3 декабря, в пятую годовщину Дня Неизвестного солдата, в библиотеке им. Островского прошла научно-практическая конференция «Употребление термина «без вести пропавший воин» как военно-историческая и духовно-нравственная проблема». Ее организаторы — Тверская региональная общественная организация ветеранов воздушно-десантных войск и войск специального назначения «Ржевский союз десантников» и тверской филиал РГУ им. А.Н. Косыгина. Участниками встречи стали доктор культурологии, кандидат исторических наук Вячеслав Воробьев, кандидат филологических наук Инна Малютина, помощник члена Совета Федерации по Тверской области Валерий Смирнов, председатель «Ржевского союза десантников» Борис Жуков, ветераны труда, Вооруженных Сил РФ, краеведы, руководители и представители поисковых отрядов, ФСБ, полиции, воинской части.

БЕЗВЕСТНО ПРОПАЛ ИЛИ ПОГИБ?

Выступающих на конференции было несколько человек. Непосредственно об употреблении термина «без вести пропавший воин» говорили Б. Жуков и И. Малютина. На этих выступлениях и остановимся подробнее.

— Мы обязаны говорить не только о чувстве гордости за великий подвиг советского народа, но и о трагических проблемах, связанных с огромными людскими потерями. Ржевская битва — запоминающаяся страница в истории Великой Отечественной войны 1941-1945 годов не только потому, что столько погибших; ее особенностью стало бесчисленное множество безвестно пропавших солдат. Погибшие воины, оказавшиеся в списке пропавших, обрели самую нелепую и неприемлемую смерть после смерти. Как у Твардовского: «Я зарыт без могилы, все, что будет потом, смерть меня обделила…» — отметил Борис Викторович. — Люди выполнили свой долг и вместе с тем не оказались ни в героях, ни в живых, ни в предателях или дезертирах… Солдатские медальоны не заполнялись, а потом были вовсе отменены, у военнослужащих оставались лишь книжки красноармейцев, которые перед боем собирал начальник штаба. Такая наивность дорого обошлась военной истории. В 44-х воинских захоронениях Ржева и района покоятся более 115 тысяч человек. А по официальным данным под Ржевом погибло более миллиона солдат и офицеров. Сколько из них без вести пропавших? Ни историки, ни краеведы не могут назвать приблизительное число. В установлении цифр немалая роль принадлежит Центральному архиву Министерства обороны РФ (Подольск), но большая его часть не разобрана. Особенность и характер боевых действий в районе Ржева не давали возможности ни сдаться в плен, ни дезертировать. Такие случаи были единичны. Невозможно было в полном объеме учитывать и хоронить погибших. При подсчетах численности личного состава после боя, в расчете, что бойцы вернуться в расположение своей части, окажутся в списках раненых либо в другой части, без вести пропавших записывали во временно отсутствующие.

Восстановить истину в полном объеме сможет активная поисковая работа. В соответствии с законодательством РФ, поиском и захоронением военнослужащих должны заниматься или воинские части, к которым они приписаны (по понятным причинам они это делать не могли), или органы государственной власти. Но последние переложили свои обязанности на общественные поисковые объединения. Государство самоустранилось от поисковой работы, а выделяемые на эти цели средства — чисто символические. В других регионах страны нет равных по количеству без вести пропавших, нежели на ржевской земле. Считаем, что Министерству обороны России было бы уместно сформировать под Ржевом поисковую часть по образу Синявкинского поискового батальона под Санкт-Петербургом. Тем более пока еще живы люди, которые могут указать места гибели красноармейцев. Также действующим поисковым отрядам нужно придать официальный государственный статус, а их участникам на время поисковых работ предоставлять оплачиваемые отпуска, льготы, снабжать специальным оборудованием. Поисковая работа должна
вестись высокими темпами. Не вызывает сомнения целесообразность разработки специальной общественно-государственной программы Тверской области по данной тематике.

Нуждается в изменении и военная терминология. В боевых частях установлены и употребляются термины «возвратные потери» и «безвозвратные потери». По нашему мнению, правильнее будет употреблять термин «безвестные потери». Понятие «пропавший» имеет временное и неоконченное значение, его можно заменить на «временно отсутствующий военно-служащий». Но если за десятилетия пропавший солдат не найден, это определение следует менять на «безвестно павший». В армиях мира схожие по смыслу термины звучат так: неизвестный, утерянный, безвестно исчезнувший, пропавших нет. У немцев термин «без вести пропавший» применялся к военнослужащим, умершим по неизвестным причинам. К участвующим в боях — «не вернувшийся из боя». Это наиболее корректное значение. Существующий термин не отражает реальной ситуации. Так как воин прибыл на передовую позицию, принял участие в боевых действиях, и, учитывая эти факты, он уже не может быть пропавшим.

