Облик нашего города постоянно меняется; даже 15-20 лет назад он заметно отличался от сегодняшнего, не говоря уже о видах Ржева времен военных и первых послевоенных лет. К сожалению, свидетелей событий далекого прошлого остается все меньше и меньше, а наши современники, случается, по незнанию искажают историю родного края, иногда полагая, что поправить их уже некому. Так, сегодня есть информация, что на территории Ржева якобы существовало еврейское гетто, и на этом основании обсуждалась установка памятника его жертвам. Однако после выхода публикации в газету позвонил человек, знающий историю военного и послевоенного Ржева на собственном горьком опыте, — Рива Александровна Коршунова. Она пожелала поделиться воспоминаниями.

— Я родилась в 1931 году, жила на Пушкинской набережной, там, где сейчас стоит телевышка. До начала войны я успела окончить два класса, и как раз в это время в классах стали появляться еврейские дети. В нашем классе было две таких девочки — Фира и Нина. Однажды Фира пригласила меня в гости. Когда я увидела их дом изнутри, то поняла, что передо мной — семья беженцев. Вся обстановка состояла из нескольких ковров и керосиновой лампы, мебели не было вообще. Но перед войной — мне это доподлинно известно — все евреи уехали из нашего города. Некоторые из них вернулись сюда много лет спустя либо остались жить в Москве и других крупных городах. Так что никакого гетто в Ржеве не было!

Роковой июнь 1941 года я вместе с матерью и другими детьми встретила в деревне, у бабушки. Мы пробыли в оккупации 2,5 месяца, а затем нас перевели в Кимрский район. В конце апреля 1943 года мама уехала в Ржев в поисках работы, в сентябре я последовала за матерью. Помню, как ехала в Ржев на телеге вместе с пожилым мужчиной по фамилии Климов. Приехали в район вокзала Ржев-2: повсюду железные бараки, рядом вся земля вытоптана, ни травинки! Потом мой попутчик рассказал, что здесь немцы устроили лагерь для наших военнопленных.

Мы поселились на улице Максима Горького, где в половине дома на 10 человек нам сдали угол, вся обстановка которого состояла из кровати, бочки и табуретки. Вот такие были тяжелые времена… Позже, когда с фронта вернулся наш отец, он стал работать директором гостиницы, и мы два года жили в ней.

Я пошла учиться в Пушкинскую школу (кроме нее, в Ржеве тогда была лишь одна школа — N№ 30 (11), и классы были переполнены), в третий класс. Своих учителей я помню до сих пор. Сестер Евгению Акимовну и Вассу Акимовну Клементьевых, Николая Петровича Русакова (преподаватель истории), Ольгу Алексеевну Звереву. Кстати, однажды Ольга Алексеевна попросила нас написать о том, что каждый видел во время войны, во время оккупации; мы написали, сдали ей работы… И много лет спустя я прочла статью о Ржеве, где говорилось о тех наших школьных работах, приводилась даже одна из них — моего одноклассника, Володи Хренова; на мой взгляд, сам он в свои годы так написать не мог. Где автор этой статьи взял сведения о наших сочинениях — для меня поныне остается загадкой.

Еще в своем довоенном детстве я часто играла в городском саду, ходила в кино на «Александра Невского» и «Доктора Айболита», а вместе с родителями — на «Новые времена» с Чарли Чаплиным. Сегодня говорят, что в советское время не показывали его фильмов. Это неправда! И после войны культурная жизнь в Ржеве не остановилась: к нам приезжали многие артисты и общественные деятели, следуя указанию Сталина «нести культуру в массы». Причем нас, детей, часто пропускали на концерты и спектакли без билета. И однажды, в 1946 или 1947 году, в Ржев приехал Илья Эренбург.

Илья Эренбург был в Ржеве и его окрестностях, когда за наш город шли ожесточенные кровопролитные бои. Ржевская битва оказала на писателя огромное впечатление; в своей замечательной книге «Люди, годы, жизнь» он написал: «Мне не удалось побывать у Сталинграда… Но Ржева я не забуду.» По этой или другой причине Эренбург не обошел бы вниманием существование в Ржеве еврейского гетто. Но о нем не сказано ни слова, хотя в названной книге упоминаются гетто в других городах.

На современном здании центра начисления платежей следует установить мемориальную доску — в голодные послевоенные годы здесь работала столовая для детей-учащихся начальных классов. Я тоже обедала в этой столовой; талоны на питание нам выдавала та же Ольга Алексеевна Зверева. Кормили хорошо, было и первое, и второе, и третье, правда, без хлеба. Как-то раз на 7 ноября нам подали булочки, а мы уже не помнили, когда их видели в последний раз. Только смотрели непонимающе, не сразу сообразив, что это чудо можно есть. Тогда нам их испекли вторично, чтобы привыкали. О факте существования в нашем городе такой столовой уже никто не помнит, и предложенное мной напоминание никак не будет лишним.

Моя мама после войны работала на Райпищекомбинате (где сейчас находится колледж им Н.В. Петровского), там из белой свеклы делали повидло. Вместе с другими женщинами мама ходила в городской лес за дровами; однажды она взяла бревно, а это оказалось не бревно, а человеческая нога. Нога трупа! И не единственного…

После школы я поступила в педагогический институт, окончив его, по распределению уехала работать на Сахалин, затем вернулась в Ржев, преподавала математику в пятой школе. Многие мои ученики, среди которых певица Светлана Королева, не забывают меня: звонят, пишут, заходят в гости. Мне очень приятно их внимание!

Сейчас принято ругать Сталина, называть его тираном, убийцей, кровопийцей и кем угодно еще. Я с этим категорически не согласна! Да, репрессии были, зато была пресечена губительная для страны деятельность «пятой колонны», которая, к слову, существует и в наши дни, но с ней почти не ведут борьбу. Большая заслуга «вождя народов» состоит в выведении страны на принципиально новый уровень в довоенные годы, в умелой организации военных действий и работы в тылу во время Великой Отечественной войны, в невероятно быстром восстановлении разрушенного войной народного хозяйства. Прошу заметить, что большинство ярых антисталинистов не жило в то время, а я жила и прекрасно знаю, о чем говорю. Не будь этих тридцати лет в нашей истории, еще неизвестно, как сложилась бы судьба нашей страны и нашего народа!