Окончание. Начало в N№N№ 35, 36

Вечером Сталин принимал Жукова, Артемьева, Шапошникова, Вознесенского, адмирала Кузнецова, Калинина. Последним пришел комендант Кремля генерал Спиридонов, предложивший эвакуировать саркофаг с телом Ленина.

— Берия советует эвакуировать в Куйбышев, — сказал Сталин.

— Лучше на Урал или в Сибирь, — ответил Спиридонов. — Например, в Якутск. Там не только безопаснее, но и легче сохранить.

Часовые с саркофага были сняты поздно вечером. Ночью Сталин спустился по мраморной лестнице к саркофагу. Молча постоял перед забальзамированным телом Ленина, беззвучно произнося губами что-то известное ему одному.

Поздно вечером повалил густой снег. Можайское шоссе за городом было запружено красноармейцами, беженцами. Среди них брели коровы и свиньи. Попросив Митрохина остановить машину, Сталин мрачно смотрел сквозь лобовое стекло на это безмолвное и печальное шествие. «Как же мы допустили такое?» — вновь пронзила его болезненная мысль.

В полночь, когда на даче собрались члены Политбюро, Сталин пригласил в кабинет сестру-хозяйку Истомину.

— Валентина Васильевна, ответьте для этих товарищей на мой вопрос, — Сталин кивнул в сторону членов Политбюро: — Вы собираетесь эвакуироваться из Москвы?

Истомина удивилась:

— Что вы, товарищ Сталин? Москва — наш родной дом, ее надо защищать!

Сталин окинул членов Политбюро повеселевшим взглядом:

— Слышите, что думает народ!

18 октября, согласно указаниям московской власти, станции метро действовали, как обычно. Возобновили работу почти все булочные. По радио выступил Щербаков. «Провокаторы будут пытаться сеять панику. Не верьте слухам!» — призвал он москвичей. Кроме того, исполком Московского городского Совета депутатов трудящихся принял решение, повышающее ответственность городских руководителей.

Ситуация в городе немного стабилизировалась, но не до конца. В своем рапорте глава управления НКВД по Москве и Московской области М.И. Журавлев сообщал о «реакции людей на факт приближения врага к столице»:

«Несколько рабочих завода N№ 219 нападали на автомобили с эвакуируемыми из Москвы на шоссе Энтузиастов… Присвоили себе вещи, столкнули в овраг шесть автомобилей…

На другом предприятии начальник отдела кадров по фамилии Руган загрузил свою машину продуктами питания и пытался покинуть территорию завода. По пути он был остановлен и избит рабочими. Солдаты, охранявшие завод, напились…

Рабочим обувной фабрики не выплатили вовремя зарплату из-за недостатка банкнот в местном отделении госбанка. Протестующие разрушили ворота и проникли на территорию фабрики. Отмечены случаи кражи обуви…

На заводе N№ 58 не заплатили зарплату. Несколько рабочих кричали: «Бей коммунистов!».

Отмечались случаи угона скота на колхозных фермах в Московской области. В деревнях Никулино и Топорово в 2 часа 10 октября на некоторых домах появились белые флаги.

В нескольких случаях органам НКВД, с помощью партийных активистов и охраны предприятий, удалось арестовать «злоумышленников». Вокруг города были развернуты патрули НКВД, которые восстанавливали порядок…

19 октября было принято постановление Государственного комитета обороны N№ 813:

«Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100-120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта т. Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах.

В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.
2. Воспретить всякое уличное движение, как отдельных лиц, так и транспортов, с 12 часов ночи до 5 часов утра, за исключением транспортов и лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта г. Москвы, причем в случае объявления воздушной тревоги передвижение населения и транспортов должно происходить согласно правилам, утвержденным московской противовоздушной обороной и опубликованным в печати.
3. Охрану строжайшего порядка в городе и в пригородных районах возложить на коменданта города Москвы генерал-майора т. Синилова, для чего в распоряжение коменданта предоставить войска внутренней охраны НКВД, милицию и добровольческие рабочие отряды.
4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте.

Государственный Комитет Обороны призывает всех трудящихся столицы соблюдать порядок и спокойствие и оказывать Красной Армии, обороняющей Москву, всякое содействие.

Председатель Государственного Комитета обороны И. Сталин. Москва, Кремль. 19 октября 1941 г.»

…Приняв от Шапошникова доклад о положении под Москвой, Сталин спросил:

— Борис Михайлович, почти все царские офицеры были верующими, так ведь?

Шапошников ответил с осторожностью:

— Я не могу сказать, что это не так…

Сталин уважительно относился к Шапошникову, называл его по имени-отчеству. За деликатностью, штатской манерой общения этого человека, скрывался недюжинный ум стратега.

