1 октября во всем мире отмечается Международный день музыки. Накануне этого замечательного праздника мы встретились с Эмилией Степниковой — человеком, отдавшим более полувека служению этому высокому искусству. Значительную часть этих долгих лет Эмилия Вацлавовна посвятила преподаванию в Детской музыкальной школе № 1, которая ныне носит имя ее учителя и первого директора школы — Якова Гуревича.

— Наталья Владимировна, Вы — учитель физической культуры со стажем более тридцати лет. Как получилось, что Вы столько лет отдали работе с детьми?

— Начать, наверное, стоит с того, что я — выпускница школы № 1. Окончила ее в олимпийском 1980 году и поступила в филиал Московского института физической культуры и спорта в Великих Луках. После института уехала с мужем, тоже выпускником МОГИФКа, на его родину. В Евпатории я впервые пришла в школу. Потом какое-то время работала в детском санатории, где вела ЛФК у детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. В 1996 году мы приняли решение вернуться в Ржев. Устроилась на работу в родную школу. И вот с тех пор я и преподаю физкультуру.

— А почему выбор пал именно на спортивный институт? Дружили со спортом с детства?

— Я десять лет занималась спортивной гимнастикой с тренером Татьяной Александровной Румянцевой, окончила детскую спортивную школу. Была кандидатом в мастера спорта.

— Еще не так давно учителями физкультуры в школах чаще всего были мужчины. Да и сейчас у многих эта профессия ассоциируется с серьезными нагрузками, которые сложно выполнять представителям слабого пола.

— Это неправильный подход. В нашем деле самое главное — грамотно организовать учебный процесс. Мы же не таскаем тяжести. А в случае, если все же требуется участие, найдутся помощники среди учеников старших классов. Да и по правилам дети должны уметь самостоятельно подготовить рабочее место, например, постелить маты. Не нужен и командирский мужской голос. Наоборот, чем тише ты говоришь, тем внимательнее дети тебя слушают. Я сама воспитанница Веры Акимовны Сизовой и отлично помню: чтобы воцарилась идеальная тишина, ей было достаточно войти в зал. Мы ее уважали и очень любили, были готовы для неё сделать всё, проводить рядом свое свободное время. Вот на таких учителей, мужчины они или женщины, мы и должны равняться.

— Дисциплина в школе важна, но на уроках физкультуры она важна вдвойне. Ведь в спортивном зале повышенная опасность травматизма.

— Дисциплина на уроках физкультуры — основа всего. Хотя, конечно, риски минимизированы, но ребенок, который двигается, упражняется на снарядах, от травм не застрахован. Признаюсь честно, что с годами я становлюсь этакой перестраховщицей, ловлю себя на мысли, что раньше была гораздо смелее. Поэтому и подготовительная часть к упражнению, например, кувырку, становится у меня всё продолжительнее. Мы не кувыркаемся, пока я не пойму, что ребенок готов это сделать правильно.

— Но в классе у Вас не один ребенок. И пока занимаетесь с кем-то, чем занимаются остальные? Как удается контролировать такой сложный процесс?

— В первую очередь, урок должен быть интересным. Только в этом случае ребенок готов работать с полной отдачей, не отвлекается. И как теперь нас учит пресловутый ФГОС, ребенок должен знать, зачем он это делает. Но мы это и так делали всегда. Говорили о технике безопасности — почему нельзя куда-то забираться без разрешения учителя, откуда-то прыгать. Объясняли, зачем нужно делать разминку, почему выполнению упражнения должна предшествовать серьезная подготовка. Иногда слышу мнение, что учитель физкультуры в свисток дунул, мячик кинул — и всё. Это далеко не так. Мы на уроках очень много говорим, объясняем, показываем. Это непростая задача. Например, готовила урок об опорном прыжке. Какую проблему обозначить, чтобы ребенок смог сам сформулировать цель урока? Помогли мультфильмы. И так почти с каждым уроком: необходим свежий, творческий подход.

— Насколько сильно изменился подход к преподаванию физкультуры, например, с того времени, как Вы начали работать?

— Не так уж и сильно. Методики, по сути, остались прежними. Поменялись формулировки, появилось очень много бумажной работы, отнимающей дорогое время, которое можно было бы с пользой потратить на работу с детьми.

— Но, к сожалению, изменились сами дети?

