— Мария, наше с Вами знакомство состоялось, когда вместе с отцом Игорем Сафроновым Вы готовились к открытию Вашей выставки в Ржевском выставочном зале. Это первая выставка в родном городе?

— Вторая. Первая была 20 лет назад, в 1997 году, когда не стало моего дедушки. В этом году привезли новые работы, над ними я работала с 2012 года. Очень тепло, по-семейному, будто в домашней обстановке, прошло открытие выставки.

— «Дома и стены помогают». Вы родом из Ржева, внучка известного в городе и стране человека, лучшего конструктора и изобретателя СССР Николая Никитича Сафронова. Уверена, воспоминания о нем Вы бережно храните. Каким был для Вас Николай Никитич?

— Одновременно строгим и добрым. Дедушка меня все время воспитывал (смеется). Он был разносторонне развитым, требовательным к себе человеком. И ко мне как к первой внучке предъявлял серьезные требования.

Когда мы бывали вдвоем в деревне, обязательной для меня была физическая нагрузка. «Художник должен работать физически», — говорил дедушка. И его воспитание трудом дало свои плоды: я не боюсь работы. Теперь воспитательные традиции дедушки по отношению к внукам продолжает мой папа. Дарья с Николаем с удовольствием помогают ему по хозяйству.

После того как выполню все поручения, я шла с этюдником в сад. Дедушка был одним из моих первых учителей и заложил любовь к перспективе. Позже, когда изучала перспективу как науку, мне очень помогли его подсказки.

На моих картинах перспектива — ключевой момент. Без нее я никуда. Все интерьеры взяты мной не с фотографий, а отстроены с нуля.

— Николай Никитич был одновременно и первым Вашим критиком?

— Конечно. Он меня частенько критиковал. Конечно, желая, чтобы во мне проявлялись все лучшие качества. Когда он уже был на пенсии, постоянно чем-то занимался, не помню, чтобы видела его без дела.

— Наш ржевский пряник — визитная карточка города, вкусный сувенир и запоминающийся подарок гостям. Три эскиза и сами набойные доски для него изготовил Николай Никитич.

На одном был обелиск с лавровой ветвью, ржаной колос, шестерёнка — символ машиностроителей и железнодорожный путь, напоминающий, что Ржев — крупный железнодорожный узел. На втором — часть старинной крепостной стены, ладья на матушке-Волге и воины в кольчугах. На третьем — старинный герб Ржева. Именно этот вариант и выдержал проверку временем. Пряники с его изображением пользуются большим спросом. Вы ржевский пряник пробовали?

— Да. Очень понравился. Вкусное лакомство.

— Мария, читала, что Николай Никитич мечтал создать цикл пейзажных панорам довоенного Ржева, но не успел это сделать.

— Когда он начал над ним работать, родилась теория восстановления исторического облика городского пространства по фотографиям и обмерам на натуре с помощью перспективных построений. Завершить работу дедушка не успел. У меня хранится много наработанных им материалов. Была задумка доделать начатое им. Я даже приступила к макету местности, используя планшеты 2х2 метра, начала воссоздавать по его чертежам рельеф. Но поняла, что не могу сделать так, как хотел и задумывал дедушка, ведь я не видела того, что видел он. Им руководила яркообразная вспышка. Свою любовь к городу он пронес через всю жизнь. В моем детстве облик города стремительно менялся.

— Быть может, должно пройти время, чтобы сделать работу уже так, как понимаешь сама?

— Возможно. Сделать качественный, эффектный макет по его фотографиям, промерам, чертежам — было бы замечательно. Вопрос в специалистах и средствах.

— Любовь к рисованию у Вас, конечно же, с детства…

— Наверное, так все родные рассказывают. Со временем взрослые сказали мне так: «Профессия должна быть обязательно. Если нравится рисование, давай занимайся этим серьезно». И я для себя поняла: рисовать так рисовать! Втянулась в это занятие так, что бросать было бы смешно. Уже много лет не мыслю себя без рисования.

— Ваш папа тоже человек творческий?

— Папа замечательный конструктор и дизайнер. Из стекла, бетона, нержавейки он делает удивительные вещи. И считает, что правильный дизайн мог бы помочь людям пересмотреть свое отношение к жизни.

— Уверена, в школьные годы по рисованию Мария Сафронова получала одни пятерки.

— А вот и нет. Пятерки мне не ставили. Была хорошистка. Не убеждала, наверное, учителей своими способностями.

Профессиональное обучение рисованию для меня началось с лицея. В институт имени Сурикова приняли без экзаменов.

— Помните свою первую осознанную работу?

— …Стрекоза. Нарисовала ее лет в шесть. Ну а потом это были эскизы росписи часовни Святителя Николая в Вышнем Волочке. Нам предложили это как студенческий проект. Технически сложный процесс, ответственная работа. Меня к тому же назначили бригадиром над нашей группой ребят-студентов. Мы делали предел. Это была моя дипломная работа.

— В Нью-Йорке Вы расписывали церковь Святителя Николая?

— После Вышнего Волочка в США мне предложил поехать наш руководитель. Евгений Николаевич Максимов — один из ведущих мастеров современной монументальной живописи, он расписывал купол храма Христа Спасителя в Москве. Я сомневалась, но за границу поехала. Это была прекрасная работа, я получила огромный опыт. Нам с мужем дали в работу стену площадью около 15 квадратных метров, находящуюся на большой высоте, строго определили сроки. Доверие было оказано колоссальное, мы очень переживали, чтобы его оправдать. И у нас все получилось.

В общей сложности мы с Антоном сделали в том храме четыре такие композиции.

— Имя Николай сопровождает Вас по жизни…

— Да, так складывается. Мы с Антоном назвали сына в честь прадедушки.

