Отпуска у меня в этом году не случилось — плавно переместилась с одного места работы на другое. Поэтому мечта вырваться на недельку-две из нашего славного городка и желательно на морские просторы так и осталась мечтой. А раз не получилось попасть на берег турецкий, крымский или анапский, значит, не очень-то он и нужен. Тем более свой водоем под боком имеется, да еще какой — великая Волга-матушка. И наслаждаться прохладными (а в жару — не очень) водами реки можно и без отпусков, просто в свободное от работы время. Что на протяжении нескольких лет я с удовольствием и делаю.

Чуть правее Казанского храма спускаюсь по тропинке. Осторожненько так спускаюсь, иначе можно попасть на волжский берег очень быстро, кувырком — настолько эта тропинка крута. Можно ходить к реке по более пологому склону, но он метрах в пятидесяти дальше, а по жаре и такое расстояние преодолевать лень. Прохожу мимо загорающих патриотов родимой Волги, а из криков патриотов купающихся узнаю, хороша ли сегодня водичка. Минуя вылежанно-вытоптанный загоральный пятачок, вступаю на опасную стезю — тропинку, ведущую к первому от Казанки острову. Стезя опасна, потому что напрочь заросла крапивой, борщевиком, какой-то липуче-царапающейся травой и прочей прибрежной флорой. Этот путь  традиционно не окашивается (как, впрочем, и весь берег вдоль Красноармейской набережной до нового моста). Поэтому достаю из сумки покрывало и мастерю из него юбку до земли. Все, добралась до протоки, отделяющей остров от берега. Надеваю сланцы, преодолеваю перешеек и вот — цель достигнута.

«Зачем мне сдался этот остров?» — могли бы спросить вы. Потому что там меньше людей, а ржевитяне, которые любят это место, не мусорят, не включают музыку в телефонах, не ругаются матом, не жарят шашлыки на мангалах из кирпичей и доставляют соседям по отдыху минимум дискомфорта. Ибо практически знают друг друга в лицо, — так могла бы ответить вам я. Если оказываюсь на островке одна — вообще благодать.

Накупавшись — а плавать там одно удовольствие, так как глубоко и течение небыстрое — растягиваюсь на покрывале и наслаждаюсь окружающей средой. Радуют глаз желтые бутончики водных цветов-кубышек, которых с каждым годом становится все больше. Эти волжские лотосы можно теперь увидеть там, где их раньше не было — например, возле нового моста или стадиона «Горизонт». Это тревожный знак: наша великая река мелеет. Из протоки, которая настолько заросла, что грозит превратиться в болото, доносятся баритонистые песни лягушек. Им вторит воспитательное кряканье вывевших птенцов уток. Утки, кстати, без комплексов, как и на пруду Советской площади: завидев людей, подплывают, демонстрируя, что могут высочайше принять угощение — хлеб или другую снедь. Как-то забыла хлеб дома и пришлось угостить утку бананом. Его птица хоть с неохотой, но приняла. Пыталась размочить кусочки фрукта в воде, потом плюнула на это дело и гордо уплыла — дала понять, что она не какая-то там африканская какаду, и питание ей нужно в соответствии со средой обитания.

Как-то утиное семейство с уже великовозрастными детенышами, побрязгавшись на прибрежном мелководье и не получив угощения, вышло на берег. Утенок-подросток, поковырявшись в травке, неспешно подошел к моему покрывалу, клювом отодвинул край и просунул под него голову — не спрятала ли я там чего съестного? То, что я нахожусь буквально в полуметре, птицу не смутило.

Недавно обнаружила, что, кроме лягушек, уток, стрекоз и прочих насекомых, остров населен и другими обитателями.

Солнечное жаркое утро не предвещало ничего плохого. Привычно добралась до острова, порадовалась, что на нем никого нет. Оказалось, радовалась рано. Собираясь бросить покрывало на примятую траву, увидела, что чуть не кинула его на змею. Мой крик, наверное, был слышен даже жителям расположенного на другом берегу склада-40. Неизвестно, кто больше испугался, я или пресмыкающееся, так как рептилия, мерзко извиваясь, уползла в высокие травяные заросли. Все произошло настолько стремительно, что змею рассмотреть не успела. Вроде черная. А вдруг не уж, а гадюка?

Понятно, что ни о каком купании-загорании речи уже не шло. В голове была лишь одна мысль: надо как-то выбираться с замкнутого пространства, на котором вместе со мной находилось это ужасающее дитя природы. А как выбираться, если рептилия может поджидать меня в траве или воде и из мести, что я ее спугнула с нагретого местечка, цапнуть за ногу?

Промелькнула мысль позвонить знакомой из волонтерского спасательного отряда «Сова» — чтобы та связалась с МЧС и попросила прислать за мной вертолет. Но поняла, что, пока вертолет долетит, мы со змеей можем все-таки состыковаться. Решила отправить сообщение близким и друзьям — где меня искать, если не вернусь домой вовремя. Полезла в сумку за телефоном, но телефона не обнаружила. Или забыла дома, или выронила из сумки в тот момент, когда на берегу доставала покрывало и обматывала им ноги, чтобы преодолеть заросшую тропинку. Так как надежды на вертолет МЧС или дружескую поддержку растаяли, собрала собственные остатки мужества. Издавая как можно больше звуков (что-то истерически напевая и молотя сумкой по траве), преодолела часть суши и вступила в водный перешеек. Тут же обнаружила присосавшуюся к камню пиявку — как уже писала, эта часть Волги превращается в проточное болото. Вот только пиявки мне и не хватало.

Телефон, к счастью, оказался дома. Близкие, смеясь над моими злоключениями, говорили, что я встретила всего лишь безобидного ужа. Кем бы ни была та рептилия, желание ходить на остров пропало…

Теперь, прогуливаясь по берегу близ Казанки, с ностальгией смотрю на некогда любимый островок и отдыхающих там людей. Все же мужественный народ — ржевитяне, ничем их не проймешь — ни борщевиком, ни змеями.

Елена СМИРНОВА