— Катюша, мы с тобой беседуем накануне Дня всех влюбленных. А сама ты считаешь 14 февраля праздником? Ведь есть еще День семьи, любви и верности.

— Да, но как-то особенно мы с моим парнем его не отмечаем. А день в честь Петра и Февронии считаю праздником, касающимся не влюблённых, а родителей, детей и близких родственников.

— Любовь — чувство, сложно поддающееся объяснению…

— Для меня любовь — смысл жизни. Когда встречаешь человека, то сразу чувствуешь, связаны вы духовно или нет. Позднее эта связь становится сильнее, прочнее — это и есть любовь. С её появлением все обретает смысл. И сейчас мне трудно представить свою жизнь без этого чувства.

— Ты — человек творчества, благодаря кому или чему?

— Когда была маленькая, жила у бабушки и дедушки в Санталово. Бабушка Анна Яковлевна научила готовить, очень люблю ее сырники и блины из русской печи. А как здорово залезть на печку после зимней прогулки! Дедушка Валентин Анатоль-евич сам немного рисовал, писал стихотворения и рассказы, он помог увидеть красоту природы, вложил в мои руки листок и карандаш. Начинала рисовать сама, потом училась в школе искусств N№ 2, с отличием ее окончила.

— Что для этого нужно?

— Чтобы рисовать, нужен талант. Без задатков научиться этому нельзя. Деревня помогла мне увидеть красоту окружающего мира, «подсказала» руке, как передавать это на бумагу. Сейчас продолжаю рисовать, как воспитанница и помощница хожу в студию «Я — художник» к Ирине Николаевне Аввакумовой.

— Какой профессии ты хочешь научиться?

— В детстве очень хотела быть космонавтом. Признаюсь, до сих пор хочу. Космос — тайна, загадка, которая не может не манить.

— Почему бы и нет. Сейчас эта мечта обычному человеку, правда, с большими деньгами, ближе, чем лет тридцать-сорок назад… Что еще для тебя непознанная тайна?

— Искусство во всех его проявлениях. Мечта стать космонавтом остается, но параллельно есть еще одна — стать дизайнером. И к этой мечте я иду, рисую.

— Как ты пришла в «Текстильщик»?

— Три года назад мама рассказала о клубе, о Диане Александровне, о театре моды. Мне захотелось попробовать себя в роли модели.

Кастинг проходил в свободной форме, рост, вес — не столь важен. Нужно было встать и пройти. А как страшно было!

— Выходит, дух авантюры тебе не чужд.

— Да. До театра я в школьных постановках стеснялась участвовать, публичности побаивалась. Даже к доске выходить.

Захожу, девочки сидят с прямыми спинами. Прошла я и… Диана Александровна захлопала в ладоши и сказала: «Какая ровная осанка». Это стало для меня приятным открытием. Я убедилась: хочу сюда ходить. Потребовалось полтора года, чтобы развить в себе внутреннюю уверенность. Боязнь сцены прошла. Сейчас я люблю сцену, жить без нее не могу. И коллектив принял меня.

— Соперничества между девочками-моделями нет?

— Нет. Девочки ходят в театр по шесть, восемь лет, наши отношения на равных. Маша Александрова — моя лучшая подруга.

Когда я пришла в театр и спросила: что будет, если кто-то из нас упадет во время показа — другие пройдут мимо? Мне ответили так: «Нет, поможем встать».

— Модница — это про тебя?

— До того, как пришла в театр моды, не сказала бы о себе так. А сейчас… в лучшем смысле этого слова, да. В повседневной жизни я отдаю предпочтение кедам, свободному стилю в одежде. У меня сформировался свой стиль. Меняться? Готова, но кеды точно оставлю!

— Что есть для тебя мода?

— Временное понятие… Стиль, настроение…

— Как ты относишься к тем, кто строго следует ее тенденциям?

— Моду дизайнеры представляют несколько раз в год, стиль — мы выбираем сами. В идеале каждый должен найти свой стиль. Если чему и следовать, то с оглядкой, подходит ли фасон, например, по фигуре. У меня, например, нет ни одной камуфляжной вещи. А это было модно.

— Создание моделей — дело фантазии и рук Дианы Гоголевой, со своими воспитанницами руководитель советуется?

— Да. Диана Александровна просит показать эскизы моделей одежды, как я их вижу и, бывает, привносит в работы мои дополнения, варианты. Иногда шьем вместе.

— Кто научил шить?

