Рассказ 

Сильные холода мы не любим. Морозы замедляют течение жизни. С неохотой просыпаемся, без аппетита завтракаем, с опаской выходим в уличный холод, туже затягивая шарф и поднимая воротник пальто, мёрзнем в трамваях и троллейбусах, добираясь до работы. На заиндевелом стекле вагона кто-то нацарапал: «Держитесь! Скоро весна»! Оптимист! До календарной весны ещё пять недель… Приехав на службу, отогреваемся горячим чаем и слушаем радио, стараясь не пропустить прогноза погоды — когда же уйдёт этот блокирующий сибирский антициклон?

Слава Богу! Прожили январь, такой же морозный февраль и серенький март.

Какие-то непривычные звуки за окном вырвали Андрея из глубин сна. «Воскресенье. Можно и подольше поспать. Так нет же, разбудили»! Рывком, ещё окончательно не проснувшись, метнулся к окну. Среди густо припаркованных машин его белая «Тойота» была в полном порядке.

Корявая надпись голубым мелом по асфальту: «Юленька, я тебя люблю…», прятала своё окончание под бампером красной «Ауди». На не занятом машинами тротуаре дрались дворники. Таджики или узбеки. Один, маленького роста, что-то вопил на незнакомом языке, наскакивая на второго. Второй дворник, бугай, на голову выше противника, дрался молча, набычив лоб. В поднятой руке он держал мобильник, а другой наносил удары. Его удары были редкими, но очень сильными: попадая по туловищу, он отбрасывал противника сразу на несколько шагов. Полюбовавшись этим спаррингом минуту, пока дворники не уронили мобильник на асфальт, Андрей отошёл от окна «погасить» будильник.

По воскресеньям он ездил на рынок за продуктами. Прихоть жены — такие же можно было купить в соседнем универсаме.

«Вперёд! Вперёд»! — сам себе напевал Андрей, обегая кучки собачьих какашек, живописно размазанных по асфальту ногами неудачливых прохожих, обычно, школьников. Горожане традиционно ленились лезть зимой в сугробы, выгуливая своих четвероногих питомцев. А весной и осенью газоны были слишком сырыми. Вот собаки и делали все свои дела прямо на асфальте. Дворники убирать обновляющиеся кучки не успевали. «Тем более, сегодня! — подумал Андрей, вспомнив драку. А среди дворников и строителей таджиков стало меньше»… — отметил он про себя. — Тоже отовсюду слетаются… присосаться к потокам».

Когда выехал на улицу, сразу испортилось настроение. Впереди стояла очередь на маршрутку. От очереди веяло какой-то угрюмой безнадёжностью. Стылые взгляды, с надеждой устремлённые вглубь улицы. Стайка девушек, зябко перебиравших длинными ногами, вызывала тоску. Значит, впереди уже пробки. Неужели посадка в машину станет самым скоростным эпизодом за утро?

Раннее солнце изо всех сил старалось согреть апрельский город, а холодный ветер весело гонял по улице прошлогоднюю пыль. Прохожие и потенциальные пассажиры маршрутных такси, поёживаясь, удивлялись несоответствию света, температуры и запаха свежей краски, источающейся с бордюров, оград — отовсюду. Перед ним шёл раздолбанный пассажирский «уазик-буханка», наполненный гастарбайтерами. Из открытой форточки в остановку полетела пустая пластиковая бутылка. Андрей про себя прокомментировал этот факт.

Впереди маячила пробка. Полупустые маршрутки толпились в очереди за пассажирами. Изгаженные вчерашним дождём машины упёрлись в эту нудную остановку. Надпись на одном из автобусов, нацарапанная нетвёрдой рукой, гласила: «Нэспишы».

«Буханка» всё ещё ползла впереди: перед постом ГИБДД оттуда вылетела пустая пивная банка и тут же следом — пакет, явно, с мусором. «Город их ненавидит, они платят тем же! Замкнутый круг», — подумал Андрей, пытаясь подавить в себе раздражение. «Интересно, что меня раздражает сильнее: скверная дорога, пробки на них или свинство этих «гостей с востока»?

Вся масса машин двигалась со скоростью не больше двадцати километров в час. Однако впереди роскошный «Порше-кайен» умудрился воткнуться в задницу не менее роскошному «Лексусу», причём, оба в этот момент совершали обгон по встречке. Водители матом выясняли, кто прав? До рукоприкладства дело ещё не дошло.

Светофор на перекрёстке загорелся зелёным. Затонированное такси стало поперёк потока, желая развернуться из правого ряда. На остальных ему плевать. Всем пришлось пропустить свой зелёный. При подъезде к нерегулируемому перекрёстку Андрей посигналил соседу в правом ряду, и сердобольная девица за рулём BMW притормозила, позволила ему сделать правый поворот из левого ряда.

