Рассказ

Как всё это тяжело. Почему Вика не может относиться к жизни, как нормальные люди? Тогда можно было бы просто подойти к жене и сказать: знаешь, я ухожу. Встретил другую, так бывает. Не мы первые, не мы последние. На алименты можешь не подавать, Дашке я и так помогать буду.

Умная женщина всё бы поняла и не стала закатывать истерик. А эта начнёт: слёзы, сопли, почему ты меня бросаешь… А как в двух словах можно объяснить, почему? Хотя можно: потому что с работы домой идти не хочется. Потому что там чувствуешь себя, как в пустыне. Люди, звуки, предметы — а всё мираж. Вроде чисто, уютно, как надо — Дашка уроки делает или болтает с подругой по телефону, Вика на кухне ковыряется, запах котлет или жареной рыбы на всю квартиру. И сама пропахнет рыбой так, что до тошноты. Ложишься вечером в кровать, и такое ощущение, что под боком сопит жареный минтай. А перед сном — обязательный просмотр очередного дурацкого телешоу. Сядет, как путная, перед телеком, и начнет всякую ерунду впитывать, кто из звёзд кому изменил и кто чьё наследство делит.

Лучше бы пригляделась, что в семье творится, обратила внимание, чем муж живёт. Интересно ли мужу с ней? Взяла бы и спросила напрямую: а когда мы, Серёга, в последний раз говорили с тобой о чём-то, кроме денег? А почему, Серёга, ты с работы стал поздно приходить? Почему не прикасаешься ко мне третий месяц? Тут бы он всё и выложил как на духу. Спокойно сказал — мол, понял, что мы разные. Что мне ещё что-то нужно, кроме набитого холодильника и чистых носков. Что встретил Настю, полюбили друг друга, ты ни в чём не виновата, нам надо расстаться…

Размышления Сергея прервал телефонный звонок:

— Зай, ты уже отпросился с работы? Поехал вещи забирать?

— Ага, Настёна, собираюсь выезжать.

— Как-то ты долго. Главное, документы не забудь. А ключи от квартиры им в почтовый ящик кинь, чтобы не возвращаться. Давай вечером в кафешку сходим, мне что-то сегодня готовить лень.

— Настён, ну с кафешкой сегодня точно не получится. Приеду, надо будет вещи разобрать, всё разложить, к квартире как следует привыкнуть.

— Какой ты всё же нудный, — засмеялась в трубку Настя. — Ладно, если что, пиццу закажем. До вечера!

Какая всё-таки разница между двумя женщинами. Настёна даже отругает так, что сердце поёт. Забыл ей вчера на телефон деньги положить, побурчала — словно облако солнце закрыло, а через минуту так смешно щебетала, рассказывая о своей маникюрше, что эта мимолётная размолвка сразу вылетела из головы у обоих. И кто бы мог подумать, что когда-либо он с интересом будет выслушивать какие-то бабьи маникюрные истории? Хотя маникюрша того стоит: ноготки у Насти такие, что их часами можно разглядывать, как шедевры Третьяковской галереи. Тут цветочек, там закорючечка, здесь разводы какие-то немыслимые. А в целом такая милота, что целовал бы и целовал ноготки эти, не останавливаясь.

Настя обо всём может рассказывать так, что начинаешь обращать внимание на вещи, которые до этого не замечал. Вот гуляют они в парке — на другом конце города, конечно, чтобы никто ни о чём не узнал раньше времени — а Насте голубей вздумалось покормить. Кидает им семечки и размышляет: а где же у них деточки-голубятки, почему их никто никогда не видит? Где у голубей гнёзда, в которых они яйца откладывают и птенцов выводят? Слушаешь её и сам поневоле задумаешься: а ведь правда, где? Или так начнёт описывать увиденную в магазине безделушку, сумочку там или колечко, с таким умилением расскажет о пряжечке, ремешочке и прочей ерунде, что сам не заметишь, как спросишь адрес этого магазина и безделушку купишь.

А Вика… Тут давно не до безделушек и милого женского щебета. На неё посмотришь и сразу видно, что у человека в голове творится. Какой суп на обед сварить, борщ или рыбный? Обои пора на кухне переклеивать или ещё повременить? К свекрови на этих выходных съездить или на следующих? У Дашки с математикой не очень, может, репетитора нанять или дорого? Приходишь домой и чувствуешь, как её мысли — каждый день одни и те же — сжимают тебя плотным кольцом, давят, чего-то от тебя требуют, хотя Вика и молчит. Уже с порога бежать обратно хочется.

