Отец космонавта — герой Ржева

Окончание.
Начало в N№ 3

ПЕРЕЖИВШИЙ
САМ СЕБЯ

(Из воспоминаний участника воздушных боёв в небе Ржева И.Е. Фёдорова).

… Перед наступлением 30 июля 1942 года штаб 209-й авиадивизии располагался в районе Ладьино-Никольское в 60 км северо-восточнее Ржева. 5-й гвардейский авиаполк в то время был на постое в деревне Дары. С этого аэродрома наши лётчики взлетали на боевые задания для поддержки с воздуха наших войск, готовившихся к Ржевско-Сычёвской операции.

Гвардейцы эскадрильи Лавейкина нередко вылетали в район Ржева на воздушную разведку. Необходимо было установить расположение полевых аэродромов, наличие зенитных заграждений противника; уничтожить средства передвижения и передать добытые данные в штаб дивизии. Это была трудная работа, так как немцы на занятой ими территории настроили ложных аэродромов с муляжами самолётов. Используя разведданные, наши бомбардировщики и штурмовики «зачищали» указанные в донесениях объекты неприятеля.

Для прикрытия наших самолётов-разведчиков командование авиаполков вынуждено были посылать дополнительные наряды самолётов. Появление их на средних высотах и ниже всегда вызывало мощный огонь вражеских зенитных батарей.

Возвращаясь на базу, Лавейкин обнаружил немецкий самолёт-разведчик «Ме-109». Стал сближаться с противником, и тут появилась группа «Хе-111». Встреча с втрое превосходящим противником не предвещала ничего хорошего. Уклониться от «драки» не было и мысли. Лавейкин даёт своим гвардейцам команду: «Атакуем!».

Очевидцем этой встречи группы Лавейкина с противником оказался возвращавшийся после выполнения боевого задания лётчик-ас 157-го истребительного авиаполка, майор авиации Иван Евграфович Фёдоров. Спустя много лет он рассказал московскому журналисту:

«… И надо же — при подлёте к деревне Дары я ещё издали увидел, как Лавейкин четвёркой «ЛаГГов» ведёт бой с целой армадой «хенкелей» — залез в самую середину фашистских самолётов и крутится среди них, не давая им возможности поймать его истребитель в прицел…

… Тогда у командующего Калининским фронтом Конева в Дарах была какая-то база, вот немцы и «навещали» её периодически. А ведь с «хенкелями» в воздушном бою шутки плохи — они могут вести огонь со всех сторон, поскольку «мёртвых конусов», в отличие от «юнкерса», у них практически нет.

… В общем, крутится Лавейкин и его группа среди «хенкелей», которых «пасут» две пары мессеров. А у меня полный боекомплект и полный бак горючего. К тому же, я иду со стороны солнца, и немцы, похоже, меня не видят. Недолго думая, захожу в пике, чтоб посильнее разогнаться, и потом свечой взмываю вверх прямо под брюхо ведущему фашисту, и поджигаю его. Горящий самолёт с резким снижением уходит к земле. Остальные, увидев, что Лавейкину пришло подкрепление, начали метаться, как попало, освобождаясь от авиабомб. Лавейкин, воспользовавшись их замешательством, сбивает «Хенкель». Остальные немецкие вояки, видимо, не стали испытывать судьбу, уклонились от продолжения боя…» («Переживший эпоху», В. Шалагинов, 2008 г.).

Война непредсказуема. В это суровое время можно погибнуть не только в бою с противником. Самое страшное было для советского воина — погибнуть с клеймом «труса», «предателя». Лётчику-истребителю, Герою Советского Союза Ивану Лавейкину чудом удалось избежать этой участи.

Суровый приказ «Ни шагу назад!» подвёл под расстрел с клеймом «труса» многих бойцов наземных войск и лётчиков. И этот приказ, поспешно исполняемый (часто без разбирательств), загубил многих командиров и бойцов. Расстрелы были обычным явлением.

Лавейкин после войны свой день рождения отмечал дважды — 2 августа и в день, когда для него и его группы солдатами была выкопана могила.

Это событие произошло в начале августа 1942 года. За освобождение Ржева шли жестокие бои, воздушные сражения, когда над полем боя по несколько часов подряд вертелась многоярусная «карусель» из наших и вражеских самолётов.

12 августа от пехотинцев в штаб фронта поступил звонок: «Мы здесь стоим насмерть, утопая в ржевских болотах, а в воздухе нет нашей авиации!..»

Командующий Калининским фронтом Конев был одним из самых суровых и безжалостных командиров.

— Если хоть одна немецкая бомба упадёт на головы пехотинцев, отдам виновных под трибунал, независимо от воинских званий и должностей, — предупредил он командующего 3-й Воздушной Армии генерал-полковника Громова.

