РАССКАЗ

Продолжение. Начало в № 5

У тёщи Ракитянского «хорошие знакомые» были, наверное, повсюду. «Без нужных людей в жизни не обойтись», — было её жизненным кредо. Она довольно быстро узнала об истинных причинах увольнения Сергея и предложила зятю извиниться перед «мадам» Шкрябец и впредь уделять больше «внимания» её сыну. Что означало это внимание, Сергей прекрасно понимал. Тёща заявила, что этого будет вполне достаточно для его возвращения в школу. Главное, есть договорённость, ну а уж как будет Оксана Тарасовна возвращать всё на круги своя — это её дело. Заботилась любимая тёща о репутации зятя, но он понимал, что всё это делается с тем расчётом, чтобы никоим образом тень от произошедшего не упала на дочь, младшего преподавателя в университете. К этому можно было относиться как угодно, даже согласиться. Сергей наотрез отказался. И как только отказался от предложения тёщи, он стал для неё «никем». Пока не в смысле родства, а в смысле общественного положения. Через неделю Юлия подала на развод, заручившись подписью мужа в заявлении. Сергей не возражал, понимая, что их брак, рано или поздно, всё равно бы рухнул. Не было бы этого случая, в будущем поджидает много неприятных ситуаций, когда придется принимать колючие решения и совершать поступки, не устраивающие тёщу. И ушёл жить к матери.

* * *

Нужно было искать заработок. Устроиться на неквалифицированную и неплохо оплачиваемую работу было почти невозможно. Доски объявлений с вакансиями были сплошь заклеены заявками, но ничего подходящего Сергей не находил. Тут ещё непредвиденно понадобились деньги. Тридцатка. На лекарства матери. Ракитянский решил обратиться к однокурснику Валерику. Бесполезно. Отказывая, тот бил себя в грудь:

— Думаешь, мне приятно отказывать? Потому и злюсь. Нет у меня, а тебе надо, я знаю, — и глядел душевно, доверительно и лживо. Сергей, не попрощавшись, ушёл и вычеркнул его из «списка» знакомых.

Да, со знакомыми было всё ясно, много их у Ракитянского, а вот с друзьями… Как-то подрастерял он их после женитьбы, да и занятия боксом отнимали немало времени. Удаляясь от доски объявлений, которую совсем недавно повесили в их новом микрорайоне, он вспомнил про Вовку Лебедева, бывшего соседа по улице. Этой улицы с садами и огородами, с палисадниками, заросшими сиренью и шиповником, уже не существовало. Выросли панельные девятиэтажки. Но старые друзья, жившие здесь, не затерялись без следа в других микрорайонах, не растаяли в дымке рабочих окраин. Они жили в этих стандартных бетонных коробках. Вовка был на два года старше Ракитянского, отслужил в армии, сейчас работал сварщиком. Был, как никто из старых друзей Сергея, приспособлен к непредсказуемой жизни. Без боязни увольнялся с одного хорошего места, чтобы поменять на лучшее, и никогда не ошибался. Ввязывался в «авантюры» с сезонными работами в артелях, шарагах, и всегда оставался в выигрыше. Жена, двое детей, денежная работа, возможность халтуры, дом — полная чаша, как говорили в старину. И никогда не был жадным. Мог выручить деньгами, поддержать советом. Жил аппетитно, со вкусом. Его жизненный опыт был гораздо богаче, чем у Ракитянского. Они давно не встречались,
но детская дружба остаётся надолго.

Его встретила жена Вовки. Повела на кухню. Паркет под ногами скрипел и подпрыгивал. Настасья застелила его дорожками и паласами — меньше, но всё равно скрипит. Кухня, — а они расселись в этом «святом» месте, — обставлена мебелью, которой в магазине не купить.

Сергей рассказал про свои горести и ждал, что ответит Вовка. А тот курил и молчал. Потом, мочаля окурок в пепельнице, спросил.

— Значит, ты сейчас безработный?.. Чай будешь?

