Славная фамилия ржевских дворян Давыдовых была известна на Верхневолжье исстари. В Писцовой книге в 1588-1589 годах упоминается Федор Давыдов, владевший землями в Озерецкой волости Ржевского уезда, рядом с Дворцовыми землями правобережья Волги. Сегодня это местность, расположенная по правобережью в приречии Солодомли и Орчи.

С конца XVII века, еще по грамоте царей Иоанна и Петра Алексеевичей, на 1690 год Еремею Алексеевичу Давыдову за многолетнее и честное служение России в войну с турецким султаном и крымским ханом были безвозмездно пожалованы поместья в вотчину — земельную собственность, переходящую по наследству. Земельные наделы были определены в Ржевском и Зубцовском уездах.

Все ржевские Давыдовы трудились безупречно и добросовестно для блага России. В их числе и Алексей Павлович Давыдов (1826-1904), изобретатель в области минного и артиллерийского морского вооружения и электроавтоматики.

12 февраля 1826 года в поместье Муравьёво Ржев-ского уезда Тверской губернии в семье капитан-лейтенанта флота в отставке Павла Михайловича Давыдова (около 1782 — после 1834) родился сын Алексей — будущий известный конструктор морского вооружения. Дед Алексея Михаил Александрович был подполковником, так что военная династия Давыдовых продолжилась.

В семье Михаила Александровича Давыдова было шесть сыновей и дочь Мария. Старший Сергей служил коллежским секретарем, был женат на Анне Александровне, в девичестве Сеславиной. Второй сын Павел имел 8 детей: сыновья Александр (был ротмистром), Алексей, Михаил, Дмитрий; дочери Надежда, Дарья, Татьяна, Анна. Михаил и Анна, кроме ржевских, имели поместья еще в Тверском уезде (Белекушальская и Арининская волости).

Итак, второй сын Павла Михайловича Давыдова Алексей Павлович в 1847 году окончил Московский университет и принял решение поступить на службу на Балтийский флот.

Уже через 7 лет, в 1854 году, он разработал проект ударно-механической мины и изготовил её образец, успешно прошедший испытания, в том числе при отражении попытки взятия Кронштадта и блокады Петербурга англо-французской эскадрой во время Восточной войны. Именно давыдовские мины заставили врага отказаться от осады русской столицы, за что британский командующий поплатился адмиральскими погонами: разгневанная королева Виктория разжаловала его.

В 1855 году наш земляк, ржевитянин Алексей Давыдов сделал эпохальное открытие: он выявил детонацию во взрывчатых веществах. А через 12 лет знаменитый швед Альфред Нобель (учредитель Нобелевской премии), используя открытие Давыдова, предложил схему капсюля-детонатора на основе гремучей ртути. Новые взрывчатые вещества, открытие способов их промышленного производства, капсюли-детонаторы и детонирующий шнур вызвали мировую техническую революцию во взрывном деле.

Изобретательство настолько захватило Алексея Давыдова, что в 1857 году он подаёт прошение об отставке с военной службы, уходит с неё в звании поручика артиллерии и всецело отдаётся конструированию. Он арендует в Санкт-Петербурге мастерскую и продолжает работу по усовершенствованию минного оружия. В результате этой работы была изобретена, изготовлена и успешно испытана первая русская мина электромеханического действия.

Мины Давыдова по своим характеристикам и качеству значительно превосходили отечественные мины других систем, что было подтверждено специальной комиссией. Однако Морское министерство не спешило с выплатой вознаграждения, и Алексей Павлович постоянно находился в тяжёлом материальном положении. Он уже не мог арендовать мастерскую в столице и перебрался в Кронштадт, где оборудовал аналогичную. Здесь Давыдов приступил к разработке прибора управления артиллерийским огнём, учитывающего влияние качки, курсовых углов и скорости движения как стреляющего корабля, так и цели.

Поводом к разработке этого прибора послужило конкретное событие, случившееся в 1867 году во время Австро-Прусской войны. В ходе одного из ожесточённых морских боёв на Адриатике не пострадал ни один корабль той и другой противоборствующей стороны. На море была зыбь, и в результате качки снаряды то летели слишком высоко, то ложились перед носом стреляющего корабля. Участники сражения были чрезвычайно озадачены, верховное командование обеих военных коалиций было в гневе, а Европа потешалась над незадачливыми вояками.

Уже через год после этого казуса Алексей Давыдов первым в мире разработал электроавтоматическую централизованную систему стрельбы корабельной артиллерии. При этом все настойчивые попытки французских и английских конструкторов создать подобные приборы не увенчались успехом. В 1870 году Давыдов представил своё изобретение на рассмотрение комиссии Морского ведомства. Далее события развивались типично по-русски: шесть лет готовый проект пролежал в хранилище без малейшего внимания, а сам изобретатель влачил полуголодное существование.

Британское правительство узнало через свою агентуру об этом изобретении и его сущности и предложило Давыдову за его передачу Англии полтора миллиона рублей, но Алексей Павлович отклонил это предложение. Морской технический комитет, узнав о предпринимаемых в иностранных флотах попытках ведения артиллерийского огня с помощью электроавтоматической системы, всё же одобрил изобретённую и успешно испытанную Давыдовым систему приборов, и она была принята на вооружение в Российском флоте.

