Окончание.
Начало в N№N№ 18, 19

Среди штрафников выделялся бывший старший лейтенант, с необычной фамилией Смешной. Это был высокий спокойный молодой блондин. Смешной попал в штрафбат за то, что он, будучи техником авиационной эскадрильи, награждённый орденом Красного Знамени, перегоняя с группой лётчиков с авиазавода на фронт новые истребители, допустил авиакатастрофу. Один из лётчиков, то ли решив испытать в полёте машину в нештатном режиме, то ли просто не справился с управлением самолёта в воздухе, разбил его и погиб сам. Вот офицер и загремел в штрафбат. В штрафбате знали, что его жена служит где-то недалеко в одном из крупных штабов офицером-шифровальщиком, что двое их детей остались на попечении бабушки… Жена совершенно неожиданно появилась в штрафбате. После встречи с мужем она, с трудом сохраняя напряжённо-спокойное выражение лица, мягким грудным голосом попросила командира роты капитана А.В. Пыльцына об одном: если муж будет ранен — помочь ему выжить… Надолго остались в памяти ротного впечатления об этой скромной и мудрой женщине, оставившей детей где-то в глубоком тылу, чтобы на фронте по возможности быть ближе к их отцу и любимому человеку и внести свой личный вклад в дело Победы. Находясь в составе штрафной роты на берегу Одера, постигал Смешной пехотную «науку побеждать» старательно, инициативно, используя каждую свободную минуту, тренируясь в перебежках, самоокапывании и переползаниях по-пластунски до изнеможения. Стремился всё познать, всё испробовать. Будучи во взводе автоматчиков, научился метко стрелять из противотанкового ружья, из пулемёта. До всего ему было дело. Всё, считал он, в бою может пригодиться. Он сумел даже освоить меткую стрельбу из трофейных «фаустпатронов» по находившемуся неподалеку сгоревшему немецкому танку. Казалось, он трудился круглые сутки, никем не принуждаемый, никем не контролируемый.

Численный состав роты рос. Не дремали трибуналы, да и комдивы старались свою власть употребить… К середине апреля рота стала уже четырёхвзводного состава, по тридцать с лишним штрафников во взводе. Плюс два приданных взвода — пулемётный и противотанковых ружей. В ночь с 14 на 15 апреля рота со всем оружием, запасами патронов, гранат, сухого пайка, пешим порядком была выдвинута на берег Одера,

Штрафникам сообщили, что в ночь перед форсированием к берегу подвезут в достаточном количестве хорошо просмоленные лодки, специально подготовленные в тылу сапёрным батальоном. Данные об Одере не радовали. Глубина — до десяти метров, а в весеннее половодье и того больше! Ширина на участке форсирования — метров двести. Скорость течения — более полуметра в секунду. Лодки оказались тяжёлыми и неудобными, из плохо высушенных досок (да и где их сушить-то на фронте!).

В головах штрафников роились мысли: опять солдаты дивизии остаются позади, на берегу, а вот штрафным офицерам идти впереди них, завоёвывать на «голом месте» плацдарм, с которого дивизия сможет уже пойти на Берлин завершать эту долгую войну. Но ничего, не  впервой! Надо надеяться, прорвёмся! Хоть сколько-нибудь штрафников роты да доплывут, а если доплывут — то не было ещё у них невыполнимых задач. И пусть маленький плацдарм, но захватят, и хоть зубами, но будут удерживать его до последнего. У штрафников назад пути нет!

Артподготовка началась ещё до того, как стал рассеиваться предутренний мрак. Первые лодки штрафников уже были на воде. Немецкий артиллерийский и пулемётный огонь усилился. Поддержки авиации не было: вся она работала на направлении главного удара фронта.

Лодки под тяжестью четырёх человек с оружием стали тонуть. И тогда, оставив в них только оружие, штрафники с каким-то безысходным отчаянием бросались в студёную воду и плыли, держась за борта лодок, преодолевая судороги, сводившие ноги в этой холодной купели. Не все выдержали это испытание, многие ушли на дно, но эти отважные люди упорно продвигались вперёд, к левому, вражескому берегу Одера. В две или три лодки, уже приближавшиеся к берегу, попали снаряды, и они взлетели на воздух вместе с людьми. Несколько лодок уже достигли цели, уткнулись в берег, и бойцы бросились вперёд, прикрывая кто грудь, кто живот малыми сапёрными лопатками, как маленькими стальными щитами, и вели огонь из своих автоматов. Первые метры вражеского берега стали нашими. Но как мало оказалось у этого берега лодок, как мало высадилось из них бойцов! Всего человек двадцать. И ни одного командира взвода!

На левом берегу события развивались с молниеносной быстротой. Недалеко от командира штрафной роты капитана Пыльцына пролетел, шипя и свистя, снаряд. И тут слева от него на наш правый фланг стремительно пробежал штрафник Смешной, что-то прокричав резким срывающимся голосом. Часть бойцов устремилась за Смешным. Комроты побежал за ними. Все уцелевшие рванулись вперёд. «Ура!» кричали перекошенные от злости и напряжения рты или мат свирепый извергали, но смяли штрафники в рукопашной схватке фашистский заслон в первой траншее, оставив позади себя несколько раненых и убитых собратьев. И ещё три-четыре человека упали, всего несколько шагов не добежав до второй траншеи.