— Давай… И если можешь что посоветовать, то не тяни.

Вовка молча разлил чай по чашкам, поставил на стол сахарницу, печенье.

— Значит, деньги нужны позарез. Срочно. И чем больше, тем лучше.

— Примерно так. А тридцатка прямо сейчас…

— Иди на радиозавод сколачивать тару. Никакой квалификации не требуется, и текучка большая. Места всегда есть. Гвозди, думаю, забивать умеешь, химик? Ах, не химик, физик… Ну ладно. Неделю будешь больше по пальцам бить, чем по гвоздям, и норму выполнять не будешь, а потом до ста двадцати в месяц можно заколачивать. Но это не всё. Пока будешь оформляться на радиозавод, пиши заявление в лесоустроительную экспедицию. Контора у них на Шмидта, найдёшь. Вот там настоящие деньги. Работа сезонная, трудовой книжки сейчас не потребуют. Полевой сезон начинается где-то в мае. А с завода уволишься недели за полторы до отъезда, сдашь трудовую книжку в экспедицию. Всё лето в тайге. Если «планшет» хороший будет, за сезон можно тысячу чистыми заработать, если работать будешь, а не филонить. Просись в отряд к Фролову Пал Палычу. Ребята у него проверенные, одни и те же каждый сезон. Познакомишься — всё нормально будет. И вот тебе инструмент для работы, — он принёс из кладовки и положил перед Ракитянским завёрнутую в тряпку «саблю», что-то похожее на мачете, необходимую в тайге для рубки кустарника.

— Когда же ты успел там поработать?

— А пока ты в своих университетах учился. Вернёшься осенью — зайдёшь, расскажешь, как там в тайге. Если решишься ехать. Я тебя не пугаю…

Сергей невесело усмехнулся.

— Ну, счастливо оставаться, Вовка! И спасибо за совет, и за «саблю».

— А тридцатка-то нужна?

На жёлто-зелёной клеёнке лежали три червонца.

— Конечно…

* * *

Ракитянский быстро прошёл через волокиту оформления и с понедельника вышел на работу. Дня через три пальцы на левой руке были в синяках, под ногтями появились пятна кровоподтёков. В пятницу выдавали аванс. Выписали и Ракитянскому. Двадцать пять рублей. Можно сказать, повезло.

Сергей решил перед отъездом в тайгу все заработанные деньги оставить матери, чтобы ни в чём не нуждалась. Но и их могло не хватить — до отъезда тоже жить нужно. Можно было устроиться ещё на одну работу. Например, ночным сторожем. Получив у начальника цеха разрешение на совместительство, взяв под расписку трудовую книжку, он отправился на овощную базу.

В отделе кадров вместо серьёзного мужчины в костюме и при галстуке его встретили две женщины не-определённого возраста.

— Люба, к нам мужчина пожаловал, — заметила Сергея одна. Другая окинула его оценивающим взглядом.

Сергей объяснил, что ищет работу, желательно ночным сторожем, потому что днём вкалывает на заводе.

— Это можно, — женщина заглянула в трудовую книжку, покачала головой, наверное, увидев печати: «принят», «уволен», «принят». И всё в течение полугода. Небрежно перелистала страницы. В трудовой и было всего три записи, но более подробные. Она остановилась на первой, внимательно её прочитала. Раз, другой, третий.

— У тебя и документ об образовании имеется?

Хотя предъявлять документ об образовании, чтобы устроиться ночным сторожем, не требовалось, но чтобы не дерзить дамам, прервавшим ради него такое важное чаепитие, и с первого дня не портить отношений с завкадрами, Сергей протянул ей синюю книжицу университетского диплома, новенькую, не успевшую пообтереться, с тиснёными буковками на обложке. Она раскрыла её и внимательно, гораздо внимательнее, чем трудовую книжку, прочитала.

— Так что же Вы…

— Обстоятельства, — не дав ей задать вопрос и сделав грустное лицо, ответил Ракитянский.

