Алина, то есть Лена, была высокой, ладной, широкой в плечах и бедрах и узкой в талии. Она носила светлый конский хвост ниже пояса, читала Стругацких, была независимой и мечтала стать если не космонавтом, то Учителем. А еще лучше — Аркадием или Борисом.

Берта, на самом деле Оля Борисова, наоборот, была маленькой и щуплой. С восьмого класса она носила бюстгальтеры с загадочными названиями «балконет» и «пуш-ап», красила волосы в радикальный черный, писала ручкой на всем, на чем только можно, «АРИЯ», и собиралась стать рок-звездой.

Я принадлежу Александру Семину. Я знаю о нем все: когда и во сколько он родился, с кем живет, на какой машине ездит, какими скидками и специальными предложениями пользуется, сколько платит за электроэнергию и жилплощадь, и многое, многое другое — даже то, чего бы, наверное, и знать не хотел. Но так уж вышло.

Отношения у нас сложились сугубо деловые: несмотря на то, что я его подчиненный, он никогда не тревожит меня по пустякам. Мы общаемся практически каждый день, а когда он уезжает — я совершенно не расслабляюсь, наоборот, еще более добросовестно выполняю порученную мне работу. Я забочусь о своем Александре.

Я потихоньку остановил «Лексус». Черт, черт, черт; ну почему вот так всегда…

Потоки дождя хлестали по капоту, которому полагалось быть темно-серым, но сейчас это было совершенно несущественно. Струи дождя резво убирались с лобового и заднего стекол модными дворниками с патентованным рельефом резиновых накладок. По асфальту тек сплошной поток и исчезал за обочиной Новой Рязанки, символически огороженной от природы невысоким бордюрчиком.

Бескрайние поля матушки-России в этом месте отчетливо пахли куриным гуано, обильно закупленным селянами на ближайшей Люберецкой птицефабрике. Сейчас запах изрядно утратил остроту, прибитый к земле дождем.