Через два дня случилось событие, потрясшее всех, кому довелось стать его свидетелем. Рано утром верующие в Ленинграде вышли из Владимирского собора с Казанской иконой Божией Матери и под молитву «Заступница Усердная» обошли город по периметру. После этого икону самолетом отправили в Москву. Прежде чем сесть на подмосковный аэродром, летчик облетел столицу. На другой день в Архангельском соборе состоялся молебен…

83

Над горизонтом высвечивались грозовые всполохи, обещая скорый ливень. У края полевого аэродрома стояли несколько самолетов, возле него суетились техники. Подъехали две подводы. С первой, опираясь на костыль, сошел грузноватый человек в генеральской папахе.

Приняв доклад летчика, он распрощался с другим генералом, затем, вслед за тремя офицерами, поднялся в самолет. Через час самолет приземлился на аэродроме под Верходвиньем.

Встречавший полковник доложил:

— Товарищ генерал-лейтенант, приказано принять еще несколько машин со штабистами 39-й армии.

— Принимайте.

— Придется дать отбой. Не позволяют метеоусловия.

— Вы понимаете, что говорите?! Никакого отбоя быть не может!

Масленникова, с сопровождавшими его офицерами, отвезли в подготовленный для гостей дом на окраине поселка. Проснувшись, он узнал: из девяти самолетов, вылетевших из-под Ржева в ночь с 18-го на 19-е июля со штабистами 39-й армии, три разбились при посадке…

На фоне того, что уже много месяцев происходило на Ржевской земле, это не вызвало у Масленникова потрясения. Все недели и месяцы, начиная с тех пор, как ему, тогда еще командующему 29-й армией, было поручено взять в оперативное подчинение части 39-й армии, а затем стать ее командующим, слились для него в продолжавшуюся полгода кровавую, ставшую привычной бойню. Теперь он перестал быть ее участником, но она не отпускала Масленникова, и он знал, что не отпустит.

В этом сражении каждая из сторон видела огромный стратегический смысл, но по-своему. Гитлер рассматривал Ржев как ключ от Москвы. Сталин — как рубеж, который, после того как враг был отогнан от Москвы, держал ее в относительной безопасности.

Порой нашим войскам оставалось совсем немного, два-три километра, чтобы переломить ситуацию в свою пользу. Но происходило обратное. Они отступали, оказываясь в окружении. 29-я армия Швецова почти полностью разбита. Те пять тысяч двести бойцов и командиров, что вышли, были зачислены, за исключением раненых, в состав 39-й армии. Она, в свою очередь, таяла день ото дня, переставая быть боеспособной. И смогут ли оставшиеся за Масленникова генерал-лейтенант Богданов и дивизионный комиссар Шабалин спасти хотя бы ее остатки?

Спустя трое суток, находясь в Москве, он узнает, что смогли.

18 июля для связи с Богдановым 185-я дивизия 22-й армии направила разведгруппу. 20 июля была проведена разведка боем на участке возможного выхода. То же самое осуществлялось и в полосе 41-й армии. 20 июля ВВС фронта произвели 202 самолетовылета на бомбометание, разведку и прикрытие, выходящих из окружения. На следующий день 22-я и 41-я армии начали действия по обеспечению выхода окруженных частей. К четырем часам утра 22 июля вышли свыше 10 тысяч человек. В документах 22-й армии сохранится донесение члена Военного совета фронта Смокачева: «…народ выходит организованно. В силу переутомления и недоедания люди растянулись. Основная масса вышедших в пункт сосредоточения, вооружена винтовками, автоматами; по трассе большое движение. Прорыв совершился исключительно организованно. Ворота были открыты. Богданов начал формирование войск и славно закончил выход его, при поддержке ближайшего своего помощника зам. нач. арт. армии».

Раненого Богданова вывезут на самолете в Калинин, где он умрет в госпитале. Генерала посмертно наградят орденом Ленина, хотя в войсках пройдет слух, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. Общее число только пропавших без вести в 39-й, 22-й, 41-й армиях и в 11-м кавалерийском корпусе, оказавшемся в окружении вместе с 39-й армией, составит более 47 тысяч человек…

8 августа 1942 года получивший звание генерал-полковника Масленников будет назначен командующим Северной группой войск Закавказского фронта, где враг продолжал рваться к кавказской нефти.

Иван Иванович еще немало сделает для Родины до того момента, когда, после ареста и расстрела Берии, узнает, что в материалах «Дела Берии» фигурирует и его фамилия. В частности, в связи с невыполнением приказа командующего Западным фронтом на калининском направлении Конева от 13 октября 1941 года. Конев поставил Масленникову задачу перегруппировать армию и нанести удар с запада в тыл противнику, наступающему на Калинин. Масленников не стал возражать, но позвонил Берии, убедив его в том, что с теми силами, которые остались у армии, задача не выполнима. В тот же день штаб армии, сославшись на решение Военного совета Западного фронта, издал приказ о переправе армии на северный берег Волги.

Осознавший, что его, как и остальных соратников Лаврентия Павловича, ждет, Иван Иванович пустит себе пулю в висок.

Валерий КИРИЛЛОВ