В прошлом номере нашего еженедельника в рубрике «Гость 2-й страницы» мы беседовали с органисткой из Москвы Екатериной Дмитриевой. Беседа получила свое не менее интересное продолжение.

— Екатерина, органы делают только за границей?

— Правильнее сказать «строят». Орган — это целое производство, включающее много разных компонентов. Практически в любой, самой маленькой европейской стране есть множество органостроительных фирм, многим из них не одна сотня лет; но в России нет ни одной. Конечно, у нас есть прекрасные органные мастера, помогающие поддерживать инструменты в хорошем состоянии или строящие маленькие «комнатные» инструменты, но производства органов у нас нет. Вообще орган — консервативный в смысле технологий изготовления инструмент. Базовые способы постройки органа сейчас примерно те же, что были в XVI, XVII, XVIII веках — открытия и изобретения органостроителей прошлого актуальны до сих пор. Материалы также изменились лишь немного. Изобретения и усовершенствования более позднего времени не внесли ничего принципиально нового в конструкцию инструмента. Строительством органа занимаются люди сразу нескольких профессий, и среди них даже те, кто орган украшает: краснодеревщики, художники.

— Среди органной музыки Вы выделяете старинную органную музыку. В чем ее особенность?

— Помимо того, что она, как мы привыкли говорить, «красивая» — красиво звучит, она привлекает красотой своей логики и высокой концентрацией смысла. Довольно быстро я поняла: чтобы быть профессиональным органистом, надо очень многое знать. Когда я начинала учиться органу, в России было сложно найти специальную литературу, многое нужно было находить и изучать самостоятельно. Сейчас ситуация гораздо лучше и удобнее — появился интернет с его огромными возможностями, много грамотной литературы, в том числе на русском языке (мы даже издали учебное пособие по истории мировой органной культуры). Ведь игра на органе (да и на любом инструменте, наверное) — это не только навыки владения инструментом. Это знание конструкции и особенностей звучания инструментов прошлого, это умение услышать интонацию автора (что, положа руку на сердце, сложно сделать без специального образования, даже если исполнитель очень одарён), это знание контекста эпохи и реалий исполнения этой музыки, целей, для которых она создавалась — насколько мы можем судить об этом из исторических свидетельств. Всё это помогает значительно приблизиться к стилю музыки. Мне кажется очень важным — не играть одинаково музыку, скажем, XIV, XVII или XX веков или музыку разных стран — по стилю она абсолютно разная, и всегда интересно слушать, когда исполнитель может передать это. Особенность органной музыки в целом ещё и в том, что она практически всегда сочинялась для определенного типа инструмента, и перенести её на другой тип органа сложно, а иногда и невозможно. Поэтому, чтобы получить профессиональное образование, органист обязательно должен побывать в разных странах — на собственном опыте узнать разные инструменты, «потрогать» их. Даже если ты родился в Европе, мало знать только те инструменты, что есть в твоей стране или регионе, обязательно нужно ехать и слушать, как разные исторические органы звучат вживую, какова их механика, звуковые и технические возможности. Поскольку в России в основном стоят современные, так называемые «универсальные» инструменты (за исключением, может быть, буквально десятка-двух исторических органов, самые старые из которых датируются концом XIX века), наш главный навык — создать у слушателя образ того звучания, которого в реальности у нас нет. Органист должен чётко представлять, как звучит на аутентичном инструменте музыка той или иной традиции, и уметь на любом другом, порой совсем неаутентичном и неподходящем инструменте создать образ её звучания. Мы просто вынуждены играть музыку абсолютно всех стилей и традиций на тех инструментах, которые у нас есть. Фактически мы всё время занимаемся адаптацией — подобно тому, как пианисты адаптируют музыку, например, Баха, написанную для клавесина, к современному фортепиано, которое с клавесином не имеет практически ничего общего.

— Есть разница, играешь ли на духовом инструменте или на электронном?

— С точки зрения физических или эмоциональных ощущений?

— И тех, и других.

— Конечно, духовые органы всегда предпочтительнее, у них своя индивидуальность, свой звуковой образ, особенно если орган исторический. К нему каждый раз нужно приспосабливаться: разными могут быть размеры клавиш (не говоря про цвет), расстояние между ними, глубина их хода, и даже форма (если говорить о клавиатуре для ног, педали); количество клавиш и клавиатур тоже всегда разное. Если инструмент хороший, и особенно исторический и соответствует той музыке, которую на нём исполняешь, то играть становится очень легко: дополнительно делать ничего не нужно — достаточно только сыграть ноты, и в этом случае главная задача органиста — грамотно вписать в акустику то, что ты делаешь. Мастерство органиста состоит во владении музыкальным временем и туше с учётом акустики, которая каждый раз разная. Если ты сделал это грамотно, то дальше орган всё сделает сам. А вот если играешь музыку, не соответствующую инструменту, то придется очень-очень постараться, чтобы создать в воображении слушателя нужный образ. Электронный инструмент иногда удобно использовать в учебных целях (но только наряду с духовым!) — и прежде всего потому, что с помощью возможностей перестройки его параметров он способен дать хотя бы примерное представление о звучании органов разных типов и стилей, которые находятся в разных точках мира. Но ощущения от прикосновения к электронному органу, на мой взгляд, никогда не сравнить с духовым. Электронный инструмент никогда не заменит настоящего.