Поворачивая на Конева, он разглядел справа кучку киргизов-гастарбайтеров, беспомощно толпившихся на тротуаре. Бесконечное движение машин делало переправу через многополосное движение невозможной. В их горах нет подземных переходов, и бедняги своими узкими глазками выражали грустную растерянность. Андрей сжалился, притормозил, приспустив стекло, крикнул.

— Ребята! Переход вон там!

Киргизы не отреагировали. Они продолжали удивлённо моргать — никто из них не говорил по-русски. «Видимо, таксистами приехали устраиваться», — с издёвкой подумал Андрей, срываясь с места.

Впереди пожилой мужчина остановил «пятёрку» у газетного киоска. Отстоял короткую очередь. С кипой прессы сел за руль. Двигатель начал выдавать ленивые звуки, наверное, означавшие, что работать не желает. «Сел аккумулятор. Зимой менять нужно было», — подумал мужчина. Он выбрался из кабины и попытался запустить движок, толкая машину, но через десяток шагов начал задыхаться, остановился и закурил.

Рядом, на тротуаре, кучковалась толпа восточных брюнетов различных возрастов. Все одинаково беззвучно смеялись, поглядывая исподтишка: «Что дэлать-то будэшь, дэдушка»? Но помочь никто не спешил.

«А к вам не обращусь», — подумал мужчина и сплюнул в их сторону. Те, жестикулируя, все дружно заговорили по-своему.

Сзади плавно затормозила громадина «Тойота». Открылась дверь, выпуская мужика спортивного вида, под стать своей машине.

— Что, дед, аккумулятор сдох? Пойдём…

Он «впрягся» в «пятёрку», и метров через пятнадцать та заурчала.

— Садись, пока опять не заглохла. Спасибо не надо…

Толпа восточных зрителей уважительно притихла.

— Ну что хари раззявили? Джигиты, мать вашу… — зло сказал Андрей, и щёлкнув дверью «Тойоты», покатил дальше.

Злость проходила, его взгляд тоже по-весеннему стал свежим, он как-то по-новому цеплялся за все мелкие, но появляющиеся каждую весну детали и отыскивал их.

Уже перед входом на рынок выставлялись товары: видеокассеты столетней давности, пустая бутылка из-под виски. «Тоже продаётся». Поношенные детские колготки, обувь со стоптанными каблуками, подшивка «Техники-молодёжи» за 1984 год.

Пьяная бомжиха валялась на тротуаре, ныла и качалась туда-сюда. Появились закутанные бабы с соленьями, вареньями. У всех был одинаково насторожённый взгляд: «Менты? Где»? Те вальяжно вылезали из своего УАЗика и не спеша двигались, разрезая толпу. Но готовность бабок мигом всё свернуть в узел и смыться просто висела в воздухе.

Торговые ряды разрезала трещина на тротуаре, заполненная грязью. С самой вершины груды мяса на прилавке упал сгусток рёбрышек с ценником. В грязь. Надпись на ценнике гласила: «Вичина». Старый, весь сморщенный азербайджанец в колоритной кепке, плохо выбритый, тыкал вверх палкой. Там, в сетке, застрял пакет с чьим-то мусором — прямо над его прилавком. На приклеенном на павильоне листке бумаги отпечатано объявление: «Бригада выполнит любые работы по постройке дома качественно. Рабочие понимают по-русски».

«Господи! — подумал Андрей. — У меня тесть с шурином за лето любую избу сварганят. Наверное, качественнее. С понятием».

У выхода с рынка Андрей остановился, привычным жестом выбросил два-три гнилых помидора, также привычно всунутых продавщицей. «Как ни старайся, всё равно не уследишь».

На обратном пути он словно почувствовал, как город давится потоком машин, как ненависть к несчастным водителям объединяет все улицы, и старинные, и современные, одинаково не рассчитанные на горожан. Какая-то старушка, которой Андрей вежливо уступил дорогу вне «зебры», всё равно обматерила его. Слов слышно не было, и он спокойно выдержал полный ритуальной «классовой» ненависти взгляд старушенции.

…Дремлют автомобилисты, пойманные в пробки. Кто-то спокоен, кто-то нервничает. Ведь один спешит, другой не очень, да и всё зависит от темперамента. Он обогнал стайку мамашек кавказского вида, весело болтавших на своём языке, а потом и их детей, шедших впереди и щебетавших уже по-русски.

«Что-то меняется, — подумал он, — а, может быть, и изменится. Всё-таки жизнь в городе меняет людей».

В центре города узкие, старые улицы в это время ещё более-менее свободны. Но и здесь непонятно откуда взявшийся МАЗ весело закозлил кузовом, сбавляя скорость перед зелёным светофором. «Кому-то в кайф проскочить, а ему в кайф постоять на светофоре первым — они словно в другом времени живут. Нет, причины транспортного коллапса — не дураки и не дороги. Дураки на дорогах — вот правильная причина». Припарковавшись во дворе, он взглянул на свою ставшую из белой «бурую» «Тойоту». Это всё из-за дурацких газонов…

— А самое главное и не купил, — огорчённо сказала жена, разгружая сумку.

Виктор Булычёв