— Увы, да. Здоровье наших детей из года в год становится все слабее. Нарушение осанки, плоскостопие, вегето-сосудистая дистония, прочие напасти. Идут со справками с первого класса. И, конечно, в идеале в наших школах должны быть спецмедгруппы, в которых с такими детьми занимались бы отдельно. Но таких групп нет. И поэтому эти дети сейчас получают только теоретические знания, что очень печально. Ведь им можно помочь. Но мы ограничиваемся рефератами. Раньше в городе был физдиспансер, группы ЛФК, а теперь и этого нет. Чтобы как-то разнообразить и скрасить «освобожденным» обязательное присутствие на уроке, мы привлекаем их к судейству. Им нравится, они учат правила, появляется интерес, но самое главное, они — в коллективе. Если хорошо судят, то приобретают уважение сверстников.

— Но ведь и внутри основных групп все дети с разной физической подготовкой, разными физическими данными. И это как-то нужно учитывать.

— Здесь применяется дифференцированный подход. Кто-то двигается быстро, и его задания усложняются, кому-то на выполнение того же упражнения требуется гораздо больше усилий и времени — этим детям приходится что-то упрощать. И внешние физические данные тут обманчивы. Например, полный ребенок может быть очень гибким и легко справится с мостиком и колесом, а вот с бегом ему будет сложновато. Всё очень индивидуально.

— И, наверное, здесь очень важна чуткость, чтобы не зародить комплексы, не обидеть ребенка? Чего греха таить, у многих взрослых есть грустные воспоминания об уроках физкультуры.

— Это серьезная задача. Дети очень разные. Есть такие, которых легко избавить от комплексов, дав им возможность реализовать себя, например, в волейболе. Неудачи в других видах спорта его не так расстроят — ведь он уже имеет вес и авторитет в классе. А в волейбол получается играть у многих.

— Ну, не скажите. Например, воспоминания о неудачных прыжках через «козла» остаются с нами надолго. Даже с теми, кто был неплох в других видах спорта.

— Ох, уж этот несчастный «козел». А беда в том, что этот снаряд на уроках чаще всего осваивают по принципу: «разбежался и прыгнул». В этом корень зла. Когда мы приступаем к изучению опорного прыжка во втором классе, я всегда задаю детям вопрос: «Кто боится прыгать?» И вижу лес рук. И мы начинаем действовать по методике. Сначала отрабатываем приземление на месте, затем со скамейки, потом подходим к этому пугающему снаряду, забираемся на него и выполняем соскок. Тут приходится помогать и поддерживать, так как страховка — неотъемлемая часть в обучении гимнастических упражнений. Страх от встречи с «чудовищем» постепенно преодолевается. Отрабатываем наскок на мостик, вскок в упор, присев на «козла». И так постепенно подбираемся к самому прыжку. И на каждом этапе я объясняю саму технику. И однажды получается этот победный прыжок. У всех пятерки, и уже никому не страшно.

— А за что ставятся двойки?

— Двойки ставим исключительно за лень, безделье и наглость. Оценка выставляется за выполнение норматива, за результат. И многие дети заранее готовятся к поражению, не чувствуя в себе сил уложиться в норматив. Но если ребенок, что называется, «пашет», прикладывает усилия и смог через пару недель улучшить свой же собственный результат, я с радостью и полным правом ставлю ему хорошую оценку. Особенно это заметно, например, с подтягиваниями. Не секрет, что некоторые и одного раза подтянуться не могут. Я даю задание: через месяц должен подтянуться один раз. То есть, шанс получить «5» есть у каждого, кто тренируется и работает. К большому сожалению, встречаются порой даже спортсмены, которые посещают секции, но не желают при этом работать на уроке физкультуры.

— Как пережили дистанционное обучение?

— Пережили. Но никакой онлайн-урок не заменит настоящего занятия в спортивном зале. Дети были ужасно загружены по всем предметам. Опыт, конечно, наработали, но повторения дистанта не хотелось бы.

— Знаю, что среди Ваших учеников немало тех, кто связал свою жизнь со спортом.