Штрафник Смешной ещё с воды заметил немца-фаустника и прямиком летел к его позиции. Тот, видимо, не ожидая такого неистового напора и не сумев поразить бегущего прямо на него бойца, выскочил из окопа и пустился наутёк. Но Смешной на ходу догнал его очередью своего автомата, и тот, сражённый, упал… Ротный красной ракетой и свистком подал условный сигнал «Стой!» — нужно было дать перевести дыхание бойцам и сменить опустошённые диски автоматов и магазины пулемётов. Три танка, показавшиеся вдали, продолжали приближаться. В траншее капитан Пыльцын насчитал тринадцать человек, достреливавших удирающих фашистов. Мало! Но уже хоть маленький клочок земли на этом вражьем берегу завоёван! Теперь задача — этими малыми силами удержать его.

И тут за танками показалась контратакующая пехота противника. И вдруг один танк остановился и задымил. Оказывается, это Смешной, за-владев арсеналом фаустника, подбил немецким гранатомётом немецкий же танк. Почти без заметной паузы ещё два «фауста» попали во второй танк. Вначале заклинило его башню, он встал и вскоре тоже загорелся. И тут почти одновременно, без команды ротного, штрафники поднялись из окопов и ринулись вперёд. Немцы убегали. Многие из них бросали оружие, но никто не поднял рук, чтобы сдаться. Наверное, поняли, что этим отчаянным русским сдаваться неразумно.

И вдруг, как только наш герой штрафник Смешной пробежал мимо фаустника, тот, оказавшийся только раненым или притворявшимся, чуть приподнялся и на глазах командира роты разрядил рожок своего «шмайссера» прямо в спину Смешного… Ротный Пыльцын тут же прострелил рыжую голову «фаустника» длинной автоматной очередью.

Штрафники захватили вторую траншею. Теперь их было всего тринадцать. Командир роты снова дал сигнал «Стой!» и уже голосом приказал перейти к обороне.

Рота штрафников была выведена из боя только 27 апреля 1945 года. Из первого состава роты (около ста тридцати человек), остались целы всего четыре человека…

Командир 8-го ОШБ подполковник Батурин представил солдата-переменника, старшего техника-лейтенанта Павла Антифеевича Смешного к званию Героя Советского Союза (посмертно). За всю войну в боевой истории 8-го Отдельного офицерского штрафного батальона это стал единственный, но показательный случай. Но как часто было на войне, командующий армией, рассмотрев представление к награде, наградил старшего техника — лейтенанта П. Смешного орденом Отечественной войны I степени (посмертно).

В те дни штаб батальона несколько раз менял место дислокации, и всё вокруг Берлина. И снова, как не вступали штрафники в Рогачёв, Брест и Варшаву, непосредственно в штурме Берлина они не участвовали. А только своим маленьким боевым «взносом» обеспечивали этот штурм ценою многих жизней. В бой подразделения штрафников больше не посылали, хотя пополнения штрафников всё ещё поступало. Война кончалась, но, будто по инерции, трибуналы продолжали работать. Теперь, по распоряжению комбата Батурина, вновь прибывающих штрафников назначали ординарцами к офицерам. Этому «предпобедному» пополнению не пришлось вступать в бой, почти все они вскоре по случаю Победы были амнистированы.

По далеко не полным данным Центрального архива Министерства обороны Российской федерации, двести тридцать восемь офицеров-штрафников 8-го ОШБ погибли в боях на фронтах Великой Отечественной войны и ценою жизни своей вернули доверие Родины. 8-й Отдельный офицерский штрафной батальон был расформирован в августе 1945 года…

* * *

Приказ N№227 имел целью самыми жестокими мерами пресечь проявления трусости и дезертирства. Категорически запрещал отступление без особого распоряжения командования. Все понимали, что такие приказы издаются только в момент величайшей опасности государству. Да и о самих штрафниках-офицерах долгое время доминировало мнение, будто машина тогдашних репрессий выхолостила их души, превратила в отверженных, обречённых на бесславную гибель людей, идущих в бой лишь под дулами пулемётов заградотрядов.

Приказ N№227 вводил штрафные батальоны и роты для отбывания военнослужащими наказания за уголовные и воинские преступления. Они использовались на наиболее тяжёлых и опасных участках боевых действий. В 1942 году в них было направлено 25 тысяч человек. В последующие годы войны — 403 тысячи. В 1944 году общее число имевшихся в Действующей армии штрафных батальонов колебалось в пределах от 8 до 15. При этом средняя численность штрафников в штрафном батальоне составляла 225 человек. Доля всех штрафников, с учётом и штрафных рот составляла всего лишь 0,42% численности действующей армии.

7 октября 2017 года на Рогачевской земле состоялось знаковое событие: впервые в послевоенной истории наших государств был открыт памятный знак воевавшим в штрафных батальонах. Конкретно — 8-му Отдельному офицерскому штрафному батальону. Открыта ещё одна незаслуженно забытая страница истории кровавой войны…

Подготовил
Валерий Стоянов