Нужно называть вещи своими именами. Если человек погиб, называть его пропавшим — кощунство. Вернее было бы сказать «не вернувшийся из боя».

Они не пропали, они пали за Родину. Считаем, что Мемориал должен символизировать трагедию безвестно павших под Ржевом воинов, не вернувшихся из боя.

ЗА ЮРИДИЧЕСКИМИ ПОНЯТИЯМИ -ЛЮДСКИЕ СУДЬБЫ

Доцент Инна Малютина рассказала, как к вопросу об использовании термина «без вести пропавший воин» относятся историки, приводила в пример отрывки из статей по данной тематике.

Пропавший без вести — юридический термин, определяющий положение человека, о местонахождении которого нет достоверной информации. Является одной из наиболее сложных гуманитарных проблем, возникающих в основном в результате вооруженных конфликтов, а также в мирное время.

Безвестно отсутствующий — лицо, чье безвестное отсутствие удостоверено в судебном порядке. Если в течение определенного срока не удалось определить, жив пропавший без вести или нет, то суд объявляет его умершим.

Специалисты-историки считают, число пропавших без вести фронтовиков исчисляется от 3-х до 5-ти миллионов человек. Основные причины этого: отсутствие надежных средств опознания личности павших и невозможность систематического учета безвозвратных потерь личного состава. Фрагмент статьи в одном из печатных СМИ: «Государство упорно не хочет признавать пять миллионов без вести пропавших павшими в войне. Региональные и всероссийские организации ветеранов, руководители поисковых отрядов, историки неоднократно обращались к министру обороны, главе российского Правительства с просьбой на государственном уровне признать пропавших без вести погибшими, при условии, что они не запятнали себя перед Отечеством. Но действующее законодательство не позволяет воздать возложенные почести миллионам наших дедов и прадедов. Несправедливо, когда погибшие солдаты, выполнившие долг перед страной, юридически считаются людьми неопределенного статуса.

Сторонники того, что у нас нет без вести пропавших, а есть без вести погибшие, предпринимали многочисленные попытки решить проблему. В 2014 году институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ поставил под сомнение идею признавать пропавших без вести погибшими в упрощенном судебном порядке. В стране действует закон о денежном довольствии военнослужащих, и, признав людей погибшими, наследникам придется выплачивать компенсации. Могут начаться судебные процессы».

Противоположное мнение. «Когда в 2014 году Общественная палата обратилась к Президенту с вопросом о статусе пропавших без вести, представители Министерства обороны заявили, что у них есть данные, вынуждающие выступать против этого предложения: масса людей осталась на вражеской территории, были предателями» (из печатных СМИ).

Затем докладчик зачитала мнение заслуженного деятеля науки РСФСР, генерал-майора в отставке Степана Тюшкевича: «Надо требовать, чтобы закон о смене статуса пропавших без вести разработали и приняли в обязательном порядке. Сомнения должны быть отброшены. Тянуть дальше с решением недопустимо с морально-этической точки зрения». Историк Сергей Садовников в своей статье «Неизвестный солдат — самый известный солдат Второй мировой» одной из самых острых называет болезненную проблему идентификации погибших воинов. «Сложность этого в сплетении и взаимодействии морально-этических, политических, экономических, историко-культурных факторов — как объективных, так и субъективных. И тот груз ответственности, который не захотело взять на себя государство, взяло на себя общество».

— Мы имеем дело с терминологией военно-исторического и юридического характера, и одновременно с этим стоит вопрос юридического статуса человека. В каждой конкретной ситуации требуется принимать решение с учетом соотношения с реальными обстоятельствами, — отметила Инна Анатольевна.

Термины терминами, но в условиях современной культуры потребления, когда инонациональное зачастую довлеет над национальными традициями и потребностями, активно формируя новые и изначально чуждые нам стереотипы общественного сознания, эта проблема очень актуальна.

— Я — человек, рожденный в Советском Союзе, мои родственники воевали, и меня не особенно возмущает термин «пропавший без вести», потому что таких судеб много, и общество осознавало, какой за этим скрывается трагизм. Для меня данное понятие освящено судьбами миллионов, кто пропал без вести, — выразила свое личное мнение Инна Малютина.

Резолюцию, основная часть которой прозвучала в докладе Бориса Жукова, приняла в работу редакционная комиссия. Одно из ее важных дополнений — поручение В. Смирнову, В. Воробьеву, Б. Жукову сформулировать и направить обращение соответствующего содержания на имя Президента России.

Ольга ЖДАНОВА