Иногда старые уголовные дела бывают не менее актуальными, чем те, которые расследуются в настоящее время по только что совершенным преступлениям. Вот одно из таких дел.
Дрогин был далеко не старым человеком. Однако с «тюремной зоной» успел познакомиться не понаслышке, неоднократно побывав там по приговору суда за свои преступные проделки. В основном за кражи, то есть шел он туда по 158-й статье Уголовного кодекса и при этом не особенно горевал.
Ведь как жить на воле? Ежели не работать, то надо воровать, потому как есть-пить хочется каждый день, а работать Дрогину, увы, не хотелось никогда.
Семьи у Дрогина не было, и заботиться ему было не о ком, только о себе любимом, что он и делал, живя по принципу — «день прошел — и ладно».
Однажды вечером Дрогин отправился погулять на одну из окраинных улиц города. Отправился он туда не случайно. В одном из старых частных домишек проживала знакомая ему гражданка Галина Сажина, женщина молодая, но одинокая, как и он сам.
Познакомились они случайно, в общественном транспорте. Сидели рядом, а Дрогин не молчун вовсе: и рассмешить может, и утешить. Так слово за слово и попал он первый раз к Сажиной в гости. Посидели, выпили, за жизнь свою тяжкую поговорили.
В тот день у Дрогина деньги в кармане были, а вот сегодня, как назло — ни копейки. И из знакомцев-забулдыг никто к нему не заходит, ну и решил Дрогин отправиться по городу прогуляться, а заодно и в гости к новой знакомой зайти. Авось удастся разжалобить ее, глядишь, что-нибудь и обломится (в смысле спиртных напитков и нехитрой закуски). А больше ему и не надо. Потому что рожденный пить, любить не может.
Но так получилось, что ничего ему не обломилось. Хозяйки дома не оказалось, вот досада-то. Вернее, она была где-то тут, поблизости, то ли во дворе, то ли на улице, но в самом жилище ее не наблюдалось, хотя входная дверь была не заперта.
«На минутку, наверное, выскочила, — подумал Дрогин. — Ох, уж эти женщины. У них, порой, такие минутки растягиваются в часы».
Стоять перед дверью, когда эта самая дверь открыта — себя не уважать. Дрогин толкнул дверь и вошел в дом, решив подождать даму внутри.
Пройдя в комнату, он присел на стул и осмотрелся. Взгляд его привлек сотовый телефон, лежавший на тумбочке при кровати. Хороший такой телефон, новенький. У самого-то Дрогина мобильника отродясь не было. Да и зачем он ему? Звонить некому, да и ему никто не позвонит тоже.
Дрогин взял сотовый телефон с тумбочки, повертел его в руках и положил в свой карман.
Бегло осмотрев шкаф и выдвижные ящики, незваный гость обнаружил деньги в сумме 5 тысяч рублей одной купюрой и тоже, так сказать, прибрал «красненькую» к рукам.
«А ведь это я неплохо сходил в гости, — подумал Дрогин, покидая жилище Сажиной. — Баба — дура. Нечего «первых встречных» в дом приводить, да и дверь нараспашку тоже держать нечего». Он вздохнул, вроде бы жалея Сажину, и пошел прочь.
Как ни крути, но в результате его незваного визита хозяйка жилища лишилась сотового телефона и пяти тысяч рублей, что при несложном подсчете общей суммы ущерба вышло за десять тысяч рублей. А такая сумма, как потом пояснит Сажина следователю, для нее, бедной женщины, являлась значительной.
Посвистывая, Дрогин вышел на улицу и неожиданно, нос к носу, столкнулся со своей знакомой Сажиной. Увидел в руках женщины сотовый телефон (сколько же их у тебя!) и тут же решил завладеть им. Но просто отобрать — это же грабеж. Поэтому злоумышленник решил действовать хитрее.
Он, как сказочник (что-что, а лгать Дрогин умел, не краснея, да и бурной фантазией обижен не был), тут же придумал историю, по которой выходило, что звонок по телефону сейчас ему был необходим, как глоток свежего пива, тьфу, извините, воздуха.
Сажина была женщина добрая и всяким сказкам верила, не задумываясь и не вдаваясь во всякие подробности, а посему тут же протянула Дрогину свой сотовый телефон (сумма причиненного ущерба составила в этом случае около трех тысяч рублей). Все-таки, хотя она и мало знала этого человека, но все же не совсем посторонний, да и помогать надо людям в трудную минуту, как нас когда-то родители учили. Возможно так подумала женщина.