Как хорошо, что есть куда бежать. Когда Настя пригласила пожить у неё несколько дней, счастье было неописуемое. Жене и дочке пришлось наврать про командировку, но это того стоило. Что может быть лучше, чем засыпать с любимой, чувствуя её сопение и влажное дыхание на плече, а утром наблюдать, как сонные глаза лениво распахиваются навстречу новому дню? Нежиться в кровати до самой последней минуты, а потом стремительно мчаться на работу, даже не успев попить кофе? А вечером купить по дороге домой какую-нибудь вкусную ерунду, чтобы не тратить время на кухонную возню. Как замечательно было на выходные смотаться в соседний город, где тебя никто не знает! Бродить по старинным улицам, заходить в кафешки, ловить на себе завистливые или сопереживающие взгляды незнакомых людей. Как бы хотелось, чтобы это продолжалось всегда…

О том, чтобы начать жить вместе, Сергей и заикаться боялся. Ну что серьёзного он может предложить Насте? Если уходить из семьи, двушку придётся оставить жене и дочери, а денег на новое жильё пока нет. Но Настя такая умница, так правильно всё понимает, что ничего не надо объяснять. Сама начала этот тяжёлый разговор. Предложила съехаться и пожить пока у неё. Так и сказала: «Если мы любим друг друга, между нами не должно быть никаких преград. Главное, что мы вместе. А дальше видно будет». И вот оно — счастье, на расстоянии вытянутой руки. Дело за малым — забрать вещи и объясниться с семьёй…

Хочешь не хочешь, а ехать надо, пока Вика на работе. А то и правда дотянет до того времени, когда Дашка со школы придёт. Он потом ей сам позвонит и всё объяснит. Она девочка умная, не в маму, поймёт. Уже в пятом классе учится. Или в шестом?

Зайдя в квартиру, первым делом, как и велела Настя, Сергей стал собирать документы.

— Пап, а ты чего тут? — вышла из своей комнаты Даша.

— А ты чего не в школе? — растерялся Сергей.

— Так у меня же каникулы вчера начались.

— Каникулы — это хорошо, — тянул время отец. — А меня, это, в командировку послали. Надо вещи и документы собрать.

— А почему сейчас? В командировки обычно с утра ездят.

— Да вот как-то внезапно всё получилось. Рано утром в Москве уже надо быть. Сегодня выеду, там переночую. Хоть высплюсь нормально.

— Надолго? Как в прошлый раз, на неделю? Я думала, хоть на моих каникулах в киношку сходим, давно ни-где не были, — огорчилась дочь.

— Не знаю пока, как получится. Надолго, скорее всего, — Сергей избегал смотреть на Дашу.

— Пап, странный ты какой-то, — дочь внимательно вглядывалась в отца. — Что-то случилось?

— Да нет, чего может случиться. Слушай, у нас есть еда? Может, супчик мне разогреешь, пока я собираюсь? Проголодался что-то.

— Хорошо, — задумчиво протянула Даша и отправилась на кухню.

«Как нелепо всё получилось, — думал Сергей. — Чёрт бы побрал эти каникулы, вот как тут спокойно соберешься? Может, сейчас взять самое необходимое, а потом приехать за остальным? Ключи пока отдавать не буду. А если Вика замки сменит? Я бы на её месте сменил, мало ли что. Да и ладно, не в вещах счастье, новые наживём. Возьму что понужнее и получше, а дальше посмотрим. Если Вика нормально отнесётся к ситуации, можно ещё раз вернуться и забрать, что осталось. Хотя возвращаться нежелательно, вдруг Настёна приревнует. Скажет, нарочно время тянешь, уходить не хочешь, повод ищешь, чтобы с бывшей встретиться. А с Дашкой можно видеться и на нейтральной территории. В кафе сводить, в киношку — и правда, давно туда просится…»

— Пап, я суп налила. А зачем ты зимние ботинки берёшь, весна же на дворе? И зонтик?

— Ботинки новые, месяц не относил, — машинально пробурчал Сергей и, опомнившись, добавил: — Так сама знаешь, какая сейчас погода переменчивая. Сегодня тепло, завтра заморозки, после-завтра дождь. Лучше перестраховаться, чем потом с простудой на больничном сидеть. А вам на каникулы уроков никаких не задают?

— Пап… Помнишь, когда ты недавно в командировку на неделю ездил, тебя в нашем городе видели.

— Кто видел? Да ну, не может быть. Ошиблись.

— Вот и я думала, что ошиблись…

Две большие спортивные сумки были туго набиты вещами.

— Всё, некогда мне. Пошёл я, доченька. Скоро увидимся.

— Пап, а мама знает? — одновременно с хлопком закрывающейся двери услышал Сергей.

Выйдя из подъезда, мужчина поставил тяжёлые сумки на скамейку возле крыльца и размял занемевшие руки. Услышал стук из окна второго этажа. Обернулся. На запотевшем стекле плачущая Даша выводила дрожащим пальчиком неровные буквы: «Пап, суп осты…» Сергей подхватил сумки и, больше не оборачиваясь на окна своей квартиры, быстро пошёл к машине.

Елена СМИРНОВА