ТОГДА, В ДЕВЯНОСТЫХ

Криминальная история

Окончание. Начало в № 23

В восемь вечера еще и малые дети спать не ложатся, смотрят по телевизору детскую передачу «Спокойной ночи, малыши», а взрослые и подавно. Поэтому неприятности у Виктора начались сразу, будто грибы после дождя выскочили.

У подъезда нужного ему дома на лавочке сидела бабуля-пенсионерка — из тех, кому до всего есть дело, а уж до чужаков и подавно.

Виктор хотел войти в дом, но был остановлен тактичным и строгим вопросом:

— Молодой человек, а к кому Вы идете?

Виктор чертыхнулся от неожиданности. Хотел послать бабулю подальше, но разве такая отстанет. И он принялся врать про какого-то дальнего родственника по фамилии Иванов, но проклятая бабка заверила, что в их подъезде, а это она знает точно, такие не значатся. Так что ему надо идти дальше, а не бродить по чужим подъездам.

— Вон, и так, — сказала она, — на прошлой неделе из двадцать седьмой квартиры все вещи вынесли, а я в тот момент была приболевши.

Виктор заверил бабулю, что чужих вещей он тащить не собирается, но пришлось ему от подъезда ретироваться. Да, у нас не Америка, у нас везде лавочки у подъездов, на которых околачиваются всяк кому не лень, и смотрят, кто в чем пошел и кто к кому пришел.

«Ладно, попозже приеду, — подумал Виктор, — не до глубокой же ночи она тут сидеть будет». Он зашагал к машине, и в этот момент из боковой улочки прямо на него выехал патрульный милицейский автомобиль. Виктор растерялся: в кармане лежал заряженный пистолет. Чистый, смазанный, готовый к употреблению. Тут не докажешь, что только сейчас нашел его под кустом и нес для сдачи в милицию. И Виктор совершил то, чего никогда бы не сделал профессионал, ни при каких обстоятельствах. Он побежал. А нет ничего подозрительнее бегущего человека.

Виктор вскочил в машину, резко завел мотор и сорвался с места, аж дым от колес пошел. Милицейские заметили его нервозность и, посчитав за пьяного водителя, включив проблесковый маячок, бросились в погоню. Для них это было сродни игре в догонялки, поймаем — не поймаем, зато с пользой проведем время.

Виктор знал город хорошо и сразу погнал к центру, где, проскочив оживленный перекресток, резко въехал в проходные дворы и, промчавшись по ним, снова, но уже тихо, подъехал к тому же перекрестку. Милицейских он не увидел, наверное, покатили вокруг площади, дай им бог здоровья. Что ж, так оно и лучше для него, а может быть, и для всех.

Виктор не спеша ехал по улице. Торопиться ему было некуда. Надо выждать время. Подмывало остановиться, зайти в какой-нибудь бар и выпить спиртного, а потом «снять» потрясную девчонку вроде знакомой Ксюхи, но делать этого он не стал. Будто маячила над ним тень Сергея Андреевича и тупого, но сильного Артура.

Въехав на тихую улицу, Виктор заглушил мотор. Переложил «Макаров» из кармана в перчаточный ящик, прозванный у нас «бардачком», и стал ждать, сам не зная чего и долго ли.

Начало смеркаться. Темень густела, а фонари на столбах не горели. В это время что-то гулко стукнуло по капоту машины. Виктор рывком открыл дверцу и увидел подвыпившего парня. Тот еще раз с силой саданул кулаком по машине, будто в колокол ударил.

— Мужик, дай закурить! — пробасил он.

Такого хамства Виктор стерпеть не мог. Уже всякая пьяная шпана им помыкает. Он был зол, ох как он был зол.

— Сейчас я тебе дам прикурить…

Виктор принял стойку каратиста, но откуда-то сбоку чья-то рука отвесила ему такую плюху, что, падая в дорожную пыль, он только и успел заметить ноги в грубых ботинках подбежавших еще парней. Его попинали несколько раз ногами для приличия, а потом оставили в покое. Пьяная компания побрела дальше в поисках приключений, а Виктор, поднявшись, отряхнул одежду и нехотя полез в машину, будто в последнее убежище. Нет, сегодня явно не его день и вечер. Посмотрим, что сулит ему ночь. «А ничего хорошего не сулит», — подумал он. Идти на такое дело внаглую и стрелять прямо с порога, как предложил Сергей Андреевич, безумие. Это все равно что вбивать крест на своей могиле, а он еще очень хотел пожить.

Надо искать выход, потому что безвыходных положений — и он знал это — не бывает. Просто есть люди, не способные принять правильное решение, но к таким Виктор себя не относил.

«А что, если сдаться, — подумал Виктор, — но не властям, а лично господину С.? Мол, так и так, рассказать часть из того, что знаю, а рассказать могу многое, а там будь что будет». Но это уже будет изменой Сергею Андреевичу, которую тот не простит никогда. Хотя именно такая измена спасала его от «мокрого» дела, за которое, как известно, можно получить пожизненный срок и оказаться в «Полярной сове» или «Черном дельфине» — колониях, о которых он был наслышан.

Нет, ни в тюрьму, ни в могилу ему не хотелось. В городе столько прекрасных женщин и вина, им не испробованного, так зачем же спешить туда, где никаких кабаков нет. И почему всегда и во всем виноват стрелочник?!