Заслуженный военный лётчик-испытатель, Герой Советского Союза Иван Фёдоров рассказал: «В тот момент проводилась подготовка к Ржевско-Сычёвской операции. На прикрытие войск на Ржевском направлении наши лётчики летали «четвёрками». Когда в «ЛаГГах» кончалось топливо, боевую группу сменяла другая. Работать приходилось при сплошной плотной облачности.

Звонит мне Громов, спрашивает:

— Кто летал у тебя вчера в 9 часов утра?

— Группа Лавейкина: Радченко, Макаренко и Уроденко. Они только что сели, — отвечаю ему.

— Всю группу во главе с Лавейкиным Конев приказал расстрелять, и в 14.00 доложить об исполнении. Наши войска под Ржевом не были вчера прикрыты с воздуха, — сказал он.

Я сразу подумал: быть этого не могло. Возможно, из-за плотной облачности пехотинцы не увидели истребителей Лавейкина.

— С кем же мы воевать будем, если таких лётчиков, как группа Лавейкина, под расстрел? — попробовал я возразить Громову. — Они на днях сбили 11 самолётов противника!

Не знаю, что сказал Коневу Громов. Не прошло и двух часов после телефонного с ним разговора, как на своём забрызганном грязью «опель-адмирале» прикатил Конев в сопровождении адъютанта подполковника, который, не здороваясь, сорвал с меня погоны. Это означало, что и меня под расстрел за неисполнение приказа командующего фронтом.

Поодаль солдаты уже роют могилу, и не в длину, а в глубину, чтобы «предатели» лежали в земле согнувшись. Уже собрались к ритуалу казни автоматчики. Но этот «ритуал» казни над лучшими лётчиками 5-го гвардейского авиаполка не состоялся. Стараясь не нарваться на оскорбительные слова Конева, я показал ему журнал боевых вылетов и, кажется, убедил его, что лётчиков при плотной облачности пехотинцы могли не заметить, что вылет был, и в расчётное время они прикрывали их с воздуха и даже сбили один самолёт противника.

Сдерживая ярость, Конев сверкнул глазами, бросил свой золотой пистолет в стенку блиндажа, изрёк: «Впервые отменяю свой приказ» — и, резко повернувшись, вышел…».

В архиве Министерства обороны сохранилась копия приказа, где говорится о предании суду Военного Трибунала «за уклонение от воздушного боя при встрече с самолётами противника» лётчиков группы Лавейкина и его отмене.

Тогда даже Громов был удивлён: почему строгий Конев не расстрелял майора Ивана Фёдорова, заступившегося за лётчиков Лавейкина, приговорённых к расстрелу.

А Фёдоров не мог поступить иначе. Во-первых, группа Лавейкина была одной из результативных. Во-вторых, Иван Евграфович сам был в схожей ситуации: будучи испытателем, из конструкторского бюро он угнал на Калининский фронт самолёт с секретным оборудованием.

И попал под Военный Трибунал. В Мигалово майора Фёдорова встретил с угнанным самолётом генерал Громов. Выслушав бывшего своего однополчанина, сказал:

— Не куда-нибудь сбежал, а на фронт.

С большим трудом отстоял Фёдорова. Тот проступок можно было искупить кровью или сбитыми самолётами противника.

30 сентября главкомом ВВС был подписан приказ о создании полка асов, способного противостоять асам германской империи. Командиром был назначен майор Фёдоров. Одними из первых лётчиков в полк асов были приглашены Иван Лавейкин, Виталий Попков, Григорий Онуфриенко и другие. Здесь Иван Павлович встретился с другом, о судьбе которого не знал с самого начала войны, Николаем Дмитриевым.

ПЯТЁРКА ЛАВЕЙКИНА

Стрелки военного времени конца 1942-начала 1943 годов всё чаще стали показывать результативность наземных и воздушных сражений. К Ржеву стали подтягиваться получившие свежее пополнение войска и резервы Главного командования.

Почерк воздушного бойца майора Ивана Лавейкина стали узнавать даже маститые асы противника, и всё чаще в эфире слышались слова:

— Ахтунг! Ахтунг! В небе пятёрка Лавейкина!..

— При встрече с врагом в воздухе о страхе некогда думать, — говорил молодым пилотам на разборке полётов Иван Павлович. — Там всё решают секунды, если не сбил врага ты, собьёт тебя он. И только одна мысль в голове: не погубить машину, уничтожить врага.

Однажды Лавейкину довелось вести пятёрку истребителей в районы Ржева и Зубцова. Выполнив боевое задание пехотинцев, возвращались на базу в Торжокский район. Горючее и боеприпасы на исходе. Вдруг — неожиданная встреча с группой немецких истребителей. Соотношение не в нашу пользу.