В последний раз Алексей Павлович побывал на родине, в Ржевском уезде Тверской губернии, когда продавал своё имение новому владельцу, которому досталась еще и отличная библиотека давыдовского дома. Нужно было расплатиться с накопившимися долгами, а кредиторы уже не желали больше ждать.

В 1877 году, получив, наконец, вознаграждение за изобретения и расплатившись с долгами, Давыдов с энтузиазмом продолжил усовершенствование системы наводки и стрельбы орудий корабельной артиллерии. В последующие пять лет он изобрёл силовую следящую систему для автоматической наводки орудия и ряд других приборов.

Испытания давыдовской системы автоматической наводки корабельных орудий проходили непосредственно во время боевых действий. Опишем один из таких драматичных эпизодов, цитируя редкий документ.

Во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов наиболее удовлетворяющим условиям активной обороны в открытом море считался пароход «Веста». На нём были произведены необходимые переделки и приспособления для обращения в активное судно, затем его вооружили и установили аппарат Давыдова для автоматической сосредоточенной стрельбы. Для управления аппаратом был назначен член артиллерийского отделения Морского технического комитета подполковник Чернов. Что затем произошло с пароходом «Вес-та» во время крейсерства, лучше всего сказать подлинными словами его командира капитан-лейтенанта Баранова, отрывок из рапорта которого главному командиру Черноморского флота после боя с турками мы приводим:

«11-го сего июля (1877 года. — прим. авт.), находясь в 35 милях от Кюстенджи, имея курс вест-зюйд-вест, в семь с половиной часов утра был усмотрен чёрный дым. Дав машине полный ход, я поворотил и лёг на курс, дабы иметь одновременно возможность бить турецкий броненосец из трёх 6-дюймовых мортир и одного 9-фунтового нарезного орудия, могущих действовать почти на корму. Принимая это положение, я сильно рассчитывал на возможность командовать ходом над противником, предполагая, что он не может иметь скорость более 10 или 11 узлов, и потому я рассчитывал, пользуясь аппаратами автоматической стрельбы Давыдова, или уничтожить его навесным огнем, или за-ставить сдаться… Подполковник морской артиллерии Чернов, с неподражаемым мужеством делавший наблюдение за стрельбой и распоряжавшийся огнём кормовых орудий, пришёл ко мне на мостик, где я стоял у штурвала, и шёпотом доложил мне, что его роль как управляющего индикаторами аппарата Давыдова кончается, что неприятель так близко приближается к нам, что аппараты эти хотя и действуют прекрасно, но более помочь нам не могут, так как даже в промежуток полёта нашего снаряда расстояние делается менее и менее. Видя, что неприятель приближается, снаряды его осыпают шрапнелевой картечью снасти, рангоут, машинный люк и мостик, я согласился на просьбу подполковника Чернова и поручил ему вместе с лейтенантом Рожественским попробовать сделать ещё сосредоточенный залп. Два залпа сошлись. Снаряды турецкого броненосца, как кажется по осколкам, 11- и 7-дюймового калибра, ударили нас в корму; был разрушен капитанский вельбот, затем пробита верхняя палуба, и одна бомба лопнула частью в жилой, а частью на верхней палубе. Внизу бомба произвела пожар над самой крюйт-камерой, а на верхней палубе разрыв её был ужасен; он залил палубу кровью, уничтожил одну из мортир и, перебивши все проводники Давыдова аппарата, положил на месте двух артиллерийских офицеров, управлявших действием орудий… Лейтенант же Рожественский (будущий адмирал, командующий русской эскадрой в Цусимском сражении — прим. авт.), занявши место подполковника Чернова, распоряжался действием другой мортиры, стоя на возвышении банкета индикатора Давыдова, и благодаря ему брошенная бомба ударила неприятеля в крышку башни и лопнула внутри амбразуры большого орудия. На палубе турок произошло сильное замешательство. Затем из палубы повалил густой пар или дым, а после ещё двух-трёх наших выстрелов неприятель стал быстро уходить… Как честный человек, могу сказать одно, что кроме меня, исполнявшего свой долг, остальные заслуживают удивления геройству их и тому достоинству, с которым они показывали пример мужества и необычной храбрости».

Работы инженера-конструктора Давыдова признаны ныне крупнейшим вкладом в оснащение Российского морского флота и описываются во всех мировых энциклопедиях и справочниках по истории морского вооружения. Скончался Алексей Павлович в апреле 1904 года в Кронштадте.

В заключение. Сегодня оба города — Ржев, родина Алексея Давыдова, и Кронштадт, в котором он сделал свои выдающиеся изобретения и где погребён, по праву удостоены почётного звания Российской Федерации «Город воинской славы». Частичка этой славы принадлежит и Алексею Павловичу, нашему земляку.

И еще. Каким-то необъяснимым образом места рождения большинства тверских новаторов, рационализаторов и конструкторов российского масштаба отмечены в верховьях Волги. Конечно, были они и в Торопце, и в Удомле, и в Кесовой Горе, но не столь много, как здесь у нас, на ржевской земле.

Ольга Кузьмина,

Вячеслав Воробьев