Виктор потер ушибленную переносицу. Завтра с синяками он будет выглядеть, как очковая змея, если, конечно, доживет. «Ладно, — сказал он себе, — как карта ляжет, так и будет».

Оправдывая себя и втайне надеясь на лучшее, он повернул ключ зажигания, собираясь направиться в сторону реки, туда, где вдоль березовой аллеи всегда гуляли влюбленные парочки. Теперь парочки не попадались совсем: влюбленных не стало или вся молодежь разбежалась по большим городам в поисках достойных средств к существованию, а может быть, опять растеклась по подвалам качать силушку, как когда-то и он.

По набережной он выехал к мосту, пересек реку. Он ехал спокойно, как праздный и никому и ничем не обязанный человек. Таким он бывал редко, но то, что сейчас он вдруг стал именно таким, возвышало его в своих же глазах. Только не учел Виктор, что изменников не любили во все времена, а предателей карали по закону. По какому — не суть важно.

Он подъехал к дому, где жил С., и остановился прямо у подъезда, возле которого никого не было. Достал из бардачка пистолет и положил в карман пиджака. Нет, он не собирался стрелять в С., хотя еще было время передумать. Но Виктор понимал: никакого киллера из него не выйдет, он как был, так и останется жалким любителем, годным только на мелочевку и не способным на большие дела, дающие в определенных кругах имя, деньги, известность и, наконец, авторитет.

Сейчас он поднимется по ступенькам и позвонит в нужную дверь. Как все получится — он не знает. Но жить в постоянном страхе и прятаться ото всех — невыносимо, да и невозможно. Нужно только один раз наступить на себя и принять решение, то, которое круто изменит всю дальнейшую жизнь и отложить которое на потом будет уже невозможно. Отложить означало предать самого себя и маяться, маяться, маяться…

Виктор поднялся по лестнице на второй этаж. Потом машинально вытащил из кармана пистолет и поставил его на боевой взвод. Его била дрожь, а рукоять пистолета вроде бы успокаивала. Сделал он это на всякий случай, так сказать, для «поддержки штанов», потому как стрелять не собирался.

За щелчком взводимого затвора послышался щелчок потревоженного замка. Дверь приоткрылась. Он увидел совсем не то, что ожидал. На пороге стояла девочка-подросток, а за ней далеко не старая женщина, больше похожая на жену или любовницу, нежели на домработницу. Позади них в коридоре, ведущем из комнаты в прихожую, показался спортивного вида мужчина, явно спешивший к двери.

Виктор взял свой пистолет за ствол и рукояткой вперед протянул в щель дверного проема, не придумав, что сказать. Он еще не знал, что для размышлений у него оставалась только пара секунд. Дверь распахнулась мгновенно, и спортивный мужчина в прыжке нанес сокрушительный удар ногой Виктору прямо в лоб. Удар был настолько сильным, что он отлетел к лестнице и покатился вниз, а вслед за ним, постукивая по ступенькам, полетел и пистолет. Сработал спусковой механизм, и гулкий, но не причинивший никому никакого вреда выстрел лишний раз испугал и насторожил жильцов многоквартирного дома, уже готовившихся ко сну. Но никто из них не выглянул из-за собственной железной двери на площадку, чтобы посмотреть, что к чему. А зачем? Не зря же говорят — не лезь в герои, пока не позовут. Лучше ничего не видеть и не слышать. Так спокойнее. Вон, в соседнем доме одному большому чину к ручке двери привязали гранату, а кто — до сих пор не известно. Поэтому лезть в герои не следует и когда позовут. Так думали многие, делая звук своих телевизоров погромче.

Посчитав своим телом ступеньки, Виктор все же не потерял сознание, а поднялся и бросился прочь из подъезда, громко захлопнув за собой дверь, будто намертво и навсегда задвинув надежную задвижку.

Он забыл про потерянный пистолет, про отпечатки пальцев на нем. Он будто ополоумел от удара и падения, а в голове билась только одна мысль — бежать, бежать прочь из этого города, светлого днем и с темной ночной жизнью. Бежать от людей господина С., который наверняка вычислит его, от правоохранительных органов и от самого Сергея Андреевича, никогда и никому не прощавшего любой промашки.

Виктор вскочил в машину и помчал к своему дому. «Бежать, бежать», — как дятел, стучала мысль. Бежать! А куда? Да куда-нибудь. В другой регион. В глухую деревню. Залечь на дно. Затаиться. Переждать. Как жаль, что у него нет загранпаспорта…

Прибыв домой, Виктор быстренько побросал в спортивную сумку кое-какие вещи, достал заначку, отложенную на черный день. И вот этот день пришел, подкрался нежданно-негаданно. Денег было немного, но на первое время хватит. Потом он продаст машину, пусть по дешевке, но продаст. Нужно избавляться от всего, что связывало его с прежней жизнью.

Он без сожаления покинул свою квартиру, все же заперев дверь на ключ. Сел в машину и погнал по темным улицам прочь из города. Он спрячется. Он начнет другую жизнь. Должно же и для него наступить хорошее время. Не может не наступить!

Больше в том городе Виктора никто и никогда не видел. Да никто и не искал его.

Тогда, в девяностых годах прошлого века, было всякое. И у каждого было по всякому, да и времечко то не зря же прозвали «лихим», и зовут до сих пор. И не дай бог, чтобы все это когда-нибудь возвратилось.

Евгений ОЖОГИН

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *