Загадка исполкома

Мы продолжаем знакомить наших читателей с событиями, происходившими в нашем городе после его освобождения от немецко-фашистских захватчиков, по материалам архива городского исполнительного комитета за 1943 год.

В процессе работы над архивом мне так и не удалось установить, где именно в первые дни и месяцы после освобождения располагался горисполком. Дать точный ответ на этот вопрос затруднились и краеведы, супруги Драновы и О.А. Кондратьев, к которым я обратилась за помощью.

В документах за март и апрель 1943 года не оказалось ни адреса, ни каких-либо указаний на его местонахождение. А вот первый же майский протокол заседания неожиданно пролил хоть какой-то свет на эту загадку.

Но сначала отмечу, что с мая 1943 года все документы архива горисполкома стали печататься на машинке. Удивительно, но с переходом на машинописный текст изменилась и стилистика, и даже тон документов. Из них исчезла трогательная беспомощность рукописного текста. Ей на смену пришли суровые канцелярские обороты и штампы. «Берегись канцелярита!» — призывала Нора Галь, приходя в ужас от официального языка протоколов и документов, стремительно проникавшего даже в живую разговорную речь в те времена. Но это, конечно, лирическое отступление. Проблемы и задачи перед исполнительной властью послевоенного Ржева стояли несоизмеримо большие, нежели борьба за чистоту родного языка.

Итак, на состоявшемся 6 мая 1943 года заседании гор-исполкома собравшиеся заслушали доклад начальника ремконторы тов. Ивановой о ходе ремонта дома N№ 45 по Кооперативной улице «для размещения горкома ВКП(б) и исполкома горсовета города Ржева(!)». Так где же все-таки тогда располагался гор-исполком в марте и апреле? В еще не отремонтированном здании по ул. Кооперативной (то есть в здании нынешней администрации), в здании по ул. Ленина вместе с райисполкомом или где-то еще? Вопрос остается открытым. Кстати, ход работ по ремонту здания по ул. Кооперативной участниками совещания был признан неудовлетворительным «ввиду плохой организации и острой нехватки рабочей силы». А здание требовалось сдать в кротчайшие сроки и до 18 мая подключить электричество, а до 20 — наладить телефонную связь. Проблему с нехваткой рабочей силы предлагалось решить «путем расширения ученичества за счет женщин и подростков». Других путей в то время просто не существовало. Трудоспособного и незанятого мужского населения в городе, естественно, не было.

Посеем впору — соберем зерна гору!

Но если восстановление разрушенных зданий было делом важным, то весенний сев, ни много ни мало, был вопросом выживания. От того, удастся ли подсобным хозяйствам засеять поля и посадить картошку и другие овощи, зависело, как город переживет предстоящую суровую военную зиму. Помощи в этом вопросе освобожденному городу ждать было не-откуда. Ход посевных работ рассматривался практически на каждом заседании горисполкома. Протоколы майских заседаний говорят, что дела с весенней посевной кампанией шли совсем не так, как это было необходимо. Подсобные хозяйства ржевских предприятий с планом не справлялись. Например, вызванные в горисполком для отчета директор паровозного депо т. Разумихина и заместитель директора лесозавода т. Албачева не смогли обеспечить необходимых показателей по севу. Вердикт членов горисполкома был суров — посевная срывается из-за их «несерьезного и безответственного отношения к работе». Оба руководителя были обязаны предпринять все необходимые меры и закончить посевную в намеченные сроки.

Воскресник —
дело не добровольное

Как это можно было сделать, не имея ни достаточных людских ресурсов, ни посевного материала, остается только догадываться. Впрочем, горисполком, помимо суровых вердиктов и предписаний, помогал и делом. Во-первых, на подсобные хозяйства города отправили агронома горкомхоза т. Шарапову для оказания всесторонней помощи. А во-вторых, было удовлетворено обращение работников горпищекомбината «Об организации 9 мая 1943 года общегородского воскресника по обработке земли и проведению сева в подсобных хозяйствах города Ржева». И воскресник состоялся. Люди, вышедшие на посевные работы, тогда, конечно, не могли знать, что через два года в такой же майский день вся страна отпразднует долгожданную победу. А пока они все трудились на пределе человеческих возможностей, приближая этот день.

Воскресник, кстати, был делом не совсем добровольным. Во всяком случае, постановление горисполкома обязывало всех секретарей партийных организаций и руководителей предприятий «обеспечить СТОПРОЦЕНТНОЕ участие всех рабочих и служащих в предстоящем воскреснике». Наверное, и тогда находились несознательные граждане, не желающие выходить на работу в свой единственный выходной. А может быть, люди просто настолько уставали, что физически не могли отказаться от недолгого воскресного отдыха…

Было принято еще одно решение, призванное ускорить темпы посевной. Тот же коллектив горпищекомбината ходатайствовал об изменении начала рабочего дня. Любая хорошая инициатива в советское время должна была исходить снизу, и горисполком это ходатайство удовлетворил. С 10 мая до окончания посевной рабочий день на предприятиях города должен был начинаться в 13.00 и заканчиваться в 21.00. А с 7.00 до 11.00 каждый член коллектива должен был отработать в подсобном хозяйстве своего предприятия.

О важности и политическом значении постановления об изменении начала рабочего дня говорит тот факт, что подписано оно было не только заместителем председателя горисполкома т. Алмазовой, но и секретарем ГК ВКП(б) т. Ромашовым.

Как люди смогли выдержать такие нагрузки? Нам ныне живущим это понять сложно, почти невозможно. Впрочем, еще раз повторюсь, это был вопрос выживания. Каждый весенний день был бесценен, нельзя было терять ни одного светлого часа. А ведь у многих были и свои огороды, которые тоже требовали рабочих рук.

Хозяйствуй умело!

Главным вопросом заседания, состоявшегося 20 мая 1943 года, был уход за плодопитомниками в совхозе «Плодопитомник». Директора т. Кирилова сурово отчитывали за «крайне неудовлетворительный ход полевых работ и плохо организованную работу по уходу за сохранившимися плодопитомниками смородины и малины». Его обязали форсировать сев, организовать массовое соревнование и столовую для рабочих.

Персональная ответственность каждого руководителя той поры просто зашкаливала. Во всех недоработках и неудачах винили исключительно начальство, которое «не обеспечило, не организовало, упустило из виду». Ознакомившись с суровыми вердиктами заседаний исполкома за 1943 год, оказаться на месте тех директоров современные руководители вряд ли бы согласились. В наши дни персональная ответственность — дело скорее декларативное, чем реальное. В те времена было совсем по-другому.

Лес-батюшка, кормилец!

Нельзя было сбрасывать со счетов еще один извечный источник пропитания ржевитян — лес. Постановлением «О плане по заготовке грибов и ягод» перед ржевскими предприятиями и организациями были поставлены серьезные задачи. Необходимо было заготовить 60 тонн солено-маринованных, 1,55 тонны сушеных грибов и 40 тонн дикорастущих ягод. За выделением территории для заготовки грибов и ягод вблизи города Ржева обратились в исполком облсовета (очевидно, эти вопросы были в ведении областных структур). Товарищам Ганину (горпищекомбинат), Хренову (горпромкомбинат), Воронкину (лесозавод) и Ломакину (хлебозавод) было предписано озаботиться изготовлением бочкотары, корзин и прочего необходимого инвентаря. Радует, что к заготовке грибов и ягод была подключена и такая организация, как НКВД. Сложно сказать, какую рабочую силу использовали органы для
заготовок, но им было предписано засолить и замариновать тонну грибов, засушить 0,05 и собрать тонну ягод.
К тому же, они должны были приготовить 14 единиц бочкотары, 98 ведер и сплести
15 корзин.

Корма впрок — и привес высок!

В целях выполнения Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О мероприятиях по развитию общественного животноводства в целях обеспечения трудящихся масс продуктами питания» был разработан «План по развитию животноводства в Ржеве». В 1943 году необходимо было развести 200 голов крупного рогатого скота (в том числе 84 молодняка), 60 лошадей, 250 поросят, 150 овец и коз, а также 4000 птицы. Для их содержания нужно было построить глинобитные строения. Я еще застала на подсобном хозяйстве льночесальной фабрики такие хлева. Они использовались до 70-х годов. Не менее важно было запастись кормами. Поэтому все ржевитяне долж-ны были выйти на сенокос и заготовку силоса. Руководителей предприятий обязали обеспечить проведение этих работ, обзавестись инвентарем. Но вот где же взять такое поголовье скота на недавно освобожденной от прожорливых немцев ржевской земле? В постановлении сказано, что руководители предприятий должны самостоятельно изыскать ресурсы. Например, скупить скот у населения (откуда он мог у него быть?), или завезти из вышестоящих ведомств(?).

Непосильные задачи стояли перед предприятиями и жителями разрушенного и голодного Ржева в мае. Люди, жившие в развалинах и землянках, пережившие ужасы оккупации или тяготы эвакуации, недоедавшие и недосыпавшие, находили в себе силы изо дня в день вставать на работу, идти на субботники и воскресники, восстанавливать свое жилье, кормить и воспитывать детей, ждать вестей с не такого уж и далекого фронта. Что давало им силы все это пережить? Наверное, надежда. Они надеялись и верили в скорейшее окончание проклятой войны, в чудесное возвращение родных и любимых людей, в будущую мирную и счастливую жизнь. А еще они понимали, что если не пойдут сеять, копать, полоть, косить, собирать грибы и ягоды, то нечего будет есть, нечего будет отдать для фронта и победы.

На одном из майских заседаний разбирался вопрос «О формальном отношении к выполнению Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об укреплении трудовой дисциплины» со стороны зав. горкомхозом тов. Корсакова. Оно выразилось в «отсутствии посещаемости рабочего места работниками, несвоевременным оформлением дел прогульщиков в суд». Дисциплина в то военное время, конечно, должна была быть железной и ее, безусловно, надо было укреплять. Но, может быть, тов. Корсаков просто видел, как измотаны его работники, среди которых большинство были женщины и подростки? Может быть, поэтому и тянул с оформлением дел в суд?..

Вот так жил наш Ржев в мае 1943 года. Очень хочется в заключение сказать что-то вроде «жизнь налаживалась». Но вряд ли это было бы правдой. В мае 1943 года город еще только-только начинал свой путь к восстановлению и мирной жизни.

Ольга Дабуль

Продолжение следует