— Мама Елена Валентиновна, она научила азам шитья, «эстафету» подхватила Диана Александровна, с ней оттачиваю умения. Теперь уже я шью себе, сестре, маме.

— Бывало ли так, что на показ хочется надеть одно платье, а дизайнер говорит про другое?

— Никогда не спорю, что дали, в том и выхожу. Главный во всем этом процессе — дизайнер, она знает лучше.

— Для каждой коллекции своя специфика показа и…

— … свое настроение. Задорное, игривое в «Полосатом настроении», без сдержанности, строгости не смотрится камуфляжная коллекция, «Цветение» — это величие, «Лунный свет» — таинственность, загадка.

— Сцена. Показ. Ты идешь, знаешь, в зале знакомые, смотрят на тебя, улыбаются, как сдержаться, если настроение коллекции серьезное?

— Не смотрю на людей в зале.

— Какую реакцию публики на театр моды «Иллюзия» чувствуешь ты?

— Положительную, позитивную. Иногда идешь на показе и чувствуешь, как зрители поглощены увиденным, как им нравится. От этого испытываешь радостное чувство.

— «Иллюзия» участвует не только в областных, но и в столичных конкурсах, которые проходят в Доме моды Вячеслава Зайцева. Ты с известнейшим кутюрье знакома?

— Пока в Москву не ездила, но уверена, такой случай представится. На показах в Твери модели смотрели на нас как на соперниц.

— Здоровое соперничество — это стимул расти и развиваться.

— Согласна.

— Есть дизайнер, у которого бы хотела поучиться?

— Александр Арутюнов. Он выпускает мужскую и женскую одежду, обувь, аксессуары. Его фирменный стиль — ручная вышивка, роспись по ткани, сложные драпировки. Вдохновение черпает в культуре, природе родного Кавказа. Ландшафт и природа Ржева — особенные. И по его примеру я бы хотела использовать нашу красоту при создании своих коллекций.

— Наверняка, найдутся те, кто считает: театр мод, значит, девочки о себе ого-го какого мнения.

— За себя, да и, наверное, за наших девочек, могу сказать, что супер-красотками мы себя не считаем. У каждой из нас много достоинств, каждая красива по-своему, но мы не лучше всех.

— Макияж перед показом кто делает?

— Мы сами себе визажисты. Диана Александровна дает ориентир, на что делать акцент: глаза, губы, скулы… Дальше креативим сами (смеется). А вот прически делают талант-ливые девочки из Ржевского технологического колледжа.

— Все коллекции театра моды «Иллюзия» по-своему интересны и уникальны, в чем выходить удобнее?

— В платьях в пол — и выглядит это грациозно, и можно чуть расслабить ноги.

— Катюш, ты ходишь в «Текстильщик» не первый год, многое умеешь, отдельные умения доведены, наверняка, до автоматизма, что же делаете на занятиях?

— Учимся новому. У Дианы Александровны много задумок, новые идеи она привозит из поездок, рассказывает нам, и мы их все вместе воплощаем. Занимаемся с преподавателем хореографии. Театр моды воспитывает разностороннюю личность.

— В чем основная сложность, если говорить о Кате Трифоновой и театре моды «Иллюзия»?

— Похудеть Кате надо чуть-чуть (улыбается). Диеты придерживаюсь, летом бегаю, наслаждаюсь природой, хожу в бассейн, на йогу.

— Что или кто помогает тебе преодолевать трудности?

— Я сама…

— Как барон Мюнхгаузен, сам себя из болота…

— Людям непросто понять, что у другого человека внутри, поэтому «помоги себе сам», разбирайся в себе, ищи выход.

Согласна с выражением: «Если хочешь увидеть радугу, сначала нужно пережить дождь».

— Современные девушки рисуют брови, наращивают ресницы, активно пользуются косметикой, наращивают ногти, когда это сценический образ — одно, а нужно ли наводить такую красоту каждый день, как считаешь?

— Уважаю натуральность, сама себе больше нравлюсь без косметики. Сейчас уже не стремлюсь выглядеть старше, юный возраст не повторится никогда.

— Ты — наша современная молодежь. Каким ты видишь свое поколение?

— Редко встречаю творческих людей, хотя молодость должна тянуться к искусству. Должна быть ищущей и находящей себя в творчестве. Вокруг много пессимистично настроенных парней и девушек с потребительским отношением к жизни, без желания что-то делать самим. Сверстники считают, что себя в родном городе не найдут, и уезжают. У них нет чувства патриотизма по отношению к Ржеву.