— В Ржеве на выставке были представлены Ваши картины из серии «Офис» и «Игры общего вида». Зачастую, художники изображают лицо героев в профиль или анфас. На Ваших картинах люди порой изображены со спины.

— Человек со спины мне кажется более ранимым, уязвимым и одновременно узнаваемым. Белая рубашка, темные брюки, в руках портфель — сколько таких людей вокруг… Я, как и художники эпохи Возрождения, которые писали фрески, когда рисую, стараюсь находить и использую типажи.

О том, как организована работа в офисе, знаю не понаслышке. У папы был офис, я видела, как организовано рабочее пространство, как одеты люди.

— Серия картин, где героями выступают дети, называется «Игра общего вида». Почему остановились на этом названии?

— Случайно услышала это словосочетание. «Игра общего вида» — сложный математический термин, обозначающий игру в игре. Это как бесконечная матрешка, мир в мире. В работах показаны процессы, происходящие в обществе, и опять-таки присутствует типажность. Приводишь ребенка в сад и видишь ряды шкафчиков, полотенец, игрушки на полках, книжки; в школе парты, учебные наборы на столах… На каждом этапе жизни у человека своя атрибутика, которая его сопровождает, свой багаж. Получается что-то вроде конвейера, в котором мы участвуем, но этого не осознаем. «Офис»-серия уже сложилась, а детскую можно пополнять, что я и делаю.

— Читала о том, что прежде чем написать картины из серии «Распорядок дня», которые показывают жизнь пациентов психиатрической больницы, Вы посещали такое учреждение.

— Да, использовала прототип бывшего ржевского психиатрического диспансера. Признаюсь сразу: после его посещения подумала о том, что писать не буду. Но спустя несколько недель к работе все же приступила. Я сочла, что эта серия очень важна. И не является праздным любопытством художника.

Когда ты понимаешь, что у тебя есть психологические проблемы, грань между нормальностью и ненормальностью очень тонкая. Вместе с картинами зрителям предлагается и список вопросов-тестов, которые проходят пациенты на приеме у врача-психиатра. Они так сформулированы, что ты однозначно не знаешь, как на них ответить, чтобы быть признанным нормальным…

Помимо картин, к этой серии работ я сделала макет. Он обобщает и напоминает все подобные советские больницы. Серия попала в типаж.

— Мрачная, обезличенная атмосфера, угадываются подобные заведения во многих российских городах. На картинах только мужчины.

— Да, таков выбор художника. «Распорядок дня» — первая из моих серий картин.

— У каждой из Ваших серий свое название, но распорядок дня есть и в детском саду, школе, «Игрой общего вида» можно назвать и другие, они перекликаются.

— Возможно, поэтому собранные вместе три серии я назвала «Общее частное».

— На Ваших картинах очень серьезные лица и у детей.

— Есть люди, кто счел, раз я так пишу, значит, у меня было трудное детство, или я ищу проблемные ситуации. Отнюдь. Ситуации со смыслом складываются из обычных ситуаций, их даже не нужно искать или провоцировать. Например, 23 февраля дети стоят на сцене, все торжественно и празднично. Да. Но за всем этим стоит тоталитарная машина, которая готовит себе кадры.

— Во время работы над картиной Вы ставите себя на место зрителя? Думаете над тем, как он поймет картину, что может сказать?

— Нет. Не просчитываю зрителя. Я стала заниматься современным искусством, так как оно позволяет сдвигать рамки, позволяет исследовать. Мне хочется создавать ситуации, выстраивать системы, смотреть, как они работают. Когда пишешь, осознаешь себя скорее не как художника, а как своего рода проводника, передаточное звено. Я пользуюсь накопленным в изобразительном искусстве опытом, установленными канонами письма, и за рамки не выхожу. Это для меня принципиально важно. Настоящее удовольствие работать, не выходя за рамки. Иногда хочется заняться исследованием и интуитивно поискать. Замечательно, что мои картины находят отклик в обществе.

— Жалко расставаться со своими произведениями?

— Искренне радуюсь, когда они живут дальше. Серия «Распорядок дня» «ушла» в Московский музей — большая удача. Есть возможность экспонировать ее цельно. Работы уходят к людям, которые это ценят. Мне спокойно, они в хороших руках.

— Мария, какой совет Вы дадите начинающим художникам, ребятам, кому нравится рисовать?

— Занимайтесь этим, только если жить без рисования не можете. Ни в каком другом случае. Если нет всепоглощающей любви к делу, им будет очень сложно заниматься, сложно ему отдаваться. Профессия художника неоднозначна. Если любишь рисовать и готов этому посвятить жизнь — дерзай. А нет, лучше заняться чем-то другим. Для общего развития и образования рисование — здорово, но прежде, чем выбрать его как специальность, нужно основательно подумать.

— Со своим однофамильцем, Никасом Сафроновым, знакомы?

— Не встречались. Наша работа существует в разных мирах.

— О чем мечтает Мария Сафронова?

— Чтобы не было войны и меньше было людских страданий. Мечты, возможно, утопические, но актуальные и искренние. Хочется, чтобы люди были более ответственными за свои поступки. Ведь порой за ними стоят чужие жизни.

— Маша, чего Вы пожелаете родному городу, ржевитянам?

— Я против эгоцентричности столиц. Очень жаль, что малые города оставлены без поддержки. Для меня маленький город — не показатель провинциальности. Все зависит от жителей.

Дорогие земляки, вы живете в городе с удивительной, славной историей, и наша задача — быть достойными ее продолжателями. Сохранять и поступательно продвигать добрую славу о нашем Ржеве, гордиться им.

Беседовала Ольга ЖДАНОВА