Не ляжет снова ночи тень

На наши лица,

И тот далекий черный день

Не повторится.

Леонид Забалуев

Так называется книга московского писателя, мое­го тезки Николая Блохина. Я познакомился с ним в марте 2010 года в храме Оковецко-Ржевской иконы Божией Матери.

В переднем приделе хра­ма, опираясь на костыль, стоял простенько одетый, в уже не первой свежести спортивном костюме, худо­щавый с бородкой человек. Волосы зачесаны на правую сторону. Немного сутулова­тый. Что это мог быть изве­стный столичный писатель -даже представить было не­просто. Если б кто-то из присутствовавших прихожан сказал, что это бомж, пове­рил бы.
Человек, опираясь на ви­давший виды костыль, усер­дно молился…

В конце Литургии ко мне подошел настоятель храма отец Константин:

— С вами хочет познако­миться паломник из Москвы, православный писатель, -сказал он. — Сейчас он по­

Прихрамывая, с книгой в руках подошел человек с костылем. Познакомились.

— Мне батюшка подарил вашу книгу «Православный

Ржев», подпишите, — обратил­ся он ко мне. — И примите мою, уже подписанную.

Разговорились… Оказыва­ется, у меня уже есть дома его книга «Русь на реке вре­мен». И я вспомнил, что у меня есть газета «Московс­кие новости», в которой чи­тал рецензию на книгу Нико­лая Блохина «Отдайте бра­тика».

Николай Блохин

дойдет к вам.

Я рад был знакомству с Николаем Владимировичем и его подарку. «Пепел» — про­читал я на обложке.

Почему вы дали книге такое название? — по­интересовался я.

Видите ли, пепел от горящих безумием без­божных милли­онов — черный, им наполнен воз­дух бывшей Пра­вославной держа­вы. Да сдует его молитвенным ветром верных, а белый пепел от праведных, да вскормит на зем­ле нашей добрые всходы.

А есть ва­риант ответа по­проще? Мне по­нятен смысл ска­занного вами, а вот другому че­ловеку это понят­но не совсем.

Есть, — ска­зал он. — Пепел

от сожженных писем царской семьи — белый, от сожжен­ных Царских портретов — бе­лый, от сожженных безумной толпой тел праведников — тоже белый. Этот пепел символ любви. А тот, о котором я сказал выше, — черный. Он явлен безумием толпы. По­читайте мою книгу, и вы убе­дитесь в том, что отречения Царя от престола не было.

С той встречи с писате­лем Николаем Владимирови­чем Блохиным прошло около трех лет. Он прожил при Око-вецкой церкви две или три недели. Мы встречались на службе, разговаривали. Он пытался найти и приобрести в Ржеве домик, но по имею­щимся у него средствам не нашел. Уехал в один из муж­ских монастырей Тверской области.

Его книгу «Пепел» я про­читал спустя год. Прочел зал­пом, почти за один день. Удивился тому, что почти доку­ментальное произведение на­звано романом. Но больше всего поразила исследова­тельская работа писателя. Много лет Николай Блохин работал в архивах, пытаясь разобраться в документах, ка­сающихся отречения Николая II от царского престола. Пы­тался понять: что его, Божииего Помазанника, привело к принятию такого решения? Изучал чудом сохранившие­ся письма родным и близ­ким. Их немного осталось.

Император Николай II с цесаревичем Алексеем

Вот одно из писем импе­ратора к Александре Федо­ровне:

«31 декабря 1915 года.

Самое горячее спасибо за твою любовь. Если б ты зна­ла, как это поддерживает меня. Право, не знаю, как бы я выдержал все это, если Богу не было бы угодно дать ^ мне в жены и друзья тебя. £ Я всерьез это говорю, иног­да мне трудно выговорить эту правду, мне легче изла­гать все это на бумаге — по глупой застенчивости…».

Книга московского писа­теля Николая Блохина пове­ствует о воинском долге, пре­данности Царю и Отечеству тех, кого обманутые рабочие и крестьяне называли «беля­ками». А они оставались вер­ными той присяге, которую давали Божиему Помазанни­ку. Они не испугались ему ты, не смалодушничали, а остались верными Государю.

Вместе с тем в романе «Пепел» разворачивается и личная трагедия Царя и его жены Александры Федоров­ны, которая была доведена до такого отчаяния, что со­жгла самое ценное, что у нее было — переписку с ее любимым человеком. Пись­ма обратились в пепел, впро­чем, как в пепел обратилось и государство российское.

Николай Владимирович немало времени провел в архивах в поиске материа­лов, подтверждающих или опровергающих факт отрече­ния императора от царского престола.

Ну и нашли? — спросил я его на одной из встреч.

Как можно найти то, чего не было, — ответил он.

А какова официальная версия отречения царя? -спросил я.

—           Она изложена в моей книге. Это история не одно­го часа беседы…

Вот тогда я и решил об­ратиться за ответом к его книге. Обнаруженные пожел­тевшие архивные листы «от­речения» стали свидетелями против лгавших «очевидцев»-заговорщиков, в присутствии которых и был, якобы, под­писан Николаем II текст «от­речения его от Царского пре­стола».

Факт заговора, предатель­ства и поныне не разглаша­ется, а правда — она не удоб­на и ныне власть предержа­щим — ведь и их предше­ственники пришли к прави­тельственной кормушке, свергнув прежде нерастороп­ного Горбачева.

Нынешние господа-руково­дители оказались порастороп­нее. Руки держат на пульте управления, предусмотритель­но прикрываясь демагогичес­кой демократией. Дали зеле­ную улицу коррупционерам. Уличенные в преступлениях «валютчики» сидят дома, а не за решеткой. Создается впечатление, что и действую-

щие законы российские пре­дусмотрительно подогнаны под ворюг и мошенников. Изъять наворованное, конфисковать приобретенное нечестным пу­тем — практически невозмож­но. И все это потому, что в правительстве и в той же Думе подчас сидят те, кому положено сидеть… Нет, не в своих дворцах под домашним арестом или подпиской о не­выезде, а за решеткой и в наручниках. Это очевидно. Некоторые из них, почуяв, что им могут «наступить на пят­ки», сами бегут под надуман­ным предлогом из Думы, как крысы с тонущего корабля. Одни ссылаются на пошатнув­шееся здоровье, другие воз­вращаются в бизнес от госу­дарственной кормушки к сво­ей — ранее наворованной.

Простите, что отвлекся от темы. И, все же, между пе­реворотами в 1917-м и в 1993-м есть общее: преда­тельство налицо и там, и здесь. Заговор очевиден в обоих случаях: Керенский и Ельцин на этом фоне кажут­ся единомышленниками.

Правда, в том роковом революционном году была немного иная ситуация. 28 февраля Император выехал из ставки в Царское Село, но был остановлен на пути следования сообщениями о беспорядках в Любяни и Тосно. Развернув поезда, Государь приказал объехать бунтующий участок через станции Дно и Псков на Цар­ское. Но в Пскове Николаю II передали телеграммы ко­мандующих с мольбами об отречении, после чего Царь, якобы, отрекся, подписав два подготовленных некими ли­цами манифеста.

Это официальная версия отречения Монарха от царс­кого престола. Казалось бы, все по справедливости: Царь отрекся сам. Так ли?.. Есть

повод для сомнений? Кто те лица, составившие манифест? Почему сразу подписал текст «отречения» и подписывал ли его Император вообще? Мно­го вопросов, на которые нет вразумительного ответа.

Окончание в следующем номере

Публикацию подготовил Николай ШАПОВАЛ