— Да, таких ребят много. Сейчас в спортивном институте учатся Даниил Аникин и Игорь Скворцов. Уже закончили обучение Дмитрий Кутузов, Александр Зибанов, Максим Вихров, который даже поработал у нас в школе два года. Но для учителя физкультуры гораздо важнее здоровье всех детей, нежели результат единиц. Если у нас зажигается «звездочка», мы передаем ее в добрые и заботливые руки тренера спортивной школы и радуемся успехам нашего ученика.

— Наталья Владимировна, слышала, что Вы до сих пор вдохновляете учеников личным примером, выполняя все упражнения. Как удалось сохранить такую замечательную физическую форму?

— На уроке я могу показать всё. Детям нравится, когда учитель сам показывает упражнение, например, гимнастическое. Радуются, хлопают. Но я уже давно не называю себя спортсменом. Я — физкультурница. В школе много двигаюсь и вдохновляю детей собственным примером.

— Вы — классный руководитель 8 «А»?

— Да, и мне ужасно повезло с этим классом. И с детьми, и с родителями. Дети замечательные: дружные, отзывчивые, активные. Родительский коллектив потрясающий — хоть в поход, хоть на экскурсию, хоть спектакль поставить. Любую идею воплотят «на отлично». А когда видишь отдачу, хочется сделать еще больше. Не скажу, что они у меня уж очень спортивные. Скорее, как и я, физкультурные. Но в любую игру сыграют и выиграют.

— Как Вы считаете, что нужно сделать, чтобы наша страна занимала лидирующие позиции на мировом спортивном Олимпе? Ведь у нас по-прежнему много талантливых юных спортсменов.

— Талантливых детей много. Но вот система их продвижения, которая существовала раньше, в силу определенных причин, уже не работает. О развитии детского спорта можно много говорить — это больная тема. Начинать нужно с малого — секции и кружки должны быть в шаговой доступности,  в каждой школе. Для этого нужно планомерно и продуманно развивать спортивную инфраструктуру, оснащать школы инвентарём. Важно, чтобы все программы, которые начинают реализовывать, были долгосрочными. Должно быть больше соревнований, на которых ребята могут демонстрировать свои достижения. Для того чтобы в школу приходили молодые талантливые спортсмены с профильным образованием, должна быть достойная оплата труда. И движение в направлении развития физкультуры и спорта должно быть целенаправленным.

Есть у меня мечта: хочу поработать в большом, современном, хорошо оснащенном спортивном зале и на спортивной площадке. Очень надеюсь, что она сбудется, и такой зал и такая площадка наконец-то в нашей школе появятся.

Беседовала Ольга ДАБУЛЬ

Депутаты фракции «Единая Россия» Ржевской городской Думы приняли участие в акции «Собери ребенка в школу». На собранные ими средства многодетные семьи Журавлевых-Соловьёвых и Екиндиных смогли приобрести спортивные костюмы, обувь, одежду, портфели и канцелярские принадлежности. Также была оказана помощь семье Лебедевых, находящейся в сложной жизненной ситуации.

— Ольга Александровна, очень часто, разговаривая с людьми, по-настоящему влюбленными в свою работу, с удивлением узнаю, что выбор профессии был случайным.

— Да, в музей попала случайно. По образованию я историк, работала в сельской школе. И ровно 32 года назад, в сентябре 1988 года, пришла в музей временно заменить одну из сотрудниц. Я очень благодарна Валентине Григоренко за это приглашение, которое определило мою судьбу. Она стала моим наставником, а я нашла дело своей жизни.

Музейная экспозиция в нынешнем здании музея к тому времени была открыта уже пять лет. Я многому научилась у Валентины Николаевны: особому подходу к экспонатам, проведению экскурсий, общению с людьми.

— До прихода в музей Вы занимались краеведением?

— О краеведении я не знала ничего, как, в общем-то, и большинство из нас. В школе историю родного города не изучали. И даже когда я пришла в музей, мы занимались в основном военной тематикой. Хотя, конечно, собирали экспонаты по дореволюционной истории, советскому периоду, готовили тематико-экспозиционные планы в надежде, что рано или поздно в городе появится краеведческий музей. Случилось это только в 2006 году. Большой плюс — то, что мы являемся филиалом Тверского объединенного государственного музея, в котором трудятся опытнейшие сотрудники, такие как Светлана Герасимова. Поэтому в плане научной поддержки и помощи в создании экспозиции нам очень повезло. И когда к нам приезжают из столиц, областного центра, первоначальное отношение к музею как к провинциальному, маленькому, а значит, не очень интересному, меняется при его осмотре. Наш музей — современный, с интересной и грамотно продуманной экспозицией. Музей высокого уровня именно по содержанию.