— Что именно молодежи не нравится?

— Как выглядит город, и еще очень плохо, что высших учебных заведений у нас нет…

— Катя, кем ты видишь себя через 10-15 лет?

— Успешным, востребованным дизайнером, который еще и рисует…

— …И работает в городе Ржеве…

— Хочу сделать для нашего города что-то важное, хочу, чтобы он развивался. Мечтаю путешествовать, но обязательно буду сюда возвращаться.

— А вероятность того, что будешь жить в Ржеве?

— Не исключаю этого.

— Некоторые считают, что самые смелые планы надо озвучивать, чтобы их услышала Вселенная. Где бы ты хотела учиться?

— В Тверском художественном училище Венецианова.

— Каким для тебя был 2018 год?

— Насыщенным. Я впервые побывала в Ярославле. Мы ездили с показом коллекции «Золотые россыпи». Огромный зал, серьезное жюри. Волновались очень. Выступили достойно, приобрели опыт. Ярославль — потрясающий город. Там так много достопримечательностей. Особенно впечатлил парк на Стрелке, место, где река Которосль впадает в Волгу. Шикарная панорама! А главное — город уютный, нам было очень комфортно, как дома.

— Чего ждешь от года наступившего?

— Красочных выступлений, приятных эмоций, успехов в рисовании. Год наступил недавно, желаю всем творческих успехов, веры в свои силы и оптимизма. Ведь позитивный настрой помогает жить и не зацикливаться на плохом.

Беседовала Ольга ЖДАНОВА

Более двух недель назад в Ржеве стартовал городской этап Всероссийского конкурса профессионального мастерства «Учитель года России-2019» и «Воспитатель года России-2019». За это время педагоги провели открытые занятия, родительские собрания, писали эссе, демонстрировали знания в психологии и педагогике. Основные конкурсные испытания позади. 8 февраля в Доме детского творчества состоялось итоговое выступление конкурсанток под названием «Минута славы».

Входя в класс, где ведет занятия, а точнее, творит и учит этому других Светлана Парфенова, хочется произнести: «У Вас здесь, как в музее».

— Так многие говорят. От этих слов на душе тепло и еще больше творить хочется, — вторит моему восклицанию Светлана Ивановна.

На доске, у доски, на стенах, столах, подоконниках, в шкафах, на стендах лежат, стоят, висят многочисленные готовые и еще сырые поделки. Сложно перечислить материалы, казалось бы, уже совсем не нужные в быту предметы, которые в умелых руках педагога и ее воспитанников превращаются в произведения искусства.

— И тут, и там что-то — да лежит. Ничего ненужного у нас здесь нет. Дома, прежде чем что-то отправить в мусор, близкие спрашивают: «Это можно выбросить?» — улыбается она, пока я оглядываюсь по сторонам. — Беспорядок у нас тут, правда?

Но Светлана Ивановна преувеличивает, ничего такого в творческой мастерской нет. Все на своих местах, согласно процессу бесконечного созидания.

— Владимир Ильич, у многих людей специальность «патологоанатом» ассоциируется только со вскрытием трупов, со специфическим запахом формалина, со словом смерть, чем-то страшным и одновременно загадочным…

— Понимаю, о чем Вы говорите, но для меня это обычная профессия. Даже скажу больше, я ею горжусь, ведь занимаюсь очень важным и полезным делом. Патологическая анатомия — это, прежде всего, диагностика. Причём, не только причин смерти, но и различных прижизненных заболеваний. Всё остальное — морфологические исследования прижизненной диагностики заболеваний: работаем с биопсийным и операционным материалом. Исследуем и даём заключение по поступающим к нам удалённым органам, тканям, взятым у пациента с лечебной или диагностической целью. Допускаю, что больной и не подозревает, что всем этим занимается патологоанатом. Более того, работа патологоанатома интересна тем, что объединяет в себе различные области медицины. Чтобы поставить правильный диагноз, необходимо разбираться в хирургии, гинекологии, стоматологии, урологии и других разделах медицины.

— Опираясь на ваше заключение, лечащий врач и ставит окончательный диагноз. Ведь он ограничен в обследовании больного — так как определяет болезнь с помощью осмотра, анализов, но не видит, что происходит с органами и тканями…

— Да. Самый точный диагноз ставит патологоанатом. После вскрытия пишу протокол и формулирую патологоанатомический диагноз. То же самое касается и исследований биологического материала. Правильно поставленный диагноз, а соответственно, грамотно назначенное лечение, качественно продлевает жизнь. А если случилось непоправимое и человек умирает, после вскрытия и исследования именно патологоанатом может сказать, какие болезни, травмы человек перенес, чем и как его лечили.

