Мы много знаем о войне, героях, сражавшихся с врагом в небе Ржева. Журналисты, краеведы находят всё новые неизвестные (или малоизвестные) страницы о тех, кто приближал день освобождения города на верхней Волге.

Одним из тех, кто в 1941-1943 годах прикрывал с воздуха наши наземные войска от фашистских налётчиков при освобождении Ржева, был отец космонавта Александра Лавейкина, лётчик-истребитель, Герой Советского Союза, генерал-майор авиации Иван Павлович Лавейкин.

Судьба героя Ржева в августе 1942 года чуть было не закончилась по причине скоропалительно принятого решения командармом И.С. Коневым…

Оказаться тут, в ночи, среди кораблей, было странно. Узкие тела кораблей с подобранными парусами казались заостренными, как мечи, таящими неясную угрозу. Сенмут поежился — конечно, от ветра, студеного ветра, который тянулся с берегов Нила, забираясь под синдон навязчивыми холодными пальцами, будто бродячий мертвец из глупых историй, что рассказывают на ночь детям. Глупые истории…

Расскажи кто-нибудь ему самому еще пять лет назад, что он, Сенмут, сын простого писца Рамоса, сможет приблизиться к богоравной Маат-Ка-Ра Хатшепсут, правительнице Великого Царства, обладательнице тысячи титулов, соединить с ней сердце, душу свою и плоть — счел бы такой же глупой историей.

«Поздравляем! Вам начислены бонусные баллы. Вы можете потратить их в нашем игровом магазине».

Хорошее начало вечера! Играть в «Грёзы любви» Ира начала месяца три назад. И очень скоро «Грёзы» стали самой важной, долгожданной и приятной частью каждого дня.

Скучная офисная работа надоела хуже… хуже просто некуда. Пустая квартира после расставания с Игорем не грела. Не осталось в ней ни уюта, ни тепла. Посиделки с подружками опротивели. Ведь понятно, что за сочувственными вздохами кроется злорадство. «Слишком всё хорошо у тебя было, летала на крыльях любви. Окунись-ка в реальность, подруга», — именно это слышалось Ире в словах девчонок.

Окончание. Начало в № 48

Зеркало отразило во многих плоскостях трех школьных подружек, вместе не собиравшихся перед ним больше двадцати лет. Скажи им такое в школе — не поверили бы, потому что не умели еще думать подобными отрезками времени и не могли вообразить, что их жизни потекут не вместе, сплетенные в косу, а по отдельности.

Марина была толстая, неопрятная. Волосы пересушены и клочками торчат в разные стороны. Макияж размазался по набухшим векам, старя округлое полное лицо. Юбка до колен не скрывает опухших, варикозных ног.

Алина, то есть Лена, была высокой, ладной, широкой в плечах и бедрах и узкой в талии. Она носила светлый конский хвост ниже пояса, читала Стругацких, была независимой и мечтала стать если не космонавтом, то Учителем. А еще лучше — Аркадием или Борисом.

Берта, на самом деле Оля Борисова, наоборот, была маленькой и щуплой. С восьмого класса она носила бюстгальтеры с загадочными названиями «балконет» и «пуш-ап», красила волосы в радикальный черный, писала ручкой на всем, на чем только можно, «АРИЯ», и собиралась стать рок-звездой.