Так получилось, что жизнь Олеси совершила крутой поворот сразу после окончания школы. Ей бы в институт поступать, как все подруги, а она влюбилась. Лешка, хоть и на два года старше ее, а тоже был неопытен в житейских отношениях. Они «доигрались» до ребенка и скрывали это, опасаясь гнева родителей. Потому что их матери никогда бы не простили им «блуд» без штампа в паспорте.

Осенью Лешку призвали в армию. Он ушел, оставив ее полнеть на глазах усмехающихся соседей и… домой уже не возвратился. Поступил в военное училище в Питере. А в Питере таких девчонок, как Олеся, пруд пруди.

Олеся родила «в девках», став матерью-одиночкой, хотя сама  еще девчонка, нуждавшаяся в заботе близких. А те ее ненавидели. «Опозорила нас», — твердила мать да еще стала попрекать ее куском хлеба, высекая из глаз Олеси горькие слезы.

Ребенок стал для Олеси чем-то вроде живой игрушки, с  той разницей, что нельзя спрятать обратно в коробку, когда игрушка надоела. А «играть» приходилось каждый день. Вернее — жить, без надежды на светлое будущее. Нет специальности, нет хорошей работы. Но как мать всю жизнь горбатиться на стройке она не хотела. Да и строительство в городе что-то «приуныло».

И тут ее судьба снова совершила поворот. Как-то раз, будучи в гостях у подружки, Олеся напилась и расплакалась: «Надоело, повеситься лучше». Подружка была девицей «крученой», и деньги у нее всегда водились.

— Ты че? Не знаешь, как заработать? — удивилась она. — С твоими-то данными и мордашкой! — Надевай красную юбку и туфли, и вперед, — закончила подружка свой монолог.

Так Олеся после некоторых раздумий и советов подруги оказалась на трассе, обслуживая шоферов, кативших по шоссе «Москва-Рига».  Ее стали называть «плечевой», то есть, девушкой от поворота до поворота дороги или, как говорят циники, «от плеча до плеча».

Олеся стояла на обочине трассы, неподалеку от придорожного кафе. В ее сторону с дороги «вильнул» черный внедорожник. В нем — двое: один в отцы ей годился, другой — по возрасту ровесник. По виду — солидные люди. Старший, приоткрыв дверцу, поманил ее пальцем, а когда она приблизилась, распахнул дверцу авто, предлагая ей занять место в салоне. И пошла работа…

В ожидании расчета Олеся поправляла прическу и радовалась, что повезло: нормальные мужики попались. Не садисты, не хамы, а то ведь всякое бывает.

Старший достал портмоне. Выдернул купюру в сто долларов США. Олеся не поверила глазам. Обалдеть можно.

— Сдача найдется? — спросил старший, протягивая ей бумажку. — Ты же всей суммы не стоишь.

Олеся отрицательно замотала головой. Жалость какая. Опять вместо счастья мираж.

— Ну, других денег нет, — сказал мужчина. Он повертел купюру и взглянул на поникшую девушку.

— Тогда серьги снимай. Себе новые купишь, — предложил он.

Она проворно отцепила сережки и передала их мужчине. Приняла купюру и затолкала ее в тайничок сумочки. Потянулась к ручке, замыкающей дверцу. Пора вылезать обратно на обочину.

На дороге показался
КамАЗ, тянувший груженый прицеп. Дальнобой шел со стороны столицы и явно не спешил.

— Окажи любезность, — обратился к Олесе расплатившийся мужчина. — Тормозни его. Тебе все равно, с кем назад возвращаться, а у нас бензин на нуле. Может быть, разживемся?

«У него же соляра?.. — удивилась Олеся. — Ну мужики, даже про это не знают», — подумала она.

— Соляра в баке, — сказал старший по возрасту, — а бензин в канистрах на продажу. Это бизнес, а дорога — это рынок на колесах.

— Ладно, — согласилась Олеся, опуская ноги в туфельках на асфальт. В конце концов, почему бы и нет? Ее работа — тоже бизнес. Жаль, правда, что абсолютно честного бизнеса не бывает, а так, жить можно. Подняв руку, она шагнула вперед…

Пока ее бывшие клиенты общались с водителем-дальнобоем, Олеся ждала у подножки большой машины.

Водитель, назвавшийся Серегой, действительно оказался запасливым. Сам отнес канистру к авто. Потом отсчитывал наши «деревянные» рубли из своего кошелька.

Серега вернулся к машине и подмигнул ей.

— Сказали, что тебя дарят в качестве презента.

— Еще чего? — Олеся шагнула прочь, а Серега расхохотался.

— Да пошутил я, — сказал он. — Лезь в кабину. Теперь у меня денег на десять таких, как ты, хватит.

Им подмигнул светом задних габаритных огней удалявшийся по шоссе внедорожник.

В кабине КамАЗа у приборной доски Олеся разглядела фотокарточку: некрасивая женщина с младенцем на руках.

— Твои, что ли? — кивнула она на фото.

— Ага. Мои, — подтвердил Серега. — Ты пока раздевайся, а я денежку проверю. У меня специальный прибор имеется, да я забыл про него.

Олеся лениво стянула плащ. Потянулась к пуговкам блузки. Наблюдала, как Серега вставил денежку в прибор и… чертыхнулся. Купюра оказалась фальшивая. Он с силой потряс корпус определителя подлинности, но ничего не изменилось.

— Лох ты, Серега, — криво усмехнулась Олеся. — Знаешь, сколько сейчас фальшивок «ходит». Вон, в газетах только и пишут об этом.

— Убью, — Серега замахнулся на девушку. — Ты была с ними, ты меня останавливала.

Кулак завис над Олесиной головой, но она не закричала, не отпрянула. Ответила просто:

— Да пошел ты… И я вместе с тобой, дура-благотворительница. — На, возьми как сувенир, — она достала из сумочки свою купюру в сто долларов и протянула ему. — Вот чем они со мной расплатились.

Серега недоверчиво принял купюру. Проверил. Фальшивая. Бросил ее на колени Олеси. Вздохнул. Завел двигатель. Надо ехать. Все же оставаться в дураках намного легче. Развлекаться с девушкой ему не хотелось.

— Куда подвезти? — спросил он.

— Не знаю, — ответила она. — Ничего не знаю. Вези, куда глаза глядят. Хоть к черту на кулички. Хоть на край света, но вези!

— Не, — улыбнулся Серега, — так далеко я не поеду. Да и на край света мне с тобой не по пути. Ты уж туда давай самостоятельно, с другими.

На педаль газа он все-таки надавил, и КамАЗ рванул вперед. Зачем? Чтобы Олеся могла начать все сначала.

Осень — не лето. Небо в тучах, как в черных кляксах серая скатерть. Стоит девушка возле дороги. Ветер рвет полы плаща, откидывая в сторону, будто занавес, обнажая стройные девичьи ноги. Холодно. Девушка растерянно запахивает плащ. Она стоит на обочине шоссе, как кукла, забытая после игры. До дома далеко, но возвращаться все же придется. Потому что за одним поворотом дороги — прошлое, а за другим — будущее, которое пока неизвестно…

Что стало с Олесей и другими подобными ей девушками из «лихих» и последующих времен, кто знает… Потому что жизнь — тоже как дорога, на которой за поворотом следует другой поворот. Только дорога бывает у каждого своя.

Евгений ОЖОГИН