— Понимаю, — она возвратила диплом, — а как, с этим делом? — завкадрами выразительно щёлкнула себя пальцем по горлу.

— Могу, но не употребляю. Даже по праздникам. Спортом занимался.

— Смотрите, Борис запаха спиртного не переносит, — тон её изменился, стал заботливо-материнским, — вылетите в момент. Сторож нам нужен, надо переговорить с начальником охраны, ему решать. Дежурить по двенадцать часов через двое суток. С восемнадцати до шести утра.

— Подходит. А какой оклад?

— Шестьдесят, ну, и фрукты, овощи… Конечно, в разумных пределах.

— И каковы эти пределы?

— Начальник объяснит. Вот забыла спросить, Вы серьёзный мужчина, или перекантоваться у нас решили?

— Если честно, то до мая, — потупился Сергей.

— Честный парень — уже хорошо. Уверена, Борис возражать не будет. Пойдём, я тебя с ним познакомлю, потом оформишься, — незаметно «шоколадная дама» опять перешла на «ты».

Борис Григорьевич встретил Ракитянского словами, которыми, наверное, встречал каждого, кто приходил устраиваться в охрану.

— В армии служил?

— Нет.

— Плохо.

Желая разрушить неправедное мнение, сложившееся о не служивших в армии, и не рассчитывая, что его поймут без дополнительных разъяснений, Сергей всё же ответил на принятом среди боксёров жаргоне.

— Двенадцать лет «стучал». В школе, в университете.

— Да! — обрадовался Борис Григорьевич. — И до чего достучался?

— До мастера спорта…

— У кого?.. Слушай, а ты не тот Ракитянский, что в шестьдесят восьмом первенство России взял во втором среднем?

— Тот самый, — нехотя ответил Сергей. Не хотелось ему вспоминать о том времени. Каким счастливым он тогда себя чувствовал.

— Так у кого стучал?

— Последние пять лет у Лёвы Голубкова. Он в университете завкафедрой работал.

— Да!!! — удивился Борис. — А мы с ним в одной команде были, когда он, как и ты, выиграл первенство России. Первый раз. А всего… — он задумался, — Ладно. А по тебе и не скажешь, что столько лет в ринг выходил. У меня глаз намётанный. Я в таких делах в первую очередь обращаю внимание на уши, нос, губы… А у тебя всё в порядке с этим.

— Мне по другим местам доставалось, — пошутил Сергей.

Бокс в Союзе всегда был клановым видом спорта. Все, кто достиг мало-мальских успехов, как бы принадлежал к особой касте, где каждый мог рассчитывать на помощь другого.

— Сможешь раз в неделю в «Динамо», приходить? Всё устрою. Постучим. Я ведь к.м.с. Немного до мастера не дотянул.

— С удовольствием, только выбирай дни, когда буду свободен от дежурства.

— Отлично! Иди, оформляйся. Только бумажку черкану для кадров. Когда выходить на работу, там скажут. Если что, обращайся…

* * *

Теперь, когда он работал на двух работах и суммарная зарплата обещала некое финансовое благополучие, Сергей ловил себя на мысли, а стоит ли ехать на другой край страны за большими деньгами? И в то же время будущая дорога манила, обещая встречу с новыми людьми и новыми местами, сулила возможные приключения. С приближением времени отъезда колебания сменились уверенностью в правильности выбора.

За февраль заработал на заводе девяносто рублей, за март больше сотни, а в последних числах апреля принёс в отдел кадров экспедиции трудовую книжку. Здесь не особенно удивились, что Сергей работал учителем в школе. Видали, наверное, и не таких. Рабочих своего отряда он не встретил, а лишь получил информацию, что отъезд — двенадцатого мая на семичасовой электричке. Оставил матери все деньги, кроме сорока рублей на расходы в дороге, — проезд до Амурской области оплачивала экспедиция, — и на вокзал.

Виктор БУЛЫЧЁВ