— В Ржевском храме Святого Луки орган электронный…

— Да. Предложения приехать в Ржев я всякий раз принимаю с большой радостью. У электронных инструментов, в отличие от духовых, есть возможность по многим параметрам выстроить именно тот звук, который ты хочешь и который подходит данному репертуару. И для России это особенно актуально — если ты играешь музыку старше конца XIX века, подходящих для этого аутентичных инструментов в России просто нет. В нашей стране есть буквально несколько инструментов, построенных в стиле выдающихся органостроителей прошлого, и некоторые такие попытки, на мой взгляд, очень удачны — например, орган в Кафедральном соборе церкви Ингрии в Санкт-Петербурге, в храме Св. Марии. Этот инструмент построен в стиле известного немецкого мастера баховского времени Зильбермана, и его краски и настройка замечательно подходят для исполнения старинной музыки. А вообще, особенно, если орган незнакомый, без длительных репетиций выйти и сыграть концерт невозможно, поскольку все инструменты разные. Нужно приспособиться к конкретному органу, послушать акустику, подобрать звуковые краски.

— Орган самый сложный в создании и обслуживании музыкальный инструмент. У него торжественное звучание, вероятно, поэтому его и называют «королем музыкальных инструментов».

— Мне кажется, что технически принцип устройства органа в основе своей как раз очень прост. Другой вопрос, что это очень многокомпонентный инструмент, и на совершенство его звучания влияет множество составляющих. И мастерство органостроителя состоит в том, чтобы привести все эти элементы в гармонию между собой таким образом, чтобы в итоге получился наилучший звуковой результат (и удобство для органиста). И, конечно, требуется много знаний, умений и чуткости от мастеров, которые обслуживают инструмент после его постройки. Органостроитель — это сложная, но очень интересная профессия.

Что касается звучания, то оно на органе может быть абсолютно разным, и не обязательно это зависит от размеров инструмента. Повторюсь — орган всегда отражает ситуацию в музыке его времени, а музыка во все времена бывала разной.

— Орган постепенно становился более привычным в нашей стране инструментом; наверняка, есть советские, российские композиторы, кто писал и пишет органную музыку…

— Конечно, у нас нет такой ранней органной музыки, как в Европе, где органная традиция является исконной и возникла гораздо раньше. Для нас это традиция «привозная». Классы органа существовали в наших консерваториях ещё до революции (замечу — раньше для музыкантов целого ряда других специальностей занятия органом были обязательным предметом). Много чудесной органной музыки сочинил «патриарх» класса органа Московской консерватории А. Ф. Гедике, есть органные сочинения у Глазунова, Танеева. Нам известны имена нескольких замечательных композиторов, живших до Великой Отечественной войны, которые писали для органа.

В послевоенное советское время существовала целая программа по оснащению консерваторий и концертных залов органами, и число инструментов тогда в целом по стране очень возросло. Музыку для органа писали не только органисты. В СССР было издано несколько замечательных сборников «Советской органной музыки», в которых есть, например, сочинения признанных во всём мире композиторов — Пярта, Губайдуллиной, Кикты.

В наши дни очень многие пишут органную музыку; например, в Московской консерватории издается целая серия сборников сочинений для органа современных авторов, у нас выпущен диск с органной музыкой ныне живущих композиторов — преподавателей Московской консерватории.

 — Екатерина, а какой самый запоминающийся орган, на котором Вам довелось играть?

— Мне повезло: я видела и слышала вживую много исторических инструментов, вплоть до ХIV века. Самый старый орган, на котором мне посчастливилось играть, 1511 года, он находится в Нидерландах. Выделить один инструмент не могу, любимых несколько. Они разные по стилю и находятся в разных странах. В том числе и в России.

В XX веке в разных странах стали возникать движения, направленные на сохранение и реставрацию исторических инструментов. Это очень важное и нужное дело по сохранению культурного наследия и звуковых миров прошлого. Ведь орган недаром называют «зеркалом своего времени»: в нём всегда были сконцентрированы ведущие, знаковые тенденции музыки и шире — культуры своего времени и страны, вплоть до того, что часть органных тембров практически всегда подражала звучанию других современных инструментов. Поэтому старинный орган опосредованно способен дать нам представление и о том, как звучали другие инструменты прошлого — которые сами по себе в виде артефактов не сохранились.

Записала
Ольга ЖДАНОВА