Ржевитянин Вениамин Васильевич Царьков, которому в этом году исполнилось 87 лет, некоторое время назад записал свои детские воспоминания и впечатления о пережитом им в 7-11 лет и его семьей в период немецкого нашествия во время Великой Отечественной войны. Его рассказ о жизни в годы войны и оккупации — это живое отображение того, что не должно повторяться никогда.

Окончание. Начало в №№ 18-20

В ОККУПИРОВАННОЙ ДЕРЕВНЕ

Колонна жителей, которую впереди и сзади сопровождали немцы, миновала одно горящее село, поля, затем втянулась в другое село, которое пока не горело… Здесь мама решила бежать, памятуя, чем окончился для нас первый немецкий полон. Рискуя быть замеченными, мы выскочили из середины колонны, забежали за дом и там притаились. Когда стемнело, решились постучать. Хозяйка дома сказала, что много народа скрывается в лесу от угона в Германию. Не теряя времени, ночью мы вместе с хозяйкой направились в лес, незаметно переползли через охраняемую железную дорогу и добрались до лесной чащи. Здесь было вырыто много землянок, и в одной из них нас приютили. В лесу мы жили недели три. Недалеко протекала река Сож, а за ней на другом берегу было картофельное поле. Ночью мама вместе с другими женщинами переплывала реку на лодке и набирала картошки. Были случаи, когда охранявшие железную дорогу жандармы, услышав шум, стреляли в направлении поля, но мама всегда благополучно возвращалась к нам в землянку.

Мы уже привыкли к лесной жизни и появилось ощущение некоторой безопасности. Но, как это уже случалось, неожиданно для нас в лес нагрянули каратели. Всех выгнали из землянок и привели на поляну, где выстроили в две шеренги, о чем-то громко кричали. Сами немцы с автоматами наизготовку встали напротив нас. Меня била дрожь, всем во-круг было страшно, думали, что нас вот-вот расстреляют. Но опять судьба была на нашей стороне. Начался артиллерийский обстрел из-за реки. Снаряды разрывались то не долетая, то перелетая наш строй. Все ринулись бежать обратно в лес, немцы беспорядочно стреляли, но и им пришлось спрятаться от артиллерийского огня. Мы сидели в болоте по горло в воде. Рядом были слышны голоса на немецком языке, которые вскоре стихли. Немцы ушли. Наша землянка показалась гостеприимным домом, мы все остались живы. Вокруг люди говорили, что это наши артиллеристы увидели строй жителей на поляне и точным огнем спасли нас от расстрела.

Ночью было слышно: в районе железнодорожной станции шел бой. Утром в лес пришёл дед и сказал, что наши прогнали фрицев. Мы сразу же собрали свой скарб и поспешили встречать своих освободителей. Около станции горели немецкие танки, валялись искореженные машины, убитые немцы. По дороге строем шли бойцы Красной Армии, кто-то был легко ранен. Женщины со слезами на глазах целовали от радости бойцов. Последний раз мы видели наших солдат год назад.

Мы вернулись в то белорусское село, откуда нас вы-гнали немцы, где они сожгли дом белорусов, который стал уже и нашим домом. Хозяйка оказалась на месте, она вместе со своими детьми жила в землянке и снова с радостью нас приютила. С освобождением части Белоруссии от фашистов закончилась жизнь в оккупации под постоянным страхом умереть. Мама стала думать о возвращении домой. Ржев уже был освобожден от врага. В августе 1943 года мама узнала, что наши власти организуют отправку людей на прежнее место проживания.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Наше возвращение назад на ржевскую землю память сохранила нечетко. Где-то в начале осени 1943 года мы приехали в деревню Шеломово. Стали обустраиваться, но жили в землянке.

Здесь, в деревне, я наконец пошел в первый класс школы в Мясоедово, в 4-х километрах от Шеломово. Мама сшила из холстины «портфель» — сумку на длинной веревочке, вышила на ней зайца. Тетрадки делала из простой бумаги и даже из обоев. Первый класс размещался в небольшом домике, в другом доме учились дети второго, третьего и четвертого классов. Зимой в классе было холодно, дорогу в школу сильно заметало, и мы по глубокому снегу шли туда и обратно, каждый день восемь километров, не менее полутора часов в одну сторону.

Ребята из 4-го класса над нами издевались: они ловили нас, насильно сажали на неразорвавшиеся авиабомбы, которых на поле было множество, стучали камнем по корпусу… Я, видевший много раз, как бомбы взрываются, испытывал неописуемый страх…

После уроков осенью ходили за грибами, орехами: и тех, и других было множество, грибов для засола хватало на целую зиму. Уроки учили при свете керосиновой лампы.

Кажется, поздней осенью 1943 года мы получили от папы весточку с фронта, которая нас несказанно обрадовала. Мама читала письмо вслух несколько раз. Папа писал, что он жив и здоров, что бьет фашистов, Красная Армия наступает и приближается Победа. Радость от этого письма была неимоверная! Папа жив, и значит, наша семья в целости. Теперь каждый раз с нетерпением и с тревогой одновременно мы ждали письмо-треугольник с фронта.

Часто с бабушкой Катей я ходил в лес за дровами, привозили их на саночках. Натапливали большую деревенскую печку, убирали остатки горения и забирались в нее, мылись по очереди и даже парились. Затем обмывались в корыте. С тех пор я полюбил русскую баню и в течение всей жизни регулярно ходил в парную на льночесальной фабрике.

Весной 1944 года я перешёл во второй класс, хотя мне шел уже одиннадцатый год. Весной было много работы на земле. Вручную мы вспахали огород, бабушка шла и управляла плугом, а мама и я его тащили. Затем все вместе таскали тяжелую железную борону, разравнивали 15 соток земли. Засеяли участок пшеницей, посадили картошку, капусту, посеяли огурцы, морковь… Всё лето ухаживали, выращивали урожай, ходили в лес за малиной, которой было в тот год очень много, собирали грибы. Осенью мама засолила две пятиведерные деревянные бочки рыжиков, подорожек, волнушек. Грибы были невероятной вкуснятины. Осенью стали убирать урожай. Осень 1944 года — благодатная пора, так как были продукты.

Но кроме забот по личному хозяйству, были дела общественные. Мама и бабушка работали в колхозе, выполняли положенные нормы, помогали фронту продуктами, ждали окончания войны и возвращения домой отца.

Папа, гвардии старшина Василий Иванович Царьков, пришел с войны через пять месяцев после Дня Победы, в октябре 1945 года, в военном обмундировании, с наградами на груди, с гостинцами для детей, жены и матери. Пришел к семье, которую он защищал на фронте все четыре года войны, нашел нас целыми и невредимыми только потому, что в немецком полоне по-своему сражались с немцами и обстоятельствами две близкие ему женщины — жена Евдокия и мать Екатерина. Слава нашим матерям!

В 1946 году семья возвратилась в родной Ржев. Началась новая послевоенная жизнь…

Вениамин ЦАРЬКОВ