— Но ведь мы не можем похвастаться какими-то уникальными старинными экспонатами?

— Не можем. И я обычно в самом начале экскурсии рассказываю, что у нас действительно нет таких экспонатов, что наша уникальная музейная коллекция была утрачена во время войны и все, что вы видите, было собрано уже в послевоенное время. Но после осмотра люди обычно удивляются, как интересно подобрана экс-позиция, какие оригинальные и неповторимые экспонаты им удалось увидеть. А ведь в запасниках музея находятся тысячи единиц хранения.

— А если бы свершилось чудо, и город смог вновь обрести свою утраченную музейную коллекцию?

— О, это был бы музей совсем другого уровня! И у нас есть надежда! Светлана Александровна много работала над поиском утраченных в годы войны экспонатов, и ее стараниями музей выиграл грант на проведение археологических исследований на горе, где стояло здание городской управы. Наши тверские археологи готовы провести раскопки. Если всё сложится удачно, то, во всяком случае, мы сможем исключить версию о том, что именно там, в подвалах, и находится наша музейная коллекция. Хотя мы абсолютно уверены, что сотрудники готовились к эвакуации, упаковали ценности, но просто не смогли их вывести. А после войны никто этим просто не занимался. На месте управы остались руины, которые разровняли и никто до последнего времени эту тему не поднимал.

— Как хочется на это надеяться! Но разве тот факт, что периодически находятся разрозненные экспонаты, не опровергает версию нахождения коллекции в подвалах городской управы?

— У нас есть предположение, даже, скорее, сведения, о том, что какие-то ценные вещи директор музея раздал на сохранение своим знакомым, надежным людям. Именно эти экспонаты к нам и возвращаются. Если смотреть по книге поступлений, то, например, экспонаты, попавшие в музей в 60-е годы, входят в опись довоенной музейной коллекции. Где эти вещи были? Скорее всего, хранились у частных лиц.

— Это удивительная загадка истории Ржева. Будем надеяться, что она будет разгадана. Тем более что гости нашего города интересуются Ржевом дореволюционным, Ржевом купеческим.

— Конечно, интересуются. Хотя большинство наших гостей все-таки приезжает к нам для знакомства с историей Ржевской битвы. Но, тем не менее, есть спрос и на экскурсии в краеведческий музей. Хотя возможностей удовлетворить его для всех желающих на сегодняшний день у нас нет из-за огромной загруженности экскурсиями по Ржевской битве. В настоящее время экскурсии проводят только два человека — я и наш молодой сотрудник Тимофей Харкунов. Он еще продолжает свое обучение в вузе, но уже досконально изучил историю Ржевской битвы, нашу экспозицию и получает самые положительные оценки и восторженные отзывы от наших посетителей.

— Но ведь помимо экскурсий у музейщиков немало и текущей работы по обновлению экспозиций, пополнению фондов, проведению научных исследований.    

— Конечно, мы собираем экспонаты, пополнение фондов идет постоянно. Сейчас обновилась экспозиция по военной тематике — появилась новая инсталляция в первом зале. Художник Олег Хомутов поработал над обновлением диорамы. Но суть экспозиции осталось прежней, она до сих пор актуальна, хотя и сделана была еще к 60-летию Победы. Например, сейчас постоянно говорят о новой, якобы, самой последней официальной цифре потерь в боях под Ржевом — миллион триста тысяч погибших. Эту цифру озвучивал Президент. Но в нашей экспозиции эта цифра стоит с 2005 года.

— Мы, ржевитяне, всегда знали, какой страшной и кровопролитной была та битва. Эта память передавалась от отца к сыну.

— Да, мы знали. И к нам приезжали очевидцы, рассказывали, подтверждали. Но на официальном уровне царило безмолвие. Теперь, конечно, всё изменилось. О кровопролитном сражении, предрешившим исход войны, узнала вся страна. И, думаю, такого интереса к Ржеву никто не ожидал. Конечно, люди ехали к нам всегда. Но в основном это были частные поездки на могилы погибших здесь родственников. А сейчас мы с огромным трудом справляемся с потоком экс-курсантов. В день иногда бывает до 10 экскурсий. В Ржев приезжают люди со всей страны, всех возрастов — от семей с маленькими детьми до пенсионеров очень преклонного возраста. Очень радуют молодые посетители. Молодежь у нас замечательная — начитанная, серьезная, испытывающая большой интерес к истории страны, своего города, своей семьи.