Дрогин принял телефон с благодарностью, сказал, что отойдет на минутку в сторонку, а ты, мол, иди в дом, ставь чайник, чай пить будем.
Женщина пошла в дом, а Дрогин, завернув за угол, был таков. Тем самым совершив походя еще одно преступление. На сей раз — мошенничество или хищение чужого имущества путем обмана.
На что вор надеялся? Думал, что Сажина в правоохранительные органы не обратится? Он, все-таки, просто незваный гость, а не чужой человек. А ежели и обратится, то вдруг правоохранители его искать не станут? Подумаешь, два мобильника и «пятихатка». Да у нас вагонами тырят, и то ничего. Наивные какие-то были у него рассуждения. Как, впрочем, и у многих, подобных ему жуликов.
Но все же он отдавал себе отчет, что, возможно, его уже ищут, а посему старался как можно реже находиться по месту жительства, где не был прописан, а больше бывать на свежем воздухе, шляясь по улицам города.
Прошло более двух недель с того дня, как он нанес визит к Сажиной и так некрасиво с ней обошелся. Теперь к ней не сунешься. Тем более, что мобильники он продал, а деньги пропил. Вот и ходил по городу в раздумьях «о хлебе насущном» и о том, как добыть этот самый хлеб, не прилагая к этому никаких особенных усилий.
В один из дней Дрогин, от нечего делать, зашел в подъезд многоквартирного дома, благо железная дверь с домофоном была открыта нараспашку, да еще и подперта камушком. Жильцы, наверное, подвал проветривали от запаха канализации, а получилось, будто сами разрешили Дрогину зайти в их подъезд. Дрогин и зашел, постоял на лестничной площадке. Пора бы было уже и пообедать, а еще лучше — с выпивкой, да не на что. А одними мечтами сыт не будешь, это уже он знал точно.
В это самое время в подъезд зашла женщина. В руке она несла хозяйственную сумку. Эта сумка показалась Дрогину объемной и наполненной всякими разностями и как магнит притягивала его к себе. Уже не раздумывая, он подскочил к женщине, вырвал из ее руки сумку и бросился бежать из подъезда на улицу, не обращая внимания на крики дамы.
Своими действиями Дрогин совершил открытое хищение чужого имущества или грабеж, а это уже достаточно серьезное преступление.
Отбежав подальше от дома, в подъезд которого он зашел незваным гостем, Дрогин заглянул в сумку и подсчитал добычу. В сумке чего только не было: кошелек с деньгами, продукты питания (вот и обед сам пришел к нему), да вдобавок еще стиральный порошок «Лоск».
Ну, порошок «Лоск» ему был без надобности. Хотя, как знать? Порошок тоже можно кому-нибудь продать, по дешевке. Нет, не зря он зашел в тот подъезд.
Впрочем, долго гулять и безобразничать на свободе Дрогину не пришлось. Оперативники его вычислили и задержали, и предстал жулик перед следователем, а потом и судом, где пришлось ему каяться в содеянном, потому что чистосердечное признание тоже учитывается при определении вида и меры наказания. Только вот прежние судимости тянулись за ним, становясь отягчающим обстоятельством — рецидивом преступлений.
В суде Дрогин виновным себя признал в полном объеме и поддержал свое ходатайство о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства.
Потерпевшие дамы, а также государственный обвинитель против этого не возражали. Женщины вообще народ сердобольный. Время прошло, и обиды стали забываться.
Суд тогда назначил Дрогину наказание: за кражу — 2 года лишения свободы; за мошенничество — 2 года лишения свободы; за грабеж — всего-то 1 год 6 месяцев лишения свободы.
В итоге, путем частичного сложения (таково наше законодательство) назначенных наказаний окончательно ему было определено 2 года 6 месяцев лишения свободы с отбыванием срока в исправительной колонии строгого режима. Все. Время пошло, а быть может, остановилось. Зато появилась возможность поразмышлять за жизнь и о том, что будет потом, когда отсидев свое, Дрогин выйдет на волю? Как примет его общество и как найти в этом обществе свое место среди людей?
Прошли годы, наверное, Дрогин уже на свободе. Быть может, он стал нормальным человеком, а может быть, снова повели его статьи Уголовного кодекса по пути из зала суда в тюремную камеру, чтобы потом по этапу отправиться в исправительную колонию или, как говорят в определенных кругах — на зону.