Когда наше патологоанатомическое отделение было межрайонным, мы обслуживали Зубцов, Старицу, Оленино, Княжьи Горы, Погорелое Городище и районы, делали в год до 20 тысяч биопсий.

— А сейчас?

— 1100-1200, работаем только с Ржевской ЦРБ. Вскрытия пациентов, умерших в стационаре. Умершими дома занимаются судебные эксперты. Согласно приказу Минздрава России, мы обязаны вскрывать всех, кто умер в стационаре до суток. Тех, кто пролежал в больнице более суток и при установленном клиническом диагнозе, можем не вскрывать.

— Но это решаете не Вы?

— Мне присылают историю болезни, я ее рецензирую, родственники пишут отказ от вскрытия, к примеру, по религиозным мотивам, и с заявлением, историей болезни умершего, в сопровождении лаборанта идут в администрацию ЦРБ. Дальше я действую на основании рецензии главного врача или начальника медицинской части. Отказ одобрен — выдается свидетельство о смерти без вскрытия.

Чаще без этой процедуры обходимся в случае, если человек умер от геморрагического или ишемического инсульта головного мозга.

— Вскрытие детей проводить доводилось?

— Да. Я работал детским патологоанатомом.

— Сколько сотрудников у Вас в отделении?

— Я, три лаборанта и два санитара. Лаборанты — Галина Аркадьевна и Светлана Александровна Олейник, Екатерина Александровна Панова. Санитары — Валентина Анатольевна Вишнякова и Денис Валерьевич Климентьев. Мои сотрудники стараются добросовестно относиться к своим обязанностям, за что я им благодарен.

— Как давно Вы руководите отделением?

— С 2010 года. У нас очень хороший контакт с областными специалистами. Часто общаемся, советуемся с Игорем Евгеньевичем Доминиканом. Мне посчастливилось работать с выдающимися врачами: Валерием Бахановым, Станиславом Игнатьевым, Иваном Васильевичем Потапешкиным, перенимал знания, наработал огромный опыт, который хочу, могу передавать, но… некому. Не идут в нашу специализацию врачи.

— По причине общего состояния медицины в провинциальных городах, в том числе из-за отсутствия жилья…

— Конечно, и предположу еще одну немаловажную причину. В 80-х годах была двухгодичная ординатура и годичная интернатура, сейчас эти этапы по два года. То есть, после окончания университета выпускник должен два года отработать так называемым «нулевым» доктором. Раньше, чтобы получить вторую квалификационную категорию, нужно было отработать пять лет, сейчас — семь. Увеличили все сроки повышения квалификации. Чтобы хорошо ориентироваться в тех же морфологических процессах, нужны годы непрерывной, кропотливой работы, взаимодействие с коллегами, с кем можно посоветоваться, поспорить, ради общего дела — помощи людям. Скажу откровенно, как специалист, люблю свою работу, но крайне недоволен сложившейся обстановкой в российской медицине в целом, в провинциальной медицине в частности. Срочно нужно что-то предпринимать на самых высоких уровнях. Жаль, что сейчас на практике не используется опыт прошлых лет: если в стационаре умирал больной, к нам приходил лечащий врач или заведующий отделением, я рецензировал историю болезни, мы вместе шли на вскрытие. Патоморфоз заболеваний интересовал докторов. Для науки очень важно производить вскрытие в присутствии врача, лечившего умершего.

— Слышала, что в вашей работе нет понятия «врачебная ошибка», а скорее — «расхождение диагнозов»…

— Сложные случаи, связанные с формулировкой диагноза, встречаются. В таких ситуациях не стесняюсь дополнительно обращаться к специализированной литературе, к дополнительным методам исследования.

— Если врач, который работает в больнице, в поликлинике, сообщает близким больного разные новости: о том, что он идет на поправку, или требуется дополнительное обследование, то к вам всегда приходят с тяжелым сердцем…

— Ко мне идут с бедой. При общении сначала выдерживаю паузу, смотрю на поведение близких. Психоэмоциональная составляющая очень важна. Нужно не просто знать кодекс профессиональной этики российского врача, а непрестанно им пользоваться, иначе последствия могут быть непредсказуемыми. Слово на самом деле может убить, особенно, когда человек в стрессовой ситуации.

