. Иван Алексеевич отправился на Рижский вокзал и уже у входа увидел троих расстроенных мужчин, горячо ругавших железную дорогу и начальство, которое посылает перед праздниками в командировку, не обеспечивая при этом билетами туда и обратно.

Проводник-электрик со своим предложением комфортно проехаться до Западной Двины в почтовом вагоне показался работникам одного из предприятий города настоящим ангелом-спасителем. Обрадованные, они тут же согласились. Ударили по рукам. У командировочных Евсеева, Мокшина и Караняна еще оставалось время на посещение ближайших к Рижскому вокзалу гастрономов, что они и сделали. Савельев хотел было отправиться к кассам и предложить свои услуги еще паре-тройке пассажиров, как неожиданно к нему подскочил невысокий темноволосый мужчина непонятной национальности. Он сразу как-то не понравился Ивану Алексеевичу, но тот стал так темпераментно и жалостливо упрашивать довезти до Нелидово его пожилую мать и сестру, что ошарашенный проводник-электрик согласился. Не успел он опомниться, как мужчина всучил ему мятые рублевки и исчез так же быстро, как появился. Пересчитав деньги, Савельев убедился, что они составляли стоимость двух плацкартных билетов. От встречи с чернявым мужчиной у степенного Ивана Алексеевича остался какой-то неприятный осадок, даже неуловимая тревога.

Когда почтовый вагон подали на посадку, проводник привычно вышел, чтобы быстро, не привлекая внимания, посадить своих пассажиров и… остолбенел. На перроне скромно в стороне стояли трое командировочных из Нелидово. А рядом на баулах и рюкзаках расположилась целая, как показалось испуганному Савельеву, толпа пестрых, галдящих на весь перрон цыганок. К нему тут же подбежала самая пожилая из них и, сверкая золотыми коронками, оповестила остолбеневшего проводника, что она и есть та самая мать, про которую договорился ее сын. Делать было нечего. Иван Алексеевич велел женщине с ее дочкой быстро проходить в вагон, а провожающим покинуть перрон. Но, к его ужасу, к двери бросились все сидящие на баулах цыганки. Попытка их остановить закончилась таким гвалтом, что умнее было их пропустить внутрь. Иначе возле вагона, пожалуй, через некоторое время оказалось бы все вокзальное начальство вместе с линейным отделом милиции.

Впустив и командировочных, Савельев быстро закрыл дверь почтового вагона и побежал смотреть, что происходит внутри. Там он увидел своего начальника Алехина, отбивающегося от наседавших на него женщин в пестрых юбках и блестящих платках. Савельев попробовал было объяснить, что он договорился и получил плату за проезд лишь двух женщин. Дальнейшее заглушила новая волна стенаний и криков. Впрочем, старуха одним резким гортанным восклицанием быстро угомонила своих более молодых товарок и объяснила ошарашенным почтовикам, что ее сын договаривался о матери и сестрах. А все эти женщины и есть его сестры — родные, двоюродные, троюродные.

Делать было нечего, вы-
гружать этот табор из вагона было чревато скандалом, а бизнес Алехина и Савельева любил тишину. Получив деньги с командировочных и цыганок за проезд и провоз багажа, а цыганки платить не отказывались, Геннадий Михайлович и Иван Алексеевич
уступили свое купе командировочным, понаблюдали, как
устраивались привычные к трудностям цыганки, и отправились к своим приятелям-проводникам в другие вагоны.

Командировочным соседство с цыганками поначалу не понравилось. Но женщины вели себя тихо, не приставали, некоторые даже задремали.

А какой же русский провинциал не любит под стук колес, покидая шумную и бестолковую столицу, выпить и закусить в ожидании встречи с малой родиной? Но невезучие командировочные Евсеев, Мокшин и Каранян успели «на дорожку» запастись только закуской. Спиртного приобрести не удалось — в стране шла антиалкогольная кампания.

Помощь пришла неожиданно. Из «табора» (как мужчины потихоньку окрестили своих попутчиц) отделилась бойкая молодая женщина и предложила купить портвейна «Агдам». Как оказалось, бутылками с этим легендарным азербайджанским напитком и были битком набиты рюкзаки и баулы цыганок. Обрадованные командировочные, конечно же, сразу согласились, хотя наценка на недорогой «портвешок» была, прямо сказать, ресторанная…

Сколько именно бутылок купили и выпили Евсеев, Мокшин и Каранян, они впоследствии сказать затруднились. Помнили, что много. Так много, что даже пригласили к своему «столу» и милых дам. Но цыганки, одаривая командировочных златозубыми улыбками, от вина и общения скромно отказались. Зато предложили купить сигарет «Родопи». И это предложение было встречено попутчиками благосклонно. Каждый приобрел по блоку сигарет.

Нужно сказать, что вели себя все пассажиры почтового вагона вполне прилично. Периодически появлявшиеся Алехин и Савельев, проверявшие вверенное им почтовое хозяйство, ни к чему придраться не могли.

Когда перед Нелидово Алехин вновь появился в вагоне, там царила полная идиллия: женская часть пассажиров готовилась к выходу, а мужская спала беспробудным сном. Еще раз окинув взглядом вагон и убедившись, что все в порядке, на своих местах, он облегченно вздохнул и выпустил своих пассажирок, которые мгновенно растворились в ночи, позвякивая монистами и бутылками.

Ночь выдалась тихая и теплая, Геннадий Михайлович дышал полной грудью и не сразу заметил подошедших к вагону сотрудников милиции, которые, пройдя в вагон, «обнаружили и пресекли незаконный провоз багажа и пассажиров в почтовом вагоне». Откуда именно милиционеры узнали, что в почтовом вагоне едут безбилетники, в материалах дела не сказано. Вызвали начальника поезда, составили протокол. Но вот разбудить мертвецки пьяных зайцев оказалось не так-то просто. В конце-концов их удалось сгрузить на перрон. Милиционеры вызвали машину и отправили их в медвытрезвитель.

Проснувшимся на следующий день в вытрезвителе Евсееву, Мокшину и Караняну пришлось давать показания на проводников, против которых начальником ОБХСС линейного отдела милиции уже было возбуждено уголовное дело, а также писать объяснительные по поводу нахождения в вагоне в состоянии сильного алкогольного опьянения. В те годы все сведения о подобных происшествиях отправлялись по месту работы, где руководство решало, как именно наказать своего работника.

Кстати, чувствовали себя командировочные наутро просто отвратительно. И не только морально, но и физически. Настолько плохо, что даже засомневались в качестве вина, приобретенного у цыганок.

А когда сотрудник медвытрезвителя стал выдавать мужчинам их вещи, то оказалось, что у всех троих пропали деньги, а у Караняна еще и часы «Полет». Точную сумму похищенного горемыки назвать затруднились, так как не помнили, сколько именно потратили на вино и сигареты. В те времена ходили слухи, что существуют в стране нечистые на руку сотрудники медвытрезвителей, которые при «приемке клиентов» обирают пьяных. Но в данном случае подозрение, конечно же, пало на цыганок, которые не иначе как гипнозом заставили положительных семейных мужчин напиться почти до бесчувствия.

Впрочем, писать заявление о краже денег они не стали, предпочли побыстрее отправиться домой и забыть как страшный сон и табор, который, похоже, «ушел в небо» с их командировочными деньгами и часами, и вытрезвитель.

Алехин и Савельев, против которых было возбуждено уголовное дело и взята подписка о невыезде, полностью возместили материальный ущерб, нанесенный их действиями железной дороге. Но с выгодной и непыльной работы им впоследствии пришлось уволиться.

Ольга ДАБУЛЬ