В одном из недавних номеров нашей газеты мы писали о Лидии Алексеевне Смирновой. На фото к статье она держит альбом, с которым связана удивительная история. И мы решили пересказать её читателям и призвать их поделиться своими историями, связанными с реликвиями времен Великой Отечественной войны, хранящимися в семьях. Ведь все это — настоящие артефакты Победы.

Фотоальбом семьи Ивановых был начат еще до войны. Глава семьи Алексей Павлович, офицер, был мобилизован на фронт, а его семья, спасаясь от наступающих немцев, покинула Ржев и оказалась в деревне Васюково. Семейный фотоальбом в черной кожаной обложке взяли из дома вместе с самыми необходимыми вещами, а когда в деревню пришли немцы, спрятали его в углу за иконами. Нужно сказать, что немцы иконы не трогали, и это было самое надежное место. Ведь фотографии отца в военной форме с погонами доказывали, что они — семья советского офицера. А в деревне был человек, который уже пытался нашептать эту информацию фашистам.

— Перед самой войной папа взял меня с собой в Ленинград. И там мне купили куклу величиной с маленького ребенка. И такая это была красивая кукла, так я ее полюбила, берегла! В этом альбоме была моя фотография с куклой. Эту куклу я сама тащила на руках всю дорогу. А мы шли пешком, вещи свои несли сами, но я даже и подумать не могла, что ее можно где-то бросить или оставить. И эта кукла стала моей первой в жизни потерей… Как только в деревню вошли немцы, они сразу стали нас грабить. Тащили все подряд, потом отправляли награбленное в Германию. Одежду, обувь, домашнюю утварь… И один из них, увидев меня с куклой, вы-
рвал ее из моих рук и унес. Я рыдала так, словно это был мой родной ребенок. До сих пор помню, как мне было больно. И через какое-то время сделала себе самодельную куклу из какого-то тряпья. Повязала платочек, завернула в одеяльце. Играла с ней, укачивала: «Баю, баю, баю, бай».

К тому времени тех немцев уже не было. Пришли другие, нас потеснили в дальнюю комнатушку, за печку. И был среди них самый злой немец, в деревне его прозвали Шайзун. Он постоянно кричал, и чаще всего произносил слово «Шайзе!» Ругался он и на своих, особенно доставалось от него их союзникам — полякам и чехам. Он орал на них, поддавал  коленом так, что они пулей летели в коридор. Видно, новости с фронта были не очень хорошие. Вот после одного такого разноса он и увидел меня, баюкающую на лавочке в коридоре свою «малютку». Кукла ему жутко не понравилась. Он брезгливо посмотрел на нее: «Нихт гуд!». И я поняла, что он ругает мою куклу, говорит, какая она некрасивая. Я так обиделась! На глаза слезы навернулись. Я за ним бегу, плачу и кричу, мол, у меня такая кукла была красивая и новая, папа подарил, из самого Ленинграда привезли, а ваши солдаты у меня ее украли. Шайзун на меня таращится, ничего не понимает. Меня такая злоба разобрала! Я к божнице подбежала и достала альбом, чтобы показать ему, что у меня и правда была новая красивая кукла! Тычу пальцем в фото. Он головой качает, мол, не понимаю тебя, а сам уже альбом из моих рук тянет. А там фотографии папы в офицерской форме с погонами. Спасло то, что в комнату вошла моя бабушка. Она подбежала к нам, схватила альбом, прямо легла на него и запричитала:

— Пан, пан, пан! Нехорошо, нехорошо у маленьких выпытывать. Нехорошо!

Уж понял что Шайзун или не понял, а только брезгливо посмотрел на нас и ушел. Куда  альбом спрятали, мне уже не говорили. Но сохранили. Только вот фотография моя с куклой куда-то пропала.

А Шайзун у нас еще долго жил. Меня не трогал. Но один раз пришла ему посылка из Германии. Я так думаю, он был каким-то помещиком, богатым человеком. Он показывал фотографии его владений, дома, жены в такой красивой шляпе, красивых дочек, моих ровесниц, в бальных платьях. Тут уж возразить, что и у нас были платья не хуже, да все вы у нас отобрали, не могла. Поэтому смотрела и молчала. С той посылкой ему прислали книжку. Он мне ее дал посмотреть. Папа меня до войны учил читать. Я так обрадовалась, схватила ее, а буквы-то не все знаю. Вроде вот «А», а потом сразу «В», а «Я» почему-то наоборот написано «R». Я как начала читать по-русски, а он сердится: «Глупое дитя!» и книжку отобрал.

Что у него в сердце и голове было, не знаю. То ли он что выведать от меня хотел, то ли вспоминал. Но злой он был ужасно.

А я куклу ту немцам так и не смогла забыть. Через много лет, когда поехала в составе советской делегации в Германию, смотрела на немок. И не могла отделаться от мысли, что мою куклу, мамины новые сапожки и еще много красивых и новых наших вещей могли прислать любой из них.

Записала Ольга ДАБУЛЬ