Условия работы тяжелые, поэтому стаж патологоанатома считается год за полтора. Я занимаюсь спортом. Дома есть спортивные станки. Часа два железо потягаешь, и напряжение уходит. Умеренная физическая нагрузка еще никогда никому не вредила. И еще у меня правило — стараюсь оставлять за порогом учреждения все, что связано с работой.

А в отделении углубляться в переживания больных, умерших нет времени, нужно делать работу.

— Расскажите о себе, Вы — ржевитянин?

— Родился в Ржеве, в семье военнослужащего и фельдшера. Родители переехали сюда в 1957 году. Отец — Илья Павлович, 1916 года рождения, участник Советско-финской и Великой Отечественной войн. Нас с братом Александром назвали, как сыновей в семье Ульяновых: я — Владимир, старший брат — Александр.

— Почему Вы выбрали профессию врача?

— Мама работала старшей медицинской сестрой в детских садах. Знал, что она помогает детишкам. Сколько себя помню, мне хотелось, чтобы люди жили дольше, лучше, в здравии.

Поступил в Тверской медицинский институт, выбрал факультет «лечебное дело», направление — хирургия. В институте начал активно заниматься спортом, имел 2-й взрослый разряд по гимнастике. Первое место работы — торакальное отделение областной больницы. Перспективы в Твери были хорошие, но для меня главное — благополучие близких людей. Когда в 1987 году окончил вуз, родители были уже старенькие, им требовалась помощь, и я переехал к ним. И ни разу не пожалел о таком решении.

Когда сообщал руководству о переезде, встретился с главным патологоанатомом области Владимиром Петровичем Волковым, он предложил перепрофилироваться в патологоанатома и ехать на работу в Ржев. С августа 1988 года работаю в патологоанатомическом отделении. Тогда врачей было трое: Маргарита Яковлевна Виноградова — Заслуженный врач РФ, Сергей Евгеньевич Немыгин, Анатолий Николаевич Кузьмин, я стал четвертым. Как видите, было, у кого поучиться, даже велся журнал наставничества.

— Как родители отнеслись к тому, что Вы поменяли направление деятельности?

— Оба понимали, что работа у меня очень сложная. Отец поддержал, сказал так: «Вы (патологоанатомы) — штучный товар, ценные кадры». За поддержку я ему очень благодарен. Патологоанатомов в конце 80-х годов в Советском Союзе было всего около 4-х тысяч. Мама, конечно, переживала больше.

— Анатомию студентам-медикам, наверняка, преподавали на трупах. Не страшно было тогда, в юности?

— Если кого и надо бояться, то живых, а не мертвых.

— Владимир Ильич, Вы верите в загробную жизнь?

— …Очень сложный вопрос. Однозначно ответить на него не могу…

— Вы верите в дружбу, у Вас много друзей?

— В дружбу по-прежнему верю, но с годами и опытом очень выборочно кого могу назвать другом. Друзья проверяются как в беде, так и в радости. Многие друзья этих проверок, которые нам устраивает судьба, не проходят.

В своей жизни я прошел серьезное испытание. Были тяжелые проблемы со здоровьем. Что помогло выкарабкаться? …Близкий человек рядом, вера в свои силы, вероятно и то, что никогда не имел вредных привычек. Я о курении, об алкоголе. Занимался спортом. Поэтому организм практически без последствий и справился с тяжелейшей травмой, смог реабилитироваться, вернуться в профессию.

— Владимир Ильич, Ваша супруга тоже медик?

— Нет, Ольга — инженер-программист, окончила Тверской университет.

— Каким был для Вас прошедший 2018 год?

— … Нормальным. Не сложным, не простым. Обычным. Ногу под конец года сломал… Главнейшее событие года — рождение сына! Такая радость! (улыбается).

— Поздравляю Вашу семью с пополнением! Как назвали наследника?

— Илья! В честь дедушки.

— Здоровья Вам, Владимир Ильич, как можно больше приятных моментов, которые сложатся в дни, недели, годы. И пусть обязательно исполнятся самые заветные Ваши желания, и в профессиональной, и в личной сфере.

— Спасибо большое. Пользуясь случаем, напомню ржевитянам, чтобы не игнорировали профилактические осмотры. Особенно, если есть предрасположенность к тому или иному заболеванию. Но не назначайте себе анализы, не подбирайте диагноз и способы лечения в Интернете, обращайтесь к специалистам!

Беседовала Ольга ЖДАНОВА