— Какие моменты вызывают наибольший отклик в сердцах людей, наибольший интерес?

— Конечно, интересуются ходом боевых действий. А наибольший отклик находят какие-то личностные истории. Например, история художника Франца Лангера. Или героический поступок генерала Ефремова, который, будучи раненым и имея возможность улететь и спасти свою жизнь, остался со своими солдатами до конца, за что с воинскими почестями был захоронен немцами. О том, как горожане переживали оккупацию и как жили после освобождения. Когда мы показываем ордера, которые выдавались на заселение в землянку, люди испытывают настоящее потрясение. Шок вызывают фотографии освобожденного разрушенного Ржева.

— А каков уровень осведомленности наших гостей о Ржевской битве?

— Очень разный. Есть те, кто практически узнает о Ржеве заново. А есть такие, у которых мы сами порой можем чему-нибудь научиться. Многие, например, читали книги Светланы Герасимовой и владеют очень серьезной объемной информацией. Очень радует, что среди таких «продвинутых» экскурсантов немало детей.

— А у ржевитян отмечается возросший интерес к истории родного края?

— К сожалению, в городе ещё бытует равнодушное отношение к музею: мол, что там смотреть? Но когда к ржевитянам приезжают гости из других городов и им приходится сопровождать их, то они бывают буквально потрясены — музей становится для них неким открытием. В последнее время очень часто приходят родители детей, которые с детским садом или школой посетили музей, и так увлекательно рассказывали дома об экскурсии, что мама и папа тоже решали наконец-то посетить музей. И они уходят очень впечатленные. Сейчас вообще большой спрос на такие семейные экскурсии.

— Несмотря на то, что в целом концепция экспозиции остается неизменной, появляется что-то новое?

— Да, конечно. Вот сейчас, например, у нас развернута мини-выставка, посвященная первому салюту. Мы знаем, что приказ о салюте Сталин подписал именно в Ржеве. И вот, буквально в июле этого года, внук человека, который организовывал приезд генералиссимуса, передал Светлане Герасимовой уникальные документы. Его искали очень давно и долгое время ничего не знали об этом человеке. Разыскивали по фамилии Смагин, потому что на документе первая буква читалась как С. А оказалось, что его фамилия Жмакин. Он был сотрудником НКВД. Долгое время его родственники не находились. И вот буквально месяц назад Светлане Александровне позвонил его внук и рассказал, что на чердаке дома, где жил его дед, в старом чемодане обнаружены документы, которые как раз и связаны с приездом Сталина в Ржев. И он принял решение передать их именно Светлане Герасимовой, зная, что она долгие годы занимается этой темой. В одном из залов у нас сейчас и представлены эти «записки из чемодана».

— Но ведь музей, как Вы уже упомянули, мог бы значительно расширить экспозицию. Запасники музея постоянно пополняются. В чем проблема?

— Конечно, в помещении. Давно назрела необходимость в новом здании. Часть музея находится в пристройке к жилому дому, а хотелось бы единое здание. Мы с завистью наблюдаем за коллегами из Старицы, которые буквально за три года получили новое, приспособленное под музейные нужды здание.

— Как музей пережил период карантина?

— Скучать нам не пришлось — ремонт, я очень благодарна всем нашим сотрудникам: Зинаиде Кириенко, Марине Кокшаровой, Татьяне Вилковой, Светлане Кашиной, Алле Каменской. Им пришлось переносить экспонаты, убирать за рабочими мусор, работать практически без выходных, но никто не возмущался, не жаловался. Люди с честью справились с этими очень не простыми задачами.

— Ольга Александровна, музейное дело захватывает человека?

— Думаю, да. Тот, кто однажды переступил порог музея, меняется навсегда. Человек начинает увлекаться историей, меняется его взгляд на жизнь. Это затягивает. Наши смотрители, например, могут вполне квалифицированно отвечать на вопросы посетителей, поддержать разговор. Уходят из музея только случайные, совсем равнодушные люди.

Беседовала Ольга ДАБУЛЬ