Многие ржевские преступления заканчиваются трагически, укладываясь в простую схему: пил — убил. Вот одно из таких уголовных дел. 

Люди, склонные к употреблению спиртных напитков и праздному времяпрепровождению, интуитивно чувствуют себе подобных, а обладая определенным характером, умеют подчинить себе других, ломая волю и стремление к сопротивлению.

Петр Иванов и Галина Семенова (условно назовем их так) сошлись быстро. Соседи шушукались: мол, у Гальки сожитель объявился. И будто подводя итоговую черту, выражали неодобрение: не мужик — пьянь!

Впрочем, Иванов и Семенова ни от кого и не прятались. Были деньги — пили, пока нутро принимает. Зато наутро было что вспомнить, если вообще что-то припоминалось.

У подобных людей и друзья-знакомые точно такие же. Вот и к ним в квартиру как-то вечером постучался некто Орехов. Так, знакомый, сбоку припека. И выгнать неудобно, и привечать охоты нет. Зато Орехову очень хотелось выпить, и на тот момент это было его единственное желание.

Галина милостиво впустила гостя в свои «апартаменты» и усадила за один стол с Ивановым. Ну, не губить же человека «жаждой», тем более, что спиртного хватало на всех, а хозяйка была жалостливая женщина. На столе красовалось несколько бутылок водки и нехитрая закуска. Потому что на закуску денег, как всегда, не хватило.

Орехов присел к столу и осторожно, боясь обронить хотя бы каплю, принял из рук Иванова налитый ему стакан водки. Пожелав мира сему дому (а как же иначе), опрокинул содержимое стакана внутрь. И мир подобрел. Теплая водка пошла, распаляя кровушку, будоража «старые дрожжи». Он повеселел и подмигнул Галине, а та улыбнулась в ответ.

Иванов тоже пил, но как-то сумрачно, недобро поглядывая то на приятеля, то на свою сожительницу, и один Бог знает, какие мысли крутились в его голове.

Орехов оказался слаб. Выпив еще водки, он так и заснул за столом. С кем не бывает в гостях у хороших людей. Иванов, напротив, пил и не закусывал, и становился все злее. Он бросил на стол окурок, за что Галина стала его ругать: мол, не в хлеву находишься, а в доме у приличной женщины. Тут дурь и полезла в пьяную башку Иванова: как она осмелилась попрекать его?! Да кто ты такая есть?!

Он хлестко ударил женщину рукой по лицу, а когда Галина, выскочив из-за стола, попыталась убежать прочь из комнаты, то он по-хозяйски встал в дверях и еще врезал ей как следует, чтобы знала свое место и рот не раскрывала. От тяжелого мужского удара женщина упала на пол, а Иванов, уже зверея, ногой, обутой в тяжелый ботинок, нанес еще несколько ударов по мягкому безвольному телу своей дамы.

Потом вернулся к столу, налил себе еще полстакана. Выпил, пожевал корку хлеба и увидел, что женщина очнулась. Она с трудом поднялась и побрела в туалет, но, видимо, ослабела и снова упала на пол. Услышав шум, Иванов вылез из-за стола, подошел к лежавшей на полу Семеновой и, будто бесформенный мешок, затащил ее из прихожей в комнату. На диван класть не стал. Хотел снова пойти выпить. Но тут Галина пришла в себя и, на беду свою, стала ругать и проклинать сожителя. Ей было очень больно и обидно за себя.

Эта ругань стала последней каплей в потоке злобы, захлестнувшей Иванова. Войдя в раж и не помня себя, он стал срывать с нее одежду и разбрасывать по комнате, а потом бил Галину ногами по телу. Женщина начала хрипеть. Тогда, плюнув на нее, он ушел дальше пьянствовать в одиночку на кухню, где за столом по-прежнему мирно и беззаботно спал Орехов.

Прошло несколько часов. Хмель расслабил Иванова, злость улетучилась. Он решил сходить в комнату, посмотреть, как там сожительница. «Все лежишь, стерва», — сказал он, заходя в комнату, но женщина не откликнулась. Она была мертва. Иванов испугался, выскочил на кухню и только тут заметил все еще спавшего за столом Орехова. Быстро разбудил его:

— Давай, уходи отсюда, — сказал Иванов. — Я, кажется, свою бабу прибил…

Орехов поднял голову, трезвея и прикидывая ситуацию: вот влип в историю! Называется, сходил опохмелиться. Теперь как свидетеля затаскают.

— Как же ты ее так?! — покачал головой Орехов.

— Не я — водка, — вздохнул Иванов. — Давай, убирайся, пока я и тебя не прихлопнул.

Орехов больше напоминаний ждать не стал и рванул из квартиры, где на полу в крови лежала полуголая женщина, прикрытая лишь жалкой разорванной кофточкой. Вслед ему, будто оправдываясь, Иванов крикнул:

— Я не хотел ее убивать. Все вышло по пьяному делу…

На улице Орехов остановился. На душе было муторно, ему очень было жаль Галину. Всегда его привечала, всегда наливала, когда у нее было спиртное. Он нерешительно потоптался на месте, уныло достал из кармана свой старенький сотовый телефон, чтобы позвонить в полицию и сообщить о случившемся. Все равно, даже если не он, то это сделает кто-нибудь другой. Ведь произошедшее не сон, который исчезает с рассветом.

Потом было следствие, суд и обвинительный приговор. Впрочем, именно так заканчивается большинство уголовных дел.

Евгений ОЖОГИН