Лавейкин принимает решение об атаке. Группа набирает разгон и врезается в строй крестоносцев, до этого не обнаруживших опасности. Два сразу были сбиты пулемётной очередью Павла Пескова. В дуэльной круговерти рядом с Лавейкиным сражался Игорь Шардаков… Неизвестно, чем бы закончилась эта «потасовка» в воздушном бою, не появись помощь соседей из истребительного авиаполка.

Воздушные бои для комэска Лавейкина, его пятёрки и всей эскадрильи были нелёгким испытанием. Под Ржевом они получили опыт мастерства и тактических приёмов воздушного боя. В эскадрилье Лавейкина были лётчики-истребители Павел Песков, Анатолий Соколов, Игорь Шардаков, Николай Дмитриев, Борис Журин, Фёдор Дахов и другие, наводившие страх на немцев, когда появлялись в воздухе.

Слава гвардейцев эскадрильи Ивана Лавейкина выходила за пределы дивизии, Калининского фронта. В «Комсомольской правде» помещены пять портретов героев воздушного боя. Среди них портрет и ведущего пятёрки лётчика-истребителя Ивана Лавейкина. Снимки героев сопровождались текстом: «Вся страна, весь советский народ знают героическую пятёрку лётчиков-истребителей, победившую в воздушном бою тридцать немецких стервятников, — говорилось в заметке под фотографиями. — Советские лётчики Павел Песков, Николай Дмитриев, Василий Ефремов, Иван Бородин показали себя военными специалистами высокого класса, мастерами воздушного боя с противником, в несколько раз превосходившим их в численности…

Во время воздушного боя у машины Павла Пескова «ЛаГГ-3» оказались повреждёнными рули набора высоты. Два вражеских аса увязались за «раненой» машиной Пескова. На помощь товарищу подоспели Иван Лавейкин и Василий Ефремов. Они сбили стервятников, и вся пятёрка благополучно приземлилась на одном из аэродромов на Новоторжской земле…»

С утра до вечера наши истребители «висели» над линией фронта, сопровождая «илов» и «пешек», обрабатывающих передний край противника, и старались не допустить к нашим позициям немецких бомбардировщиков, сами при этом неся немалые потери от зенитной артиллерии.

Московский историк, журналист, автор ряда книг о Ржеве, обнаружил в архиве ЦАМО интересный документ: «о лично сбитых самолётах противника в воздушных боях в 1941-1945 годах подполковником авиации Лавейкиным Иваном Павловичем». В лётной книжке с 18.08.1941 г. по 20.05.1944 года значится 24 сбитых им самолёта противника. В этом документе обозначен не только тип сбитого стервятника, но обозначен месяц, день и место, где произошёл воздушный бой. Чаще упоминаются Ржев, Полунино, Сычёвка, Домашино, Соломино, Ведерниково.

К июлю 1943 года Иван Павлович совершил 498 боевых вылетов, участвовал в 106-ти воздушных боях, сбил 24 вражеских самолёта.

Звезду Героя он получил в основном за сбитые вражеские самолёты во время воздушных боёв за Ржев. Это было время, когда воздушные баталии с врагом приносили не только победы, но и большие потери. В воздушных боях на ржевском направлении погибли однополчане Лавейкина политрук 5-го гвардейского авиаполка, лётчик-истребитель Анатолий Соколов, Пётр Ковац, Иван Мещеряков, Василий Мигунов, Ибрагим Бикмухаметов, Анатолий Томильченко…

Все войны когда-нибудь кончаются. Кончилась и эта, ненавистная Великая Отечественная. Иван Павлович Лавейкин продолжил службу в Советских Вооружённых Силах. Ему присвоено звание «Заслуженный военный лётчик СССР». Участник боёв за Ржев генерал-майор авиации Лавейкин стал преподавать в военном вузе, в должности заместителя начальника кафедры военной Академии. Многие его однополчане избрали после войны гражданскую профессию.

Сын героя Ржева избрал схожую с отцовской профессию. Александр Иванович Лавейкин стал космонавтом. В 1968 году Александр Лавейкин учился в высшем московском техническом училище имени Баумана. Работал сначала в конструкторском бюро, и вскоре стал участвовать в создании и испытании космической техники.

В 1978 году сын Героя Советского Союза Александр Лавейкин был принят в отряд космонавтов.

Чуть больше двух месяцев герой воздушных боёв в небе Ржева не дожил до первого космического полёта сына. Иван Павлович Лавейкин ушёл из жизни 2 декабря 1986 года. Бортинженер «Союза-ТМ-2», а затем и космического корабля «Мир» Александр Лавейкин совершил полёт 6 февраля 1987 года.

Александр Иванович находился на космической станции «Мир» до 30 июля 1987 года. Во время пребывания на станции он три раза выходил в космос. После полёта работал инструктором космонавтов. Герой Советского Союза — второй в семье.

Сейчас является заместителем директора мемориального музея космонавтики. Президент региональной общественной организации Героев Советского Союза лётчиков-космонавтов.

Николай